Страсти по Торчалову — это ваш режиссерский дебют. Можете немножко про это рассказать? Что за пьеса? Почему такое решение?
Это пьеса Никиты Воронова, трагикомедия, написанная в 1997 году. Мы живем в такое время, когда люди получают огромное количество информации из всевозможных источников, и очень сложно разобраться, где правда, а где нет. По моим ощущениям мы будто теряем важный жизненный ориентир. Спектакль «Страсти по Торчалову» театра «Модерн» — это попытка достучаться до современного человека, дать ему надежду, веру, направить на самое лучшее, что в нас есть. В спектакле мы рассуждаем вместе со зрителем о важных глубоких вещах: справедливости, любви, честности перед самим собой и окружающими, смелости. Я думаю после спектакля каждый из вас сможет обрести для себя что-то очень необходимое и ценное.
А как вы решились на этот первый шаг? Кто-то подтолкнул?
Над пьесой мы начали работать ещё года два назад с артистом театра Владимиром Левашевым (заслуженный артист РФ – «ВМ»), но, случилось так, что его больше с нами нет. Я пообещал ему, что доведу начатое до конца. Мне давно хотелось попробовать себя в качестве режиссера, но было страшно сделать первый шаг. Я очень рад, что в «Модерне» мне это удалось. Для режиссерского дебюта это отличный материал, на мой взгляд.
В пьесе идет соединение разных эпох. В спектакле это тоже будет?
Безусловно, но не на это наш главный акцент. В пьесе и спектакле вы увидите три точки зрения на сегодняшний день совершенно разных людей – с различными ориентирами, ценностями, привычками и историей. Одна из главных идей, которую мы раскрываем – о наших страхах, что мы прячем в себе и несем на протяжении очень долгого времени. Страх быть теми, кто мы есть, делать то, что считаем нужным, страх любви, страх настоящих чувств. Страх жить свою жизнь, по-своему! Мы боимся себя и других. Важно признать это.
Но это будет постановка прям в стиле «Модерна»? После спектакля будет, о чем подумать?
Театр «Модерн» всегда дает почву для размышлений, спектакль «Страсти по Торчалову» — не исключение. Это живая, эмоциональная история, вы будете смеяться от души и местами не сможете сдержать слез. Думаю, спектакль получился, могу судить по первым показам. Зритель выйдет с самыми теплыми ощущениями, и при этом с огромным количеством вопросов к самому себе, вопросов о человеческой натуре, жизни, о том, что правильно, а что нет. Вы не будете прежними после этого спектакля. Мы все должны задавать себе эти вопросы. И каждого так или иначе интересует, а что же будет после жизни?..
По вашему мнению, что нас ждёт дальше?
Как говорит один из героев спектакля «есть весы и строгий весовщик». Я с этим согласен, по крайней мере я в это верю.
А чем этот спектакль может зацепить искушенного московского зрителя?
Своей искренностью, блестящими актерскими работами. Мы пытаемся говорить о важных вещах простым языком, а это очень непросто. От актеров требуется пробудить в себе большую внутреннюю силу и концентрацию, ту самую искренность и честность. Только тогда зритель почувствует эти эмоции в зале. Мы стремимся передать глубокий смысл, донести до каждого в зале понятными словами важные истины.
Изначально, как начинался Ваш творческий путь, как вы решили стать актером?
Это произошло, можно сказать, случайно. Я завалил сессию на филфаке, нужно было где-то учиться дальше, родители требовали диплом. Мне же хотелось жить полной жизнью, наслаждаться, искать, ощущать этот мир, понять, чем бы я хотел действительно заниматься… Опять же, этот страх, который культивируется в обществе, что обязательно нужно высшее образование, и обязательно сейчас, это подтолкнуло меня учиться дальше. Я думал, что актерских факультет – это то место, где учиться будет легко. Я поступил на актерский факультет, в Красноярске, но быстро понял, что развиваться профессионально в этом городе очень сложно. И, не доучившись, поехал в Москву и здесь закончил ВГИК, мастерскую Валерия Фокина.
Вы когда приехали в Москву, взяли себе псевдоним. Сейчас вы им пользуетесь?
Нет, я от него отказался. Я переехал в Москву в непростое время, когда особо остро ощущалось определенное отношение к гражданам не из России. Чтобы дальше работать я решил взять псевдоним, но сейчас я понимаю, что это была какая-то глупость, просто юношеский каприз, по-другому не назовешь.
Вы помните, как вы пришли в театр? Каким он был в 2016-м году?
