Предисловие
Советская пропаганда – это уникальная страница мирового искусства, отражавшая различные вехи развития социалистического государства на русской земле. В первые годы советской власти и вплоть до начала-середины 1930-х годов основной ее чертой был тотальный нигилизм по отношению к русской истории, культуре и религии. Ярче всего это проявлялось в повальных гонениях на Русскую Православную Церковь, триумфе исторической школы Михаила Покровского (идеолога революционного обновления России), расцвете коренизации и борьбы с «великорусским шовинизмом». На мой скромный взгляд, гимном этой эпохи советского режима могло бы стать стихотворение советского поэта Джека Алтаузена (наст. имя – Яков Моисеевич Алтаузен), посвященное памятнику Минину и Пожарскому:
Я предлагаю Минина расплавить, Пожарского. Зачем им пьедестал? Довольно нам двух лавочников славить, Их за прилавками Октябрь застал, Случайно им мы не свернули шею. Я знаю, это было бы под стать. Подумаешь, они спасли Россию! А может, лучше было не спасать?
Однако с течением времени многое изменилось. К власти пришел Иосиф Сталин, который хотя и был старым большевиком, но в плане истории, идеологии и культуры разделял скорее утилитаристский взгляд на вещи. Он понимал, что построить империю (а для России империя – это самый естественный вид государства) с опорой лишь на марксизм и идеи мировой революции невозможно – нужно копать глубже. Философ и историк Г.П. Федотов говорил об этом этапе советского идеологического строительства следующее:
«Россия нуждается в оформлении своего национального самосознания, но для этого надо склеить обрывки старого марксизма с национализмом новых государственников»
Признаки этого явления стали заметны с самого начала 1930-х гг. с разгромом исторической школы М. Покровского. Уже в 1931 г. историю вновь стали преподавать в школах как отдельный предмет. В 1934 г. восстановили исторические факультеты в Московском и Ленинградском университетах. Ярким примером обращения к истокам русской культуры стало широкомасштабное празднование столетия со дня гибели великого русского поэта А.С. Пушкина. Особенный восторг это вызвало в среде русской белой эмиграции, которые открыто заявляли, что теперь-то Россия точно спасена. Разворот наметился и в сфере кино: в конце 30-х – начале 40-х годов на экраны вышли фильмы «Петр Первый», «Суворов», «Минин и Пожарский». Для нужд советской пропаганды бывшие «прислужники царизма» и даже собственно цари были вновь возвеличены и возвращены на первый план.
Апогея же интерес к историческому прошлому России достиг в тяжелые первые годы Великой Отечественной войны. На параде в честь 24-летия Октябрьской Революции, Иосиф Сталин произнес следующие слова:
«Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»
Предлагаю рассмотреть то, как советская пропаганда времен Великой Отечественной отразила образы обозначенных выше персонажей и также кратко изучить событие, не нашедшее отражения в сталинской речи. В первой части нашего исследования мы рассмотрим использование советской пропагандой образов Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского.
Александр Невский
Использование образа святого благоверного князя Новгородского Александра Ярославича, прозванного позже «Невским», началось советской властью задолго до начала войны. Уже в конце 1930-х, когда в воздухе запахло порохом и стало понятно, что Советской России вскоре вновь предстоит сомкнуть мечи с Германией, образ князя-победителя «псов-рыцарей» Тевтонского ордена (читай – немцев) пришелся как нельзя кстати. Перца ситуации добавлял тот факт, что еще совсем недавно, в 1922 г., рака с мощами Александра Невского была осквернена, а сама фигура князя всячески шельмовалась, но времена изменились и большевикам пришлось изменить свой подход к истории.
В 1938 г. вышел великолепный советский фильм «Александр Невский», в котором главную роль сыграл актер Николай Черкасов. В фильме была подробно показана история войны Новгородского княжества с силами Тевтонского ордена. Ближе к 1939 г., когда с заключением Пакта о ненападении показалось, что немецкая угроза спала, фильм практически пропал с экранов. Ситуация круто переменилась 22 июня 1941 г. и фильм, полный аллюзий на Евангелие (чего стоит одна фраза «А если кто к нам с мечом придет – от меча и погибнет») и отсылок к современным событиям, с главным героем, уже давно закрепившимся как антинемецкий и антифашистский символ, вернулся на экраны всей страны и стал широко использоваться в целях поднятия боевого духа на фронте и в тылу.
