Бродский - Ельцину. Какой стих Иосиф посвятил Борису.
Всегда считал, что Бродский был далек от политики. Тот образ поэта, который избрал Бродский для позиционирования себя как поэта (отчужденный от мира и его суеты) не допускал сиюминутности. Бродский назвал генсеков отстраненно и холодно- абстрактно -- цезарями.
см. его цикл
Письма римскому другу 1972 года
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники — ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
и там же
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных —
лишь согласное гуденье насекомых.
Вот и все. Общество, представляющее "согласное гуденье насекомых", и цезарь, занятый интригами и обэорством...
О чем тут говорить поэту?
В другом стихотворении "Оазис" Бродский называет власти-держащих так же поэтично отстраненно, по- библейски "фараонами".
Так было. Однако, в конце 80-х титанические плиты на которых стоял Советский Союз пришли в движение. Грянули крупные изменения, и даже Бродский заговорил и перешел на личные интонации.
Надо сказать, что он и раньше волей неволей реагировал на повестку дня.
Например, в стихах "О зимней кампании" - где речь идет о вторжении СССР в Афганистан, в которых Бродский достаточно эмоционален, едок и саркастичен.
И на зверешение этой кампании -- стих 1992 года "К переговарам в кабуле" -- когда СССР вывел войска.
Крупный художник так или иначе реагирует на повестку дня. Даже Достоевский корректировал описание убийства в романе с убийством в реальной жизни (Настасью Филипповну заворачивают в ту же клеенку, что и в реальной жизни была завернута жертвв убийцы - Достоевский прочел в газетах об этом и специально вставил подробности)
Но вернемся к Ельцину.
В стихе 1992 года Бродский впервые называет современного ему властидержащего по имени : Боря.
Это интересный стих. Называется "Подражание Горацию".
Почему Горацию? Потому что Гораций был дружен с Цезарем и часто писал о римской государственности и государстве. Политика и государство были одним из обьектов его творчества, как и Бродкого, впрочем.
Вот один из текстов Горация:
О корабль, отнесут в море опять тебя
Волны. Что ты? Постой! Якорь брось в гавани!
Неужель ты не видишь,
Что твой борт потерял уже
Весла, — бурей твоя мачта надломлена, —
Снасти жутко трещат, — скрепы все сорваны,
И едва уже днище
Может выдержать властную
Силу волн? У тебя нет уж ни паруса
Ни богов на корме, в бедах прибежища.
Хоть сосною понтийской —
Леса знатного дочерью —
Ты, как матерью, горд, — род ни причем уж твой:
На твой борт расписной можно ль надеяться
Моряку? Ведь ты будешь
Только ветра игралищем.
О недавний предмет помысла горького,
Пробудивший теперь чувства сыновние,
Не пускайся ты в море,
Что шумит меж Цикладами!
Тут однако, совсем не про корабль. Корабль - только переносный образ, метафора. Стих называется "К респулике". Государство - это корабль. Гораций выражает беспокойство его жизнеспособностью. Рим крушило и вертело во все стороны. Рим переживал нашествия варваров, гражданские войны, внутренни распри. Полкjводцы раpрывали его в раные стороны словно лоскутное одеяло.
Подобных текстов у Горация много.
Бродский также написал про Корабль. Корабль у него -- символ российского государства.
Лети по воле волн, кораблик.
Твой парус похож на помятый рублик.
Из трюма доносится визг республик.
Скрипят борта.
Трещит обшивка по швам на рёбрах.
Кормщик болтает о хищных рыбах.
Пища даже у самых храбрых
вываливается изо рта.
Лети, кораблик, не бойся бури.
Неистовей, но бесцельней пули,
она и сама не знает, в ту ли
сторону ей
А в конце внезапно обращение:
Но ты, кораблик, чей кормщик Боря,
не отличай горизонт от горя.
Лети по волнам стать частью моря,
лети, лети.