Интересный путь продвижения к Богу.
Многие христиане не знают, и не догадываются об пути к Богу, да и не хотят знать. Ходят в церковь, причащаются, исповедуются, дают милостыню, делают добрые дела, а саму суть учения Христа не знают. Для чего, почему мы должны делать добрые дела. Вот нам сказали священники: ходите в храм, причащайтесь, не совершаете грехи и т.д. И многие это делают на автомате. Такие христиане не имеют сознание. Сознание того, что надо бороться с грехами. Как бы нам тяжело не было, и сколько соблазнов в мире не было, надо взять оружие духовное и воевать. Если не станем воевать, то будем побеждены супротивной силой.
Даже в мире есть такая тактика: порази врага, пока он тебя не поразил. Только наши враги хитрее, сильнее нас. Это духи тьмы, действующие через наши чувства, ум. Человек становится страстным.
Вот и особое внимание желаю, чтобы вы обратили на шестое ведение Петра Дамаскина. Это когда человек подходит к бесстрастию. Например, такой человек в каждом человеке видит доброе. Для чистых всё чистое.
Мы тут обсуждаем в комментариях, и многие подписчики гневаются на других подписчиков, раздражаются, им неприятно многие здесь, в том числе и автор. Но на самом деле страсть которая в них есть, рисует в своих красках. То есть такой человек страстной, в нём нет терпения к подписчикам с другим мнением, которые вызывают в нём отрицательные чувства.
Сердце человека похоже на стеклянный сосуд. Если стекло будет грязным, то всё видение будет видится ему в тёмных тонах. Будет осуждать людей: вот какой тот человек плохой, тот отвратительный. Не понимая того, что грехи того человека отражаются в его грязном сердце проходя через грязное стекло. Как сказано: в чём осудишь, в том и побудишь. Вот потому для христиан нужно очищать эти стеклянницы сердец своих. И тогда в людях будем видеть доброе. А значит не осуждения человека, и тьма того человека не переходит в него.
Так же по отношению к веществам. Допустим, отношение к золоту. Страстной человек увидит в этом металле, как средство наживы для себя. В нём будет преобладать страсть мамоны. У другого человека не вызовет никаких эмоций. Метелл, да металл без всякого желания иметь его. Последний бесстрастный, и блага мира сего его не привлекают. Он ищет более ценные блага, небесные.
И Бог дарует ему видения мысленных тварей вне материального мира. Об этом в седьмом видении Пётр Дамаскин. Открывается духовное зрение, видит то, что обычный человек не видит. Только видение это не духов астральных. Бог намеренно защищает нас от этих сущностей. Иначе с видением их мы будем привлекать этих существ тьмы к себе, и тем человек становится прибежищем этих тварей. Бог предостерегает нас увлекаться эзотерикой, магией, и всякими вещами, которые связаны с потусторонним миром. Об этом говорит Христос: Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник".
Истинный вход через дверь даёт нам Христос, и никакие эзотерические учения не дадут нам войти в эту дверь. Иначе духи тьмы станут нашими спутниками жизни. А нам это абсолютно не надо. Поэтому тайное Бог скрывает от нас во благо нам. Придёт время и Бог может открыть нам мир высших тварей: ангелов, всяких начальств высших. И их дела, которыми они заведуют. То есть миробытие и действия в нём показывает сынам Своим, дабы они стали участниками в делах Его Им знаемым. Приобщает Бог к работе во славу Свою. Душа такая становится соработником, как и все твари света, работая на Бога, делая свою работу в деятельности общей. Но пока скрыто это от нас. Но верю, что Бог подаст желание такой душе для определённой деятельности, той, которой желает Бог.
Ну и последнее видение, восьмое. Человек приходит в совершенство. Уже не сознаёт это миробытие, забывает этот мир и дела его и самого себя. И полностью пребывает умом на небесах. Как говорит апостол Павел: знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба.
Были такие молитвенники, монахи в прошлом. Вечером лишь став на молитву и произнося одно слово, восхищались умом в небесное. Простояв в молитве всю ночь, забыв весь мир этот и всё что в мире, приходили в себя утром, когда лучи от солнца падали на их лицо. Такой степени в молитве достигали очень немногие. Мир и эти проблемы не так-то просто забыть, не помнить о мире здесь невозможно. Одна информация по телевизору, или в интернете что стоит. Против нашей воли информация суетная впитывается в мозг наш и в сердце. И даже в то время светская жизнь кипела в страстях, многие люди отрекались от мира, чтобы приобрести большее, Бога внутри себя.
Продолжим о видениях Петра Дамаскина.
