Кнут обжигает кожу. Шива отползает назад, на самый край каменной тумбы. Яркий свет слепит глаза. Человек с кнутом грозно рявкает, указывая на огненный круг.
Они стоят рядом посреди галдящего цирка. Человек и лев — царь зверей.
Шива знает, что придётся подчиниться — иначе нельзя. Человек-с-кнутом добьется своего так или иначе. За неподчинение ждет очередной удар и урезанная порция мяса.
Голод и боль — вечные спутники льва. Иссеченная шрамами кожа обтягивает рёбра, словно мешком наброшенная на скелет. Да, меж костей сплетаются и тугие мышцы, но Шива уже не молод, и в тех мышцах нет прежней силы. Той силы, что позволяет мчаться по бескрайнему простору прерий, взрывая когтями сухой дерн и настигать добычу. Сила, данная от природы, его гордость, знак принадлежности к хищникам и титулу короля зверей. Здесь же он не король. Здесь он шут. Сила льва используется ради потехи. Представление стоит один доллар.
Совсем близко от себя — на расстоянии прыжка — Шива видит восторженные глаза. Их разделяет стальная сетка. Маленький мальчик и его мама, вся в белом, с дорогими украшениями — он видит их не в первый раз. Они постоянно приходят на смотреть на льва.
На секунду Шива встречается глазами с мальчиком.
— А льву не больно? — тревожно спрашивает тот, взглянув на маму.
— Что ты, ему нравится играть! — улыбается женщина. — Смотри, сейчас будет интересно!
Человек вновь взмахивает хлыстом. Шива в ужасе оглядывается. Сзади и слева — стальная сетка, за которой орут обезумевшие от восторга зрители. Справа — Человек-с-кнутом. Спереди полыхает огнём подвешенное в воздухе колесо. Мир сужается до этого огненного круга. Шива знает: ему придётся прыгнуть в это полыхающее кольцо, потому что этого хочет Человек-с-кнутом.
Лев боится огня. Огонь больно кусает и без того опаленные бока льва, и после выступления Шива еще долго не сможет отделаться от запаха собственной паленой плоти. Но больше огня лев боится Человека-с-кнутом. Боится и ненавидит. Огонь не постоянен — его зажигают лишь на представлениях и тренировках. Человек же в жизни Шивы был всегда.
Он заходит в его клетку в любое время, вторгаясь на территорию льва. Когда человек считает нужным — он награждает Шиву едой и трет жесткой щеткой опаленные бока. Но только тогда, когда считает это для себя выгодным. Сколько лев помнил — человек с кнутом всегда был в его жизни.
Шива не знает дикого ветра прерий и горячей крови из разорванной шеи антилопы. Он рожден в неволе, рожден рабом. Всё, что он знает — это боль. Человек вновь щелкает страшным кнутом перед глазами льва и яростно выкрикивает команду. Шива закрывает глаза и бросается в круг огня.
Публика за сеткой восторженно ревет.
***
Стылые ночи приносят холода, и кости льва промерзают насквозь. Сено в клетке меняют, но оно всё равно успело подгнить и уже не защищает от сквозняков. Почему-то Шива знает: будь он на свободе — холод был бы ему ни почем. Он бы бежал по бескрайней прерии, подставив морду звёздам, и ветер трепал бы его гриву. И кому какое дело, что она уже не так пышна, как раньше. Лев лежит на гнилом сене и жует сырое мясо. Не он убил этого зверя, добыв в честной погоне. Он не выслеживал часами добычу, затаив дыхание. Он сидел, поджав хвост на каменной тумбе и прыгал в кольцо под звук хлыста.
Он никогда не пробовал другого мяса — настоящего. Но кто-то древний внутри него знает: оно абсолютно другое. В нём сила и жизнь, гордость и страсть, в нём то, для чего создан лев. Лакать шершавым языком воду из диких ручьев, а не из миски; подставлять бока живому солнцу, а не сотворенному человеком огню; внушать уважение и ужас, а не вызывать смех.
Всё это было бы, если бы он был свободен.
