Мертворожденная Глава 18 (ч.1)
Рем вышагивал по нашей небольшой гостиной, а Лих неотрывно следил за ним и выглядел как китайская кошка-болванчик. Наше небольшое общество, состоящее из одного чёрта, двух мертворожденных и лихо одноглазого стояло перед одним общим выбором, который мы пытались сделать коллегиально:
— Нельзя сообщать. — наконец сделал вывод Рем.
— Ты шутишь? Она чуть не убила целое отделение недоношенных детей! Я уже не говорю про то, что она в принципе никак не могла там быть, мы же сожгли все её останки!
— А может не все?
— Да какая разница! Ты понимаешь, её не должно было существовать! Как это в принципе возможно! И что она вообще такое?
— Ведь Элька уничтожила ее, так? Ну и хрен тогда с этой погорелой тварью! А если мы пойдем в УНН или УЛН, что один фиг, то как ты думаешь, что сделают с Элей?
— А что с ней сделают? Она же спасла малышню и вообще молодец.
— Машка, ты такая наивная, аж не верится, что сама в этом котле сотню лет варилась. Мало того, что нам могут не поверить, это не самое страшное. А если они поверят, и до них дойдет что Элька каким-то чудом смогла уничтожить неведомую призрачную фигню загнав в нее сгусток какой-то газообразной эссенции, как ты думаешь, Элю не захотят исследовать с ног до головы не самыми приятными для нее способами? Может будет так, что высшие этого всего испугаются, что просто утилизируют Эльку под каким-то ложным предлогом и голову даже ломать не захотят. Как тебе такой вариант?
— Но ведь это нельзя замалчивать! А вдруг эта история не единственная и может пострадать ещё больше людей? Один раз мы с тобой уже допустили ошибку, замалчивая свои подозрения и из-за этого погибла целая деревня. Я не хочу опять допустить подобное.
— Я не знаю, не знаю, что делать! — Рем вцепился в свои волосы и посмотрел на меня. — Эля, а ты чего молчишь? Как сама считаешь?
— Наверное, Маша права, вдруг могут пострадать другие?
Лихач вдруг спрыгнул со своего места, уставился на Рема и зашипел.
— Лихо считает, что рассказывать нельзя. Если случаи были или будут, тогда можно вмешаться. А вот если улитки уже сталкивались с подобным и замалчивают, то это может оказаться опасным для Эли. Да и для нас, как для свидетелей, тоже.
Маша вскочила с дивана, хлопнула дверью и ушла из квартиры. Рем посмотрел ей вслед, вздохнул, а потом обратился ко мне:
— Ты не обращай внимание и благородную из себя не строй, если кто узнает, то ты действительно можешь оказаться в опасности. А я с Машей поговорю, чтобы она молчала. А то, она себе на уме. Забейся в нору поглубже и сиди, не высовывайся.
Я так и поступила, на следующий же день уволилась из больницы, благо, что работником я была так себе и никто меня не держал и уже к обеду я, с вещами, стояла перед домиком лесничего. Выглядел он вполне обыденно: небольшое старенькое здание, больше похожее на сельскую почту, чем на домик лесника. Возможно, во всем виноваты мои ожидания, но я представляла домик лесника совершенно иначе. В моих фантазиях он был каким-то более сказочным и обязательно деревянным, а оказался самой обычной бытовой постройкой. Алесей Иванович видно заметил мою растерянность и сказал:
— Не царские хоромы, зато посмотри, природа какая! Летом вообще сказка: все зелено и птички поют. Пойдем, покажу тебе домик.
На пороге меня встретила дружная гурьба из четырех подросших щенят, они торопились облизать меня, но я отделалась малым, погладила их и чмокнула одного из них в нос. Внутри домик оказался таким же маленьким, каким выглядел снаружи. Из коридора выходило несколько дверей. За одной, небольшой кабинет с кучей стеллажей и старым компьютером начала тысячелетия. За другой, что-то вроде склада со множеством коробок и шкафов. Ещё одна дверь скрывала за собой подобие кухоньки с электрическим чайником, микроволновкой и небольшим холодильником. И, наконец, последнее помещение оказалось совсем крохотным, в нем помещалась небольшая односпальная кровать, вплотную стояло кресло, шкаф, а напротив кресла висел вполне современный, хоть и небольшой телевизор.
— Устраивайся здесь, я тут ночевал раньше, когда не к кому было возвращаться, а сейчас ты поживи. Перекусить найдется что, конечно, супа у нас на кухне не наваришь, но на бутербродах с сыром выжить можно. Сядешь так, рядом с окошком, нальешь чайку с мятой, и такая красота! Никакие рестораны столичные рядом не стоят.
— А вы там были? — фыркнула я.
— Ой, да где я только не бывал! Даже на приеме у королевы был, не брешу! Только вот, лучше, чем мой лес ничего нет, это точно! Ладно, дом осмотрели, поехали, владения тебе покажу.
До вечера мы катались по лесу, и Алексей Иванович с гордостью показывал мне свои владения. Жаловался на короедов и туристов, разбрасывающих мусор, и с упоением хвастался какими-то редкими породами елок и лишайников. Видно было, что лес он действительно очень любил и переживал за него, как за живое существо.
— Иногда так и тянет вспомнить молодость: обратиться какой-то живностью да сожрать тех, кто костры не тушит и свалку разводит. Или отхлестать по заднице каким-нибудь сучком. Но нельзя, законы нынче другие. Да и я с возрастом, жалостливее стал. Пытаюсь по-хорошему объяснять, беседы проводить… Бесполезно. Ты тоже ушки на макушке и внимательнее будь.
— А если встречу кого и не послушают?
— Полицией припугни. Карабин я тебе давать не буду. Ещё пристрелить кого-то со страху можешь, а мне отвечай потом. Ты ж мертвючка. Чего тебе будет? Баллончик газовый тебе куплю, если совсем трусишь.
— Не трушу я ничего. — буркнула я обидевшись.
— Ты не дуйся, я основную работу сам сделаю. Тебе главное за щенятами следить, чтобы их не пожрали, а с остальным я разберусь. Скумекала?
Вечерком, после отъезда Иваныча, я забралась в кровать, наделав себе бутербродов и налив в огромную кружку растворимого кофе. На улице щенят я оставлять побоялась поэтому, намыв им лапы в тазу, я постелила им, с разрешения Иваныча, какую-то старую тужурку в коридоре. Правда, щенята на нее даже не посмотрели и поэтому сейчас я еле помещалась в своей кровати, со всех сторон окруженная собаками. С учётом того, как слабо в доме работало отопление, я поняла, что это только к лучшему, и через час после того, как мы с четвероногими друзьями налопались бутербродов, нас сморило.