До того времени, как я стал работать в «Модерне», я не слышал про этот театр. Случайно узнал про кастинг, пришел на прослушивание и практически сразу мне доверили главную роль. Какой был театр? Театр был… Бедный. Сейчас в театре появилась, на мой взгляд, очень правильная атмосфера уюта. Юрий Вячеславович Грымов наполнил его новой энергией. Это видно, это чувствуется, и это круто. Театр на «трёшке», в котором аншлаги каждый спектакль – это говорит о многом. На сегодняшний день театр «Модерн» знают, его обсуждают, приходит очень много зрителей. «Модерн» стал одним из самых оригинальных театров России. Нужно иметь большой талант, чтобы вывести театр на такой уровень, чтобы он пользовался спросом и при этом постоянно выпускал премьеры.
Одна из ваших ролей— это Анатоль Курагин в спектакле «Война и Мир». Многие зрители, читатели, не любят этого персонажа. Как вы сами относитесь к своему персонажу?
Нет актеров, которые не любят своих героев. Своего персонажа нужно любить. На мой взгляд Анатоль в своей парадигме не делает ничего плохого. Он как раз-таки получает от жизни удовольствие, идет за своими чувствами. Он живет в моменте, здесь и сейчас. Я очень люблю и понимаю Анатоля и каждый спектакль пытаюсь развенчать стереотип, что Курагин негодяй. Я пытаюсь показать его с человеческой стороны, как он ощущает жизнь, как реагирует. Но был ли он влюблен в Наталью? Да, влюбленность — такое чувство, которое мы все испытываем. Просто есть разная влюбленность. В его случае влюбленность была на спор. Однако в спектакле прекрасно раскрыт момент раскаяния Анатоля.
В сцене с Андреем?
В том числе в сцене с Андреем Болконским, когда они протягивают друг другу руки в госпитале. Это момент прощения. Мы часто упускаем момент, когда поступаем неправильно, порой кажется, что мы на верном пути, но потом оказывается, что это не так. Мы говорим о грехе, но упускаем важные моменты в жизни, которые нас к этому греху приближают.
Влюбленность и любовь — это же разные вещи. Что для вас любовь?
Любовь начинается после влюбленности. Влюбленность — это первое чувство, которое испытывают все люди перед тем, как начать любить. На мой взгляд, любовь — это терпение, смирение и самопожертвование. Вот что такое любовь. А влюблённость, она дурная. Человек просто поддаётся эмоциям, он не видит ничего, что происходит вокруг, поэтому влюбленные совершают дурацкие поступки. В этом разница.
«Саша Таня» — проект, который уже достаточно давно существует. Сейчас он актуален, смотрят ли его, как вообще публика реагирует?
Если верить рейтингам, то смотрят. Я периодически езжу на съемки в экспедиции и сталкиваюсь с людьми, которые подходят и говорят: «мы вас знаем, спасибо большое, мы вас любим смотрим с утра до вечера». И это показатель, это очень приятно. Сам сериал – это долгоиграющая история, в которой затронуты вечные темы, понятные каждому, она о семье и о каждом из нас. В том году мы вошли в Книгу рекордов России как самый длинный сериал.
А для того, чтобы сниматься в ситкоме, есть ли какие-то строгие правила, что нельзя менять внешность, нельзя перекрасить волосы?
На сезон, например, нельзя. А между сезонов это возможно. И если посмотреть конкретно на моего персонажа, Мишу, он меняется. Каждые двадцать серий с ним что-то происходит. Я уважаю людей, которые придумали такой жанр — ситком, это невероятно тяжело. Чтобы играть в подобном жанре нужен опыт. Пожалуй, два сезона я только вникал в эту систему, сейчас мне проще. В фильмах и спектаклях персонаж развивается, а здесь он пребывает в одном состоянии.
Сейчас российское кино меняется в лучшую сторону?
Я думаю, что да. Оно давно уже меняется. Больше не кино, а стриминговые платформы и сериалы, которые там выходят. Качество растет однозначно. Телевизор – это другая история. Там все проще. Кино меняется, растет его масштаб, растут требования. Кино и сериалы всегда воспринимались как развлечение. Но сейчас появился запрос на что-то важное, глубокое. Если вы обратите внимание, очень мало комедий в прокате. В прокате серьёзные достаточно масштабные полотна. Взять тех же самых «Бременских Музыкантов». Это очень важный, большой, сильный проект и глубокий, даже несмотря на то, что он для детей. «Мастер и Маргарита» сейчас вышел в прокат. Тот же самый «Холоп» — это история на грани комедии и драмы. Мне кажется, что ориентир «в сторону бугра» постепенно сходит на нет. Мы начинаем создавать что-то свое. Кино стало более авантюрным, на мой взгляд. Если взять «Слово пацана» — нужно быть смелым, чтобы говорить о таких вещах. И таким образом мы сохраняем культуру. Где-то я слышал фразу, что наши дети не простят нам, если мы эту культуру потеряем или чем-то заместим. Это наша основа, наши корни, которые мы не можем потерять.
