В начале каменного виадука солтан-аульцы соорудили баррикаду из подручного материала. Её защищали отборные панцирники, составлявшие тяжёлую пехоту ногайцев. Эта гвардия, кроме длинноствольных фузей, была также вооружена копьями и саблями.
А за их спинами, мост и примыкающую к нему обширную часть левобережья неширокой, но весьма бурной Кубани, охраняла ещё и многочисленная конница сотан-аульцев. Примерно, тысяча всадников, с кривыми татарскими саблями и луками.
У ногайцев имелась тут даже своя пушка на колёсном лафете! Правда, всего одна на весь оборонительный отряд.
Это орудие солтан-аульцев разместили на небольшом взгорке, сразу за мостом. Чугунное жерло пушки смотрело в сторону баррикады и могло обстреливать с противоположного берега все подступы к виадуку.
Другого подходящего места русскому войску, чтобы преодолеть, с гружённым обозом и артиллерией, бурную реку не было. По крайней мере, на протяжении многих вёрст от виадука, выше и ниже по течению Кубани. Стремительный и шумный поток здесь легко сбивал с ног и человека, и лошадь, при попытке перебраться плавь на другой берег.
К виадуку, с невысокими парапетами по бокам, вела единственная насыпная дорога меж речных камней... Достаточно широкая, чтобы на ней могли свободно разъехаться две повозки.
Весь остальной берег, с обоих сторон реки, на десятки метров являл собой дикую территорию, где и сам чёрт ногу сломит. Хаотичное нагромождение разновеликих валунов и полусгнивших коряг… По такой суше даже просто приблизиться к воде напиться было нелёгкой задачей! Ни человеку, ни дикому зверю...
***
Примерно, в одной версте от каменного виадука, на вершине зелёного холма, спрятавшись от чужих глаз под густой листвой раскинувшейся тут малой рощицы, застыла за кустами безмолвная группа военных людей. Это были командиры передового отряда русской армии.
Кони офицеров, привязанные за поводья к кряжистым деревьям позади военных, пощипывали сочную траву под копытами… И осторожно трогали бархатными губами нежную молодую поросль на тонких ветвях.
Премьер-майор князь Николай Юрьевич Ратиев внимательно разглядывал в подзорную трубу происходящее на переправе. За оживлённым движением на отдалённом мосту наблюдали стоявшие рядом с командиром передового отряда русской армии войсковой атаман Иван Дмитриевич Савельев и его сотники. На казаках были длиннополые овчинные бурки. Тяжёлые, тёплые… Несмотря на конец июня, в предгорьях Теберды царила прохлада.
С вершины холма обстановка на переправе смотрелась относительно спокойной и деловой, учитывая подобную скученность людей и животных вокруг виадука. На спасительный левый берег Кубани организованно перебирались последние солтан-аульцы, со всем своим мало-мальски ценным имуществом.
Несмотря на риск остаться вообще без ничего, ногайцы, тем не менее, ничего не хотели оставлять русским… Из того, что ещё могли увезти в горы.
Ни одной исправной арбы, ни одного захудалого барана, ни одного целого горшка… По пыльной дороге к виадуку спешили сейчас многие десятки повозок, доверху гружённых всевозможным добром.
Сразу за ними, пастухи, верхом на лошадях, гнали в горы несколько отар. Овцы, запрудив на правом берегу все подходы к переправе, всё норовили задержаться… И жадно набрасывались на вкусную аппетитную травку, мимо которой скот гнали.
Однако пастушьи собаки не давали им отдохнуть и попастись. Злые псы торопили глупых животных, кусали их за лохматые бока, не позволяя разбредаться и останавливаться, яростно носились вокруг отар и хрипло лаяли... Овцы возмущённо блеяли.
Последними в этой растянувшейся на целую версту колонне следовали рабы. Человек восемьдесят устало брели, сразу за овечьими отарами, связанные попарно друг с другом и нанизанные на общую верёвку.