О четвертом ведении
Оно есть понимание [67] снисхождения сладчайшего Спасителя нашего Иисуса Христа и пребывания Его в этом мире. (Размышляя о сем) мы скоро забываем и самую пищу, как говорит Великий Василий; и как мы слышали о блаженном Давиде, что он забывал снести хлеб свой (Ср.: Пс. 101, 5), когда мысль его, как говорит Лествичник, восхищалась к чудесам Божиим, в великом восторге и недоумении о воздаянии, по слову небоявленного Василия. Что воздадим мы Господу за все, что Он воздал нам? Ради нас — Бог среди людей. Ради истлевшего естества — Слово плоть бысть и вселися в ны (Ин. 1, 14). Благодетель — к неблагодарным. Избавитель — к плененным; к сидящим во тьме — Солнце правды; на кресте — Бесстрастный; во аде — Свет; в смерти — Жизнь; воскресение — ради падших. Воззовем к Нему: Боже наш, слава Тебе! И Иоанн Дамаскин (говорит): ужаснулось о сем небо и удивились концы земли — Бог явился людям телесно и чрево Твое сделалось пространнейшим небес, потому Тебя, Богородица, чины ангелов и людей величают. И еще: устрашился всякий слух неизреченного снисхождения Божиего. Вышний добровольно снизшел даже до плоти и из Девического чрева сделался Человеком, потому Пречистую Богородицу, верные, возвеличим! Приидите, покоритесь мне народы, взойдем на святую, превысшую небес гору, невещественно станем во граде Бога живого и увидим умом невещественное Божество Отца и Духа, во Единородном Сыне блистающее. Ты усладил меня любовию, Христе, и изменил меня Божественным стремлением к Тебе, но попали невещественным огнем грехи мои и удостой насытиться наслаждением в Тебе, чтобы, ликуя, возвеличил я два пришествия Твои, Благий! Весь Ты, Спаситель, сладость, весь желание и любовь, поистине ненасыщаемая, весь — красота неизреченная!
Получивший, чрез телесные и душевные добродетели, познание таковых (ощущений) и тайн, сокровенных в словах святых мужей и Божественных Писаниях, особенно же в Святых Евангелиях, не перестает уже сильно любить Бога и проливать многие слезы, всегда текущие без понуждения.
О пятом познании
По причине сего пятого знания, называемого, по слову пророка, советом (Ср.: Ис. 11, 2), человек познает, как сказано было в конце (слова) о блаженствах, естество и изменяемость чувственных творений, что они из земли и снова возвращаются в землю, по изречению Екклесиаста: суета суетствий и всяческая суета (Еккл. 1, 2). И Дамаскин также: суета все человеческое, что не пребывает по смерти. Не пребывает богатство; не сопутствует слава; с приходом смерти это все истребляется. И еще: поистине суета все, а жизнь только тень и сон, ибо напрасно смущается всякий земнородный, как говорит Писание, когда мир приобретем, тогда вселимся в гроб, где — вместе — и цари и нищие!
О шестом познании
Когда (подвизающийся) придет в навык беспристрастия, тогда даруется ему шестое познание, называемое крепостию (Ср.: Пс. 28, 11; Ис. 11, 2), и начинает он бесстрастно видеть доброту чувственных тварей. Ибо все помыслы бывают трех устроений: человеческий, демонский и ангельский. Человеческий помысл бывает, когда взойдет на сердце простая мысль о каком-либо создании, например, (вспомнится) человек, золото или что-либо иное из чувственных творений. Демонский же помысл бывает сложный — из мысли и страсти. При (мысли о) человеке побуждает или к неразумной дружбе, то есть любви к другу, не ради Бога бывающей, или к плотскому греху, или опять к безрассудной ненависти, то есть злопамятности или порицанию кого-либо. При (мысли о) золоте, подобным же образом, побуждает к сребролюбию, или к похищению, грабежу, или к чему-либо такому, или к ненависти и хуле на дела Божии, чтобы тем или другим привести к погибели. Но если мы любим вещи не в должной мере и предпочитаем любовь к ним любви к Богу, то ничем не отличаемся от идолослужителей, говорит святой Максим. И опять, если ненавидим их, как не весьма хорошие (См.: Быт. 1, 31), прогневляем Бога. Ангельский же помысл есть бесстрастное видение вещей, то есть истинное знание — средина между обеими стремнинами, охраняющее ум и отделяющее правое намерение от окружающих его шести сетей диавольских. (Шести) говорю, то есть превышения и унижения, от (уклонения) в правую сторону и в левую, от (уклонения) вовнутрь или вне правого намерения. Так, истинное знание есть как бы средоточие, находящееся среди упомянутых шести сетей, которому ангелы научают земнородных, умертвивших себя миру, дабы ум их был бесстрастен и видел вещи должным образом. Не превышал правого намерения возношением, полагая, что понимает что-либо собственною мудростию, но и не унижался неразумием, как бы не могущий достигнуть совершенства; не уклонялся в правую сторону отвращением от вещей и ненавистию, и в левую — неразумною привязанностию, то есть пристрастием; не остался бы внутри правого намерения совершенным неведением и леностию и не (вышел бы) вне его многоиспытанием и неразумным старанием от пренебрежения и лукавства. Но с терпением, и смиренномудрием, и благою надеждою да заимствует ведение от твердой веры. Дабы тем, что он отчасти уразумел, восходить к любви Божией и чрез разумное неведение, по недоумению, приобретать смиренномудрие, и постоянною надеждою и верою достигнуть цели искомого дела. (Такой человек) ни к чему отнюдь не питает ненависти, как бы к худому, но и напротив, не любит неразумно, а рассматривает человека и удивляется, как ум (его) есть беспредельный образ невидимого Бога, хотя ограничивается телом, как говорит Великий Василий, и как достигает он крайних пределов того, что имеет образ, как Бог, промышляющий о мире, ибо ум преобразуется и начертывается по виду воспринимаемого им предмета, когда же сподобится быть в Боге, превысшем образа и вида, тогда и сам бывает необразен и безвиден.