Александру Невскому было посвящено множество публикаций в газетах и журналах, театральные постановки, крупные живописные произведения. В многочисленных лекториях активно читались лекции военно-патриотической тематики. В 1942 г. была широко отпразднована 700-летняя годовщина Ледового побоища. Разумеется, это событие было несколько искажено советским мифотворчеством в угоду тогдашним событиям и царящей в стране идеологии. К примеру, в описании Ледового побоища (о нем можете почитать в моем материале здесь) всячески указывалось на то, что «закованным в железную броню немецким псам-рыцарям» противостояло русское войско, костяк которого составляло легковооруженное ополчение. Это очень далеко от истины, так как основной силой любого русского войска тех лет была тяжелая конная дружина князя. То есть тут виден очевидный идеологический заказ со стороны советского правительства: было необходимо объяснить красноармейцу, что быть может он и вооружен хуже, чем солдат вермахта, однако это не должно ему мешать добиваться результатов. Как мы видим, этот план сработал.
Почти с первых дней войны образ Александра Невского стал появляться на плакатах — как самостоятельно, так и вместе с другими великими полководцами. При этом врагами русского князя во всех случаях выступали исключительно тевтонские рыцари. Обо всех остальных противниках Александра Ярославича на время войны было забыто. В 1941–45 годах появились по меньшей мере 22 самостоятельные книги, посвящённые князю и Ледовому побоищу, — в основном брошюры небольшого формата, предназначавшиеся в первую очередь для солдат. Активно эксплуатировался образ Александра Невского, тесно связанный со свободой Новгорода и Пскова. Князь прочно вошёл во фронтовой фольклор. Так, в журнале «Фронтовой юмор» в 1942 году был напечатан такой анекдот в виде телеграммы:
«Берлин, Гитлеру. Желаю тебе, немчин проклятый, погибели скорой. Скорблю, что… не могу лично приложить руку к немецкому загривку. А. Невский».
Спустя год после начала войны Указом Президиума Верховного Совета СССР был учрежден орден Александра Невского. Советская власть и здесь обратилась к опыту прошлых лет и, в сущности, восстановила орден, учрежденный еще Петром Великим. Первые награждения этим орденом прошли уже после смерти Петра при правлении его жены, императрицы Екатерины Первой. Уже в советское время этим орденом награждались командиры, которые, к примеру, проявили инициативу «по выбору удачного момента для внезапного, смелого и стремительного нападения на врага и нанесение ему крупного поражения с малыми потерями для своих войск», что является явной отсылкой на то, как молодой князь Александр Ярославич разбил шведские войска в битве на р. Неве в 1240 г. Знак отличия с его подчеркнутой имперской символикой сразу же приобрел большой авторитет в действующей армии. В годы Великой Отечественной войны и после нее было произведено 42165 награждений этим орденом. И поныне орден Св. Александра Невского ‒ единственная из полководческих наград, которой награждали и в Российской империи, и в Советском Союзе, и в современной России.
Наконец, в 1943 г. силами митрополита Ленинградского и множества жертвователей-ленинградцев было собрано и внесено в Фонд обороны 3 182 143 рубля. На эти деньги была создана боевая эскадрилья «Александр Невский». В составе этой эскадрильи сражался известный летчик-истребитель, Герой Советского Союза Александр Билюкин. Всего за войну он выполнил 430 успешных боевых вылетов, в 36 воздушных боях лично сбил 23 и в составе группы — один самолёт противника.
Дмитрий Донской
Другим святым, нашедшим свое отражение в советской пропаганде в годы Великой Отечественной войны, стал благоверный великий князь Дмитрий Донской. Князь прославил свое имя тем, что впервые за долгие 100 с лишним лет владычества монголов над Русью смог бросить тем вызов, одолеть в сражении на Куликовом поле (о нем я уже писал) и вложить серьезный вклад в обретении Русским государством независимости от захватчиков. Очевидно, что столь благоприятный образ не мог быть не использован художниками и писателями времен Великой Отечественной. События жизни московского князя раскрывались для широкой публики во множестве брошюр, книг и других литературных произведений, распространявшихся на фронте и в тылу. Также образ Дмитрия Донского нашел свое отражение и в плакатах тех времен.
Еще больше прославила имя св. Дмитрия Донского в годы войны Русская Православная Церковь. 30 декабря 1942 г. Патриарший местоблюститель митрополит Сергий обратился с призывом к архиереям, священникам и приходским общинам:
«Повторим от лица всей нашей Православной Церкви пример Преподобного Сергия Радонежского и пошлем нашей армии вместе с нашими молитвами и благословением вещественное показание нашего участия в общем подвиге: соорудим на наши пожертвования колонну танков имени Димитрия Донского»
Одновременно с этим он направил новогоднее приветствие И.В. Сталину, сообщив также о приглашении духовенства и верующих к пожертвованиям на бронетехнику. Митрополит попросил открыть специальный счёт в Госбанке, на что вождь сразу же дал разрешение – таким образом, жертвовать на танковую колонну смогли даже жители отдаленных уголков СССР, в которых не было православных храмов. В короткий срок на строительство 40 танков было собрано свыше 8 миллионов рублей. Они были построены на Нижне-Тагильском заводе и переданы Красной Армии 7 марта 1944 г. Торжественная встреча состоялась в 5 км северо-западнее Тулы в деревне Горелки. На митинге с приветственным словом выступил митрополит Крутицкий Николай:
«Гоните ненавистного врага из нашей Великой Руси. Пусть славное имя Дмитрия Донского ведет нас на битву за священную русскую землю. Вперед, к победе, братья-воины!»