Это случилось не после того, как на нас наложили санкции и мы начали больше уделять время своей стране?
Нет, это случилось раньше. Одними из первых, кто обратился к своей культуре, были авторы фильма «Последний богатырь» — яркий пример, того, как свое кино может заинтересовать зрителя.
Думаю, сейчас будет уклон в сторону сказок. Будем смотреть романтические фильмы, сто процентов. Я думаю, что появится огромное количество экранизаций. Мы возвращаемся к духовным скрепам. Раньше был заметен культ денег, сейчас по моим ощущениям он рушится, все больше обращают внимание на качество. Огромными шагами развивается hand made, когда маленькие компании что-то делают своими руками — это имеет гораздо большую ценность. Мы перестаем покупать некачественные вещи.
Ещё вернёмся немножко к сериалам. Сейчас есть, получается, насколько мне известно, два таких лагеря. Первый лагерь это… люди, которые высмеивают русские сериалы, например, в том же Тиктоке, и люди, которые говорят, возможно, это те люди, которые смотрят платформы, что нет, русские сериалы классные, с актуальными темами, с темами, о которых раньше не говорили. Есть ли может быть серединка?
Зритель просто не дурак. Есть сериалы, которые сложно назвать сериалами. Они и высмеиваются, как правило. Есть хорошие истории, «Эпидемия», «Слово пацана», «Лада Голд». У нас много таких сериалов. Про них никто плохого не может сказать. Все говорят, что это круто. Зритель видит, что хорошо, а что плохо. Есть ощущение, что из кинопроизводства уходят дилетанты. Появляются профессионалы, это очень важно. Если высмеивают, значит есть, за что высмеивать. Конечно, есть люди, которым просто важно что-то написать, ощутить собственную значимость. Почему люди это пишут? Они пытаются таким образом самоутвердиться. Да, твое мнение важно для тебя, а кому-то наплевать на это мнение. Вот и все. Каждый человек смотрит то, что хочет, и делает то, что хочет. Это самое главное.
Для сериалов, кино или театра вам приходилось учиться чему-то новому?
Во время обучения на актерском факультете тебя не учат быть актером кино. Тебе приходится этому учиться на площадке. Благо, если там тебя утверждают, ты работаешь с профессиональными людьми. Работа с камерой — это самое сложное. На сцене — всегда ярко. Даже на малой сцене ты всё равно играешь ярко. Если мы берём сериал и тем более полнометражное художественное кино для большого экрана, то на общем плане ты играешь чуть ярче, на среднем менее ярко, на крупном практически не играешь. Когда ты работаешь в театре, то персонажа выстраиваешь в хронологическом порядке, ты следишь за ним, а в сериалах, в кино это сделать невозможно, сегодня снимают конец, а через месяц – начало или же что-то доснимают из прошлых сцен. В кино важен монтаж. Театр же абсолютно другая история, здесь зритель сам является монтажером, смотрит туда, куда он хочет, и сам монтирует свою «киноленту» видения.
В кино, если ты, например, двинешь бровью, это уже считается как всё, ты изъявил какую-то эмоцию. А в театре такого нет?
Сейчас я работаю с нашими артистами на Малой сцене, и мы много уделяем внимания именно этому моменту, чтобы не было ненужной информации, а была выстроена четкая структура и слаженность. Я это называю стерильностью в движении. Ничего лишнего, только то, что зритель должен увидеть. В противном случае теряются важные акценты.
А как ваши роли влияют на вашу жизнь? Вы может характер как-то меняете, или вы себе что-то там присматриваете, может быть, что вот у него вот так вот хорошо, вот может быть я бы так тоже попробовал?
Так или иначе, какие-то черты все равно откладываются в тебе. Со временем они либо вымываются, либо остаются. В театре это случается реже, ты будто «с полочки достаешь» персонажа: «Так, это Анатолий, Анатолий, у нас про это, это Васька Пепел, Васька у нас про это, он такой вот». Мне не нравится играть грустных персонажей, когда не видно света, я человек, который легко поддается эмоциям и легко заряжаюсь, не хочется тянуть эти ощущения в реальную жизнь.
Интервьюер: Анастасия Карно