Потом удивляется, как всякую мысль ум может сохранить, и позднейшие помышления не могут изменить первых, и, опять, первые мысли отнюдь не вредят позднейшим, но мыслительная сила, как сокровищница, все содержит в себе незабвенным; и ум, когда пожелает, языком выражает помышляемое, не только новое, но и задолго перед тем приобретенное. И как, опять, слова всегда выходят, а ум остается неоскудевающим.
О седьмом познании
Сподобившийся седьмого познания удивляется множеству бесплотных сил, властей, престолов, господств, серафимов и херувимов — девяти чинов, которые находим во всех Божественных Писаниях. (Удивляется) их естеству, крепости и прочим благам, в них видимым, и Богу, Творцу их, ведомым. И — как они в порядке предстоят (Ему). Но и различные достоинства имеют горние воинства, о которых Златоуст говорит, что Господь Саваоф значит Господь воинств, сил, и как они друг другу преподают просвещение. Ангелы, говорит, просвещают нас, людей, а сами получают просвещение от архангелов, те — от начал, и так каждый чин от другого получает просвещение и познание. И опять, как человеческий род составляет, говорят, одну овцу, которую не Бог потерял, но она сама себя потеряла, ангелы же — девяносто девять. И рассматривает премудрость Творца и силу, как такие множества Он сотворил единым повелением. Во-первых, говорит Богослов, созерцает ангельские силы и прочее, и войдя мысленно внутрь храма, то есть за завесу, бывает невеществен, как говорит святой Исаак. Внешний храм прообразовал мир сей, завеса же, то есть дверь дома, — твердь небесную, а Святая Святых — превысшее мира, где бестелесные и невещественные непрестанно воспевают Бога и молятся Ему о нас, по словам Великого Афанасия. И так приходит (подвизающийся) в мир помыслов и делается сыном Божиим, по благодати, познавая тайны, сокрытые в Божественных Писаниях, как говорит Дамаскин. Раздралась завеса Божественного храма, в кресте Создателя, являя истину, сокрытую в Писании, верным, восклицающим: благословен Бог отцов наших! И, как говорит святой Косьма песнописец, первый человек, вкусив от древа, подвергся тлению и, быв осужден на бесславное лишение жизни, нося в теле своем как бы некую язву, сообщил сию болезнь всему роду, но мы, земнородные, обретши избавление чрез древо креста, будем восклицать: „Благословен Ты, препрославленный отцов и наш Боже“» (См.: Быт. 3, 19; Рим. 5, 12).
О восьмом познании
От сего седьмого познания возводится (подвизающийся) в ведение о Боге, второю и чистою молитвою, приличною перешедшему к ведению, так что в самом устремлении молитвы ум его восхищается Божественною любовию и ничего уже отнюдь не знает из этого мира, как говорят Максим и Дамаскин. И не только все забывает ум, но и самого себя, ибо святой Нил говорит, что если ум сознает себя, то он не в одном только Боге, но и в себе самом. Тогда, говорит святой Максим, получает он свет [92] о Боге и бывает богословом, сподобившись пришествия Святого Духа. Слыша же о Боге, да не подумает кто-либо, по своему неведению, что Сам Бог есть то, что мы в Нем созерцаем, как то: благость, благодать, праведность, освящение, свет, огонь, существо, естество, силу, премудрость и подобное, говорит Великий Дионисий. Но и не то, что ум может определить, ибо Божество беспредельно и неописанно, и не о том, что в Нем богословствуется, но о Нем, как говорит Великий Дионисий к святому Тимофею, приводя свидетельство святого Иерофея. Справедливее же сказать: непостижим, неисследим, неиспытуем и невозможен для определения, как превысший ума и мысли и Себе единому ведомый, Единый Бог Триипостасный, безначальный, бесконечный, преблагий, препетый. И говоримое о Нем из Божественного Писания говорится с недоумением, дабы мы знали, что есть Бог, а не что есть Бог, ибо Он непостижим всему словесному и духовному естеству. Подобно сему и воплощению Сына Божия и соединению по Ипостаси, как говорит святой Кирилл, должно удивляться — и как с Божеством Его соединилась [93] плоть, по словам Великого Василия, которую Он принял от нас. Поелику как железо соединяется с огнем, — таково и сие соединение, чтобы мы знали единого Христа, в двух естествах; как говорит Дамаскин к Богородице: «Единую Ипостась, но в двух естествах, родила Ты Бога воплощенного, Которому все поем: Благословен Ты, о Боже!». И опять: «Беспредельный пребыл неизменным, соединившись с плотию по Ипостаси, как благоутробный, в Тебе, Пресвятая, Един благословенный!»