Танки поступили в 38-й танковый и 516-й огнеметный отдельные полки. Танки с надписью «Димитрий Донской» из 38-го отдельного танкового полка по официальным данным уничтожили более 1400 немцев, 40 орудий, более 100 пулеметов, 38 танков (часть из них захватили целыми), 17 бронетранспортеров и более 100 автомобилей. После войны уцелевшие танки колонны «Димитрий Донской» были установлены на экспозиции в музеях вооруженных сил Москвы, Ленинграда и Тулы. В 2005 г., по благословению патриарха Алексия II, в московском Донском монастыре один из уцелевших танков колонны был установлен в память о прихожанах и священнослужителях, на чьи пожертвованные средства она была создана.
Минин и Пожарский
Другими персонажами, упомянутыми в речи Иосифом Сталиным были купец Кузьма Минин и князь Дмитрий Пожарский – герои Смутного времени. Как уже упоминалось в предисловии, в раннее советское время отношение к этим двум персонажам, имевшим ранг практически античных героев для дореволюционного русского общества, было скорее негативным. Новую власть не устраивало ни социальное происхождение героев (представители буржуазии и аристократии – одним словом эксплуататорский класс) ни реакционный характер народного движения, направленный всего-навсего на «дальнейшее удушение крестьянства» и восстановление монархии, простоявшей после этого больше 300 лет, а не на построение полностью автоматизированного люксового космического гей-коммунизма. Памятник героям, установленный на Красной площади, подвергался критике со стороны советской прессы. Демьян Бедный в фельетоне «Без пощады» вторил уже упоминавшемуся выше Джеку Алтаузену, призывая убрать с Красной площади памятник «кулаку» Минину и «взяточнику-казнокраду» Пожарскому. Однако времена менялись и Демьяну Бедному позднее знатно влетело за такую огульную критику России и всего русского. Памятник же уцелел, но был передвинут на место неподалеку от собора Покрова на Рву (Василия Блаженного). Ранее памятник стоял прямо напротив кремлевской стены, и Минин как будто указывал Пожарскому на Кремль, что по слухам очень нервировало советскую верхушку: они боялись, что это могло навести граждан на неправильные мысли в случае недовольства властью.
В 1939 г. был снят фильм «Минин и Пожарский», в конце которого Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский произносят речь о том, что они конечно прогнали ляхов и шведов со своей земли, но предстоят еще новые войны. Тогда еще мало кто из зрителей мог понять этот намек, оставленный сценаристами фильма. В мире уже полыхала Вторая Мировая война, Польша и Прибалтика были поделены между Советским Союзом и нацистской Германией, шли бои в Западной Европе. С началом же Великой Отечественной войны, образ Минина и Пожарского заиграл новыми красками – они стали лицом здоровых народных сил, дающих отпор неприятелю как с оружием в руках, вступая в ряды Красной Армии, ополчения и партизанских отрядов, так и в тылу, работая на заводах и фабриках, помогая раненым и больным и даже просто добросовестно выполняя свою работу на местах. Советских пропагандистов не смутило откровенно классово чуждое происхождение героев – ни богатый нижегородский купец Минин ни тем более князь Пожарский на роль «кандидата от народа» не тянули, однако это, как и некоторые другие неудобные факты (как например то, что Пожарский активно выступал за вступление на русский престол шведского королевича) было решено проигнорировать, сосредоточившись лишь на нужных в данных момент характеристиках персонажей и их движения: патриотизм, массовость, инициатива «снизу», самоорганизация, «все для фронта – все для победы» и так далее. В качестве «более народного» персонажа был избран Минин. А само обозначение «Минин и Пожарский» было закреплено и популяризировано именно советской исторической наукой и пропагандой (до революции устоявшегося порядка слов установлено не было, но чаще всего героев именовали, как «Пожарский и Минин»).
Образы Минина и Пожарского нашли широкое отражение в литературе военных лет и плакатной живописи.
Конец первой части
Подписывайтесь на канал "Россия в контексте" и следите за нами в Телеграме - там еще больше интересных материалов.