Только кто знает, что это за птица такая — свобода? Да никто, по большему счету.
***
— Ворочай уже своей тощей задницей, — Человек-с-кнутом замахивается на львицу. И хотя удар направлен не на него, Шива сжимается. Каменная тумба под ним — его рабочее место — небольшое, не больно-то и развернешься. Впрочем, от него многое и не требуется — просто прыгай по команде. Будь послушным, и тогда тебе дадут кусок мяса.
Да, лапы уже не те. Да и где им быть теми, если вместо земли прерий когти Шивы скребут бетонный пол арены цирка? Он смотрит на других львов в клетке — всего их шесть. Четыре самки и два больших самца. Шива не знает, должно ли так быть, но где-то внутри чует: в прериях такого бы не было. Самцы не живут прайдом. Один из них доказал бы свою силу сопернику забрал прайд самок себе, как и все окрестные земли на много дней пути вокруг. Как получилось, что его земля — кусок бетона в клетке с гнилым сеном?
— Прыжок!
Взмах кнута, и Нелла — самая опытная львица — послушно прыгает на соседнюю тумбу. Остальные львицы смотрят. Они знают: если прыгает Нелла, то и им придётся. В их глазах Шива видит ту же смертельную тоску, что и внутри себя.
***
Долгими ночами, когда слышно, как за толстыми стенами цирка воет ветер, лев не спит. Он слушает песню ветра. Ему кажется, что ветер говорит с ним. Он рассказывает льву о дальних странах. О деревьях, таких зеленых, что рябит в глазах; о бескрайних равнинах, заросших высокой травой; о реке, журчащей в зарослях; о высоких горах где-то далеко за виднокраем; о прожитой жизни. Потом ветер стихает, и снаружи становится так же пусто, как внутри.
***
Кусок мяса не лезет в горло. Так не бывает. Шива любит мясо, даже такое, неживое, с остывшей кровью. Он смотрит на холодный кусок на бетонном полу. Не он добытчик. Не он царь. Не он лев.
— А ну жри давай! Знаешь, сколько бабла уходит на говядину?
В клетке полумрак. Лев лежит на полу, безразлично глядя на кусок мяса. Снаружи, за стальной решеткой, Шива видит недовольное лицо Человека-с-кнутом.
Подходит дрессировщица. Внимательно всматривается в морду Шивы сквозь сетку.
— Он не болен?
— Ещё не хватало! В субботу выступление!
Человек-с-кнутом зло смотрит на льва.
— Тебе его не жалко? — вдруг спрашивает девушка.
— Слушай, я этого льва из такой дыры выкупил! Если бы не я — он бы давно сдох. Знаешь, какой процент от билетов уходит ему на мясо?
Девушка опускает глаза.
— Ты что-то мягкой стала последнее время, — подозрительно отвечает дрессировщик. — Ты знаешь, как это опасно. Если хищники почувствуют слабость — порвут!
— Не порвут. Я их люблю.
— Тогда свои же выгонят. Хочешь работы лишиться? И куда пойдешь?
— Скоро я скоплю достаточно, чтобы больше этим не заниматься, — сухо отвечает девушка.
— Значит так? Контракт отработаешь — и катись! — ухмыляется Человек-с-кнутом, после чего резко разворачивается и исчезает во тьме коридора. Эхо его шагов еще долго отдается от пустых бетонных стен.
Девушка какое-то время молча смотрит на льва, потом уходит, но вскоре возвращается с полной миской чистой воды. Она тихо входит в клетку и ставит миску перед Шивой.
***
Вновь яркий свет софит слепит слезящиеся глаза.
— На сцене его величество король зверей, великий и ужасный — Шива! Встречайте!
Зал взрывается аплодисментами. Лев, пригибаясь, трусцой выбегает на сцену. Толпа ревет. Сзади, словно танцуя, с улыбкой бежит дрессировщик. Кнут мерно покачивается в его ладони, другая рука поднята вверх и приветствует зрителей.
