Теперь у меня рак, и я стала ещё уродливее. Я непривлекательная и никогда таковой не стану, как бы ни старалась рисовать новые брови поверх недавно выпавших или искать идеальную зимнюю шапку в тысяче магазинов, чтобы она подходила к моей лысой макушке. Я лишь хочу быть похожей на 16-летнюю девушку. Я и до этого была не очень, а теперь…
Тщетно стараюсь принять свое безволосое, отёкшее и обсыпанное прыщами отражение. Не полюбить — хотя бы принять. За месяц до болезни я впервые по-настоящему почувствовала себя красивой. Впервые подметила, что мне идут эти штаны, а их фасон вовсе не делает меня толстой. Впервые захотела носить яркие вещи, чтобы подчеркнуть свою внешность, а не прятать её в бесформенных полинявших свитерах. Впервые улыбнулась своему отражению не вынужденно и потому криво, а вполне искренне и даже с лучиками в глазах.
Лимфома, наверное, решила проверить, так ли уж я полюбила свою внешность. Да, проверка оказалась не из простых.
Меня путали с мальчиком. Я думала, у врачей в онкоцентре глаз намётан, но один радиолог развенчал это убеждение. Я была одета в розовую толстовку, обтягивающие спортивки и фиолетовые бабушкинские тапочки — и даже в таком претенциозном наряде меня умудрились спутать с пацаном.
Ещё меня не узнал учитель, который вёл у нас историю и обществознание с седьмого класса. Я сидела за первой партой и решала пробник ЕГЭ, когда в класс вошёл тот самый учитель, поздоровался со мной, что-то буркнул классному руководителю и вышел из кабинета. Потом он мне сказал, что думал, будто «в нашу школу перевелся новый юноша».
Было больно чувствовать, что ни макияж, ни облегающая одежда не могут уберечь мою недобитую самооценку от подобной путаницы. Мне снова и снова приходилось возводить этот песочный замок, зная заранее, что очередная волна обыкновенной людской невнимательности вновь его разрушит.
До лечения в Москве я была уверена, что люблю одиночество и, выпадет мне такой шанс, с удовольствием буду проводить в нём всё свободное время, — на самом деле, я никогда не чувствовала себя настолько одинокой, как в те четыре месяца терапии. Я была мальчиком у Христа на ёлке, который наблюдал за счастливыми, кружащимися в хороводе детьми, а сам стоял по ту сторону окна и с каждой секундой приближался к смерти от обморожения. Мне было физически больно слушать щебетание одноклассницы из трубки о том, как она начала встречаться с мальчиком, который недавно перевёлся в наш класс из другой школы. Я перестала замечать, как роняю слезу всякий раз, натыкаясь в ленте на фото моих знакомых — весёлых, танцующих, целующихся, живых. Я понимала, что в ближайшее время не попаду на этот праздник жизни: когда раздавали пригласительные, я пропустила свою очередь, лёжа под капельницей.
Было бы чудесно, если бы мои лимфомовские комплексы ограничивались лишь непривлекательной внешностью. Увы, я пошла дальше и вбила себе в сияющую под лампами голову, что люди не хотят со мной общаться из-за принудительно сменённого имиджа. Поэтому, когда в онкоцентр приехали студенты-волонтёры, я не ждала от них внимания. Так странно было ощущать себя невольной звездой вечеринки, когда вокруг меня собрались молодые люди, — которым стоило бы, вообще-то, развлекать ребят поменьше, а не без пяти минут выпускницу.
Почему-то парни не жмурились от бликов моей макушки и не морщились, глядя на отёкшие в красную крапинку щёки. Почему-то вместо этого волонтёры играли со мной в «Экивоки», спорили о годе, в котором появились спички, и предлагали мне поступать к ним в Вышку. Может, я интересная?.. Смешная? Наверное, и сообразительная, раз сделала всех в «Экивоках». Так ли нужна модельная внешность, чтобы окружающие разглядели во мне все эти качества?
Впервые я предстала в новом облике перед однокашниками на репетиции Последнего звонка. В моей школе училась девочка на два класса младше меня: мы не были приятельницами, но она здоровалась со мной при встрече и порой говорила мне пару каких-нибудь фраз, пусть и не всегда к месту. На репетиции эта девочка чуть ли не вприпрыжку подбежала ко мне и восторженно заметила, как мне подходит новая стрижка, хотя я и не стриглась вовсе. Через неделю мы снова встретились, только теперь у девочки был выбрит висок, а волосы стали втрое короче. Она сказала, что осмелилась на стрижку мечты, посмотрев на меня. Наверное, я могу придавать смелости. Может, и вдохновлять могу.
Спустя пять лет ремиссии моё понятие красоты несколько изменилось. Пожалуй, красота — это не длинные волосы или стройная фигура. Думаю, это что-то большее. И способное победить самые гадкие болезни и комплексы.
Дорогие наши, самые прекрасные и любимые! Фонд «Настенька» от всей души поздравляет вас с праздником 8 Марта! Помните, чтобы не происходило, вы самые лучшие, добрые, красивые! Пусть история нашей бывшей подопечной Анны вдохновит вас, придаст сил и уверенности! За холодной зимой всегда наступает теплая и солнечная весна!
#помощьдетям #благотворительностьдетям #помочьребенку #редкиезаболевания #орфанныезаболевания #благотворительныйфонд #генетическиеисследования #страшныйдиагноз #онкология #онкологическиезаболевания #детскаяонкология #онкологиялечение #мояжизньсдиагнозомонкология #онкологиясегодня #рак #пилоцитарнаяастроцитома #опухольмозга #помощьдетям #симптомырака #опухольмозга #ретинобластома #редкиезаболевания #детскийрак #реабилитация #онкобольныедети #8марта