Молчаливую и отрешённую от всеобщей суеты вокруг невольничью процессию возглавляли мужчины-рабы. У каждого на шее болталась деревянная колодка... Следом шли босые женщины в ветхих платьях, простоволосые и уставшие от долгого пути. А последними плелись полуголые дети обоих полов.
Смуглолицые охранники с узкими глазами и в островерхих ногайских головных уборах с отворотами, скаля зубы, что-то кричали друг другу и равнодушным невольникам сидя на конях. Подгоняя рабов, всадники нещадно хлестали их плётками по спинам и плечам...
Тайные наблюдатели на холме хмуро взирали на эту тягостную картину. Противник на переправе никак не ожидал нападения сейчас. Он полагал, что русская армия ещё далеко… И у него имеется достаточно времени для организованного отхода.
Видимо, поэтому, солтан-аульцы даже не стали заморачиваться по поводу обеспечения собственной безопасности… И выставлять по правому берегу Кубани дозоры на дальних подступах к виадуку.
Неосторожные ногайцы на переправе не только не подозревали о присутствии русских офицеров в эту минуту всего в версте от моста, но и не ведали о целом казачьем полке, разместившемся сразу за холмом. А там, на зелёном склоне, устроили себе привал пятьсот с лишним спешившихся всадников...
И сейчас, пока командиры решали, что делать, казаки сидели и лежали на своих бурках, расстеленных прямо на земле, рядом с пасущимися, но не рассёдланными лошадьми. Кони вольно бродили среди порхающих бабочек и стрекочущих в душистой, густой траве кузнечиков... А люди тихо переговаривались меж собой. И готовили оружие к бою.
…Премьер-майор Ратиев, назначенный командующим фон Медемом руководить передовым отрядом русской армии и разведывать путь двигавшемуся следом многотысячному войску и обозу, оторвался, наконец, от созерцания переправы. Николай Юрьевич протянул подзорную трубу войсковому атаману Савельеву:
- Взгляните поближе, Иван Дмитриевич… Что на это скажите? Похоже, нас тут не ожидали столь скоро… И особо прошу обратить внимание на людей с бочонками, возящимися у опор виадука!
- Угу, - отозвался атаман, приставив окуляр к глазу и прищурив другое око.
- А бочонки-то те не простые, - выдержав продолжительную паузу, заметил Иван Дмитриевич. - Пороховые! Готовятся, аспиды, за собой мост взрывать... Ишь как усердствуют! Зарядов под виадук не жалеют. Видимо, скоро и рванут мост… Как только повозки со скарбом, да весь скот свой и рабов перегонят за реку.
- Допустить разрушение переправы нам никак нельзя! – голосом полным тревоги произнёс, с заметным грузинским акцентом, премьер-майор. – Скоро сюда сам командующий армией пожалует… И строго с нас спросит, если ногаи успеют взорвать мост. Это ж на сколько мы тут застрянем, пока будем восстанавливать переправу?!
Николай Юрьевич озабочено констатировал:
- В местных горах уже начинается сезонное таяние снегов... Смотрите, как верхняя Кубань бурлит! Скоро здесь каждый мелкий ручеёк обратится в яростный, многоводный поток. Они разольются по округе и лишат нашу армию возможности быстрого манёвра… Уйдут тогда ногаи безнаказанно в свои горы. Разбегутся по непролазным лесам и глухим ущельям. Ищи-свищи их там!
- Тогда предлагаю атаковать противника немедленно, - опустил подзорную трубу войсковой атаман Савельев. – Я попробую с моими казаками захватить переправу в целости… Мы ударим неожиданно, врасплох! Пока враг поглощён спасением своего добра.
- Ну, что ж, - со смешанным чувством надежды и сомнения в голосе проговорил князь Ратиев. – Другого выхода, видимо, у нас нет...