Лев и человек пробегают по кругу. Каждый из них знает, что делать, план расписан по шагам. Сейчас лев запрыгнет на тумбу. Первая часть — разминочная. Прыжки с тумбы на тумбу, проходка по деревянной балке. Потом на сцену выйдет дрессировщица с двумя львицами. Бег, прыжки, прыжки через препятствия. И только потом — круг с огнём. До него ещё есть время, но мышцы Шивы деревенеют от ужаса при мысли об огне.
— Прыжок!
Лев прыгает.
— Прыжок!
Лев прыгает опять.
— Прыжок!
Задняя лапа проскальзывает, съезжает с тумбы и лев заваливается на бок. Из-за сетки слышен детский смех.
Человек-с-хлыстом не доволен. Он сильно дёргает льва за хвост. Лев неуклюже взбирается на тумбу.
— Прыжок!
Лев прыгает. Человек-с-кнутом широко улыбается залу. Зал рукоплещет.
***
— Сколько сейчас стоит новый лев?
— Дорого. Очень дорого.
— Черт...
— А этого куда?
Человек-с-кнутом недовольно смотрит через прутья решётки на Шиву.
— Я из тебя выжму все соки!
Он разворачивается и уходит, и его шаги ещё долго разносятся по пустым бетонным коридорам цирка.
Дрессировщица молча смотрит ему вслед, потом уходит и возвращается с миской чистой воды. Она смотрит на Шиву.
— Мне очень нужны эти деньги. Но я не хочу, чтобы кто-то страдал, — говорит она, стараясь не смотреть на льва. Шива устало опускает голову на сено и отворачивается.
— Надо бы тебе сено заменить, — говорит девушка и тоже отворачиваются. Шива успевает заметить, как что-то блестящее скатывается из её глаз по щеке.
***
Кнут обжигает кожу. Шива в ужасе пытается отвернуть морду от приближающегося огня.
— Прыгай! Прыгай, черт тебя побери!
Изо рта Человека-с-кнутом летит слюна.
— Прыгай, мешок с костями!
Зал неистовствует.
Шива пятится, но упирается в стальную сетку. Страх и боль обжигают. Ему хочется только одного: чтобы это закончилось.
Внезапно Шива замирает. Он с удивлением обводит взглядом арену цирка — время останавливается.
Вот застыли в горячем воздухе языки оранжевого пламени. Вот за сетью из толстых прутьев беззвучно распахнуты рты и горят восторженные глаза. Им нравится. Они довольны. Вот на соседней тумбе корчится от ужаса Нолла. А вот глаза полные печали. Они смотрят на Шиву. Это глаза дрессировщицы.
А вот совсем другие глаза. В них нет страха, нет жалости — только холодный расчёт и ярость. И чем дольше лев смотрит в них и на кончик кнута, уже занесенный над ним, тем больше понимает, что такое свобода.
Она не обязательно в прериях. Там та свобода, о которой он может только мечтать, но вкус которой ему уже никогда не ощутить.
Есть другая свобода. Свобода от несвободы. Свобода от страха. Свобода от Человека-с-кнутом.
Время вновь возвращается в свой обыденный поток, но в цирке что-то изменилось. Казалось, всё осталось прежним, кроме одного — Шивы.
Удар хлыста приходится на то место, где мгновение назад был лев. Но сейчас его там уже нет. Тело, покрытое шрамами и следами ожогов, с торчащими ребрами, обтянутыми кожей, но все же — тело грозного хищника — стелется в прыжке. Лев успевает заметить удивление в глазах Человека-с-кнутом, когда его мощные лапы ударяют дрессировщика в грудь.
Зал ревет, но теперь от ужаса. На арену цирка брызгает кровь.
— Шива, нет! — слышит лев сквозь алую пелену, повисшую перед сознанием.
Львицы мечутся по арене, испуганные неожиданным поступком Шивы. Краем глаза лев видит, как к нему бежит дрессировщица. Люди за сеткой в ужасе разбегаются. И только женщина в белом с маленьким мальчиком на первом ряду словно оцепенела, и, открыв от ужаса рот, смотрит на Шиву. Он заглядывает в её глаза, отчего она бледнеет; затем лев переводит взгляд на Человека-с-кнутом.