Худощавый и чернобородый грузин с изрядной долей скепсиса посмотрел в непроницаемое лицо старого атамана. Седоусый Иван Дмитриевич годился молодому князю, едва ли не в дедушки по летам. Николай Юрьевич вздохнул и кивнул согласно головой:
- Доверяюсь вашему боевому опыту. Не будем тогда медлить! Приступайте к делу сейчас же… Удачи!
***
Выстраиваясь на полном скаку в атакующий клин, казаки разом отделились от края леса на вершине ближайшего к переправе холма и понеслись грозной лавиной вниз по зелёному склону… Кратчайшим путём к насыпной дороге, упирающейся в каменный виадук.
От сотен подкованных конских копыт, взметавших комья земли и клочья травы, за тесной группой мчащихся во весь опор всадников, тянулся тёмный перепаханный след. Словно девственный зелёный склон обезобразила свежая рана...
Казаки в своих развивавшихся за плечами чёрных бурках напоминали стаю каких-то больших мрачных птиц, низко летящих по-над самой землёй. Всадники стремительно приближались к переправе.
Этот конный отряд, несущийся к виадуку в жутком молчании, люди на мосту и вблизи баррикады вскоре заметили... В первые секунды народ опешил и оцепенел в полнейшей растерянности. А потом на переправе начался хаос и всеобщая паника.
К началу казачьей атаки, через реку уже переезжали последние тяжело гружённые ногайские кибитки... Семенившаяся следом первая отара истошно блеющих овец в тысячу голов только-только ступила с правого берега Кубани на мост.
Вереницу же подошедших к переправе рабов надсмотрщики согнали пока с насыпной дороги на каменистую обочину. Чтобы нанизанные на общую верёвку невольники не мешали ногайским пастухам перегонять отары через реку по тесному мосту. Овцы, напуганные шумом воды, упирались изо всех сил, отказываясь подчиняться людям и носящимся вокруг с лаем собакам.
И рабы покорно сидели теперь в стороне, на гладких валунах, ожидая своей очереди. Несчастные отдыхали и набирались сил. Идти до гор им ещё предстояло долго…
Чтобы побыстрее переправить людей, животных и имущество через Кубань, охранники виадука разобрали большую часть своей баррикады в начале моста. Теперь же на нём, из-за начавшейся паники, смешались в кучу пешие воины, конные пастухи, последние повозки отступающего обоза.
Овцам, запряжённым быкам и ослам, тащившим тяжёлые кибитки, тоже передалась эта внезапная, повышенная нервозность хозяев. Испуганное блеяние, мычание, истошный крик ишаков, лай собак нарастал... И вот уже в жуткую какофонию звуков на правом берегу вплелись отчаянные человеческие вопли, полные ужаса.
Защитники виадука, растаскивая и раскидывая в разные стороны запрудивших переправу овец, пиная их яростно, кинулись восстанавливать частично разобранную баррикаду, наглухо перегораживая начало моста тяжёлыми валунами, брёвнами и опрокинутыми на бок повозками. Ногайские панцирники ринулись за заграждение… Вершина быстро составленной баррикады ощетинилась копьями и длинными кремниевыми ружьями. Воины спешно готовились к бою.
Повозки за их спинами, доселе организовано пересекавшие реку по каменному мосту, помчались теперь вперёд наперегонки... Возницы изо всех сил нахлёстывали своих ишаков и медлительных быков. Только благополучно вырваться из каменной теснины на спасительный левобережный простор получилось не у всех.
Несколько погонщиков, уже миновав виадук, не удержали свои телеги и арбы на узкой насыпной дороге, в этом паническом состязании на выживание… Торопясь и объезжая менее расторопных соплеменников незадачливые возницы допустили в спешке сползание тяжело нагруженных кибиток на обочину.
Благодаря невысокому откосу эти повозки не опрокинулись… Но застряли меж речных валунов намертво.
Конец 29 части...