Кнута у него больше нет — тот, окровавленный, валяется в стороне, вместе с оторванной кистью. Лев наклоняется над Человеком-без-кнута и смотрит ему прямо в глаза. Дрессировщик молчит, но в его глазах больше нет надменности. Теперь там смерть. Лев широко замахивается лапой, и голова Человека-без-кнута практически полностью отделяется от тела. Кровь широким фонтаном брызгает сквозь сетку, делая белое платье женщины алым.
Шива устало, но гордо сходит с груди побеждённого врага. Он видит, как за сеткой запоздало разматывают пожарный гидрант, чтобы отогнать льва напором воды. Видит полицейских, с пистолетами наголо опасливо приближающихся к сетке.
Лев задирает голову кверху и зажмуривает глаза. Будет больно, он знает, но — в последний раз. Зато потом он сполна ощутит это кажущееся таким недостижимым чувство — свободу.
— Что же ты наделал...
В шаге от него стоит дрессировщица.
— Что же ты наделал...
Они стоят рядом посреди залитого кровью цирка. Человек и лев — царь зверей.
***
Тряска внезапно кончается, но темнота все еще остается. Снаружи слышатся голоса.
— Приехали.
Шелестят шаги, и Шива слышит лязг металла. Яркий свет слепит его, лев жмурится. Снаружи пахнет незнакомыми запахами.
Глаза быстро привыкают к свету. Шива неуверенно делает шаг вперед, после чего отпрыгивает назад. Что там, за распахнутой дверью? Запахи манят так сильно, что он решается и делает ещё несколько шагов на полусогнутых лапах.
Что-то обжигает его морду, и он инстинктивно сжимается. Жар течет сверху, и Шива задирает морду. Это солнце.
Под лапами хрустит сухая трава. Лев пробует землю когтями, и они не встречают бетон. Земля. Настоящая, пахучая, с мириадами запахов.
Шива неуверенно оглядывается. Вокруг так много зелени, что в глазах рябит. Он видит деревья, огромное поле с высокой травой, слышит журчание реки неподалеку; над головой бескрайнее небо. А где-то далеко, за виднокраем, проступают из дымки туманные вершины гор.
Лев оборачивается — за забором, к воротам которого вплотную подогнан фургон с распахнутыми дверцами, стоят несколько мужчин и дрессировщица. Она смотрит Шиве в глаза.
Свежий ветер с гор приносит запах влаги. Лев с шумом втягивает ноздрями воздух.
— Дождь будет, — глядя на небо, говорит усатый мужчина в шляпе и обращается к дрессировщице: — Он когда-нибудь видел дождь?
Та молча мотает головой. Тишина. Дрессировщица перелезает через забор.
— Эй, стой, ты куда? — спохватывается молодой парень в кепке. Девушка ничего не отвечает.
Она молча подходит ко льву, обхватывает его шею руками и утыкается в гриву лицом. Все замирают. Лев стоит не шевелясь. Девушка что-то негромко и сбивчиво говорит льву, но мужчины слышат только слово «прости».
Они стоят так долго — лев, впервые увидевший свободу, и люди, впервые осознавшие её ценность.
Затем девушка поднимает заплаканное лицо.
— Иди, — шепчет она льву.
Лев последний раз смотрит на нее и неуверенной рысью начинает бежать в сторону гор. Когда все мужчины уже садятся в машину, девушка все еще смотрит ему вслед.
— Его хотели усыпить. Она выкупила льва у цирка на последние сбережения, — поясняет усатый в шляпе. Все понимающе кивают. Мужчина сплевывает через окно. — Все равно долго не протянет. Старый.
Небо быстро затягивает тучами, ветер треплет вершины деревьев. Шива бежит навстречу своему первому дождю.
Автор - Алексей Зорин
Благодарю, что прочитали этот рассказ! Если у вас есть знакомые, которые ходят в цирк на представления с животными - отправьте им этот рассказ. Возможно, он сможет что-то изменить.