Во вторую подготовительную неделю перед Великим постом (который начнется 18 марта) Церковь предлагает нам евангельскую притчу о блудном сыне. Она готовит нас к Великому посту, а по-хорошему должна сопровождать всю нашу жизнь. Нет надобности как-то заново интерпретировать эту притчу, но необходимо ее читать снова и снова, обращая внимание то на один аспект, то на другой. Таким именно образом наше существо входит в некое согласие со Словом Божиим.
«У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую часть имения. И отец разделил им имение». Многократно отмечалось, что молодой человек не просто проявил жадность и продемонстрировал что от отца ему нужно имущество — ничего более их не связывает. Заметим, что никто его из дома не гнал, а просто хотелось вволю попользоваться полученными материальными благами подальше от отцовских глаз, чтоб стыдно не было: «По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему».
И вот тут наступил момент горького прозрения. «Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему». Ничего страшного нет в том, что первичным стимулом послужил голод. Не нужно презирать этого человека за его «животные» устремления. Давайте сделаем мощное усилие, оторвемся от распространившейся, как эпидемия, привычки всех подозревать, презирать и ругать и увидим, что блудный сын уже переступает через гордыню, через страшное искушение утверждаться в собственной силе, в том, что «мне от вас ничего не нужно». Еще как нужно-то! Всем нам друг от друга чего-то нужно: любви, тепла, сочувствия, участия, понимания. И всем нам много чего нужно от Бога: нашего с Ним общения, Его благодати, Его спасения. И Ему нужно наше к Нему обращение, наша любовь к Нему и к ближнему. А при горделивом устремлении к самостоятельности мир может рассыпаться на атомы.
Итак, первый шаг сделан: сын пошел к отцу, что называется, сдаваться, готовый к любому наказанию. Но не к тому, что произошло: «И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться». Хотя сын видит бегущего отца, и тот его уже обнял и поцеловал, и юноша понимает, что прощен и принят, это не отменяет для него долга покаяния. Он уже не тот, он должен сказать приготовленные, выстраданные слова сокрушения не для того, чтобы что-то получить (уже получил!), а для того, чтобы очистить душу. И вот ведь как: он искренне считает себя недостойным того, чтобы восстановиться в качестве сына, стать достойным сыном своего отца.
Любовь и радость отца представлены в образах изобилия милостей и щедрот. В честь возвращения блудного сына устраивается пир. Сказано же —Бог дает «просто и без упреков» (Иак 1:5).
Но дальше все гораздо хуже. Блудному сыну хорошо: поддался совершенно.
«Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти».
Перед нами человек постарше, уделяющий много сил и времени хозяйству. В общем, это понятно, потому что он — прямой наследник всего, что осталось после того, как младшему была выделена его доля. Напрасно было бы думать, что он прилежно работает на отца, это не так: на себя. И очень тонкий штрих: услышав, что в доме веселятся, он не обрадовался и не побежал туда, а насторожился: радость ему подозрительна. Ну да, конечно, серьезный, положительный человек; таких много. Он осторожен, он сначала вызывает слугу и расспрашивает его. В чем-то он подозревает отца, в чем-то ему не доверяет, каких-то его поступков опасается, — в общем, нет у него к отцу доверия. А тем самым и любви тоже нет, сплошное долженствование: отец должен передать ему имущество.
«Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка».
Мы видим, что добродушный и любящий отец поступает с этим сыном точно так же, как и с блудным: выходит навстречу. Нет у него ни гордости, ни гневливости. Он хотел бы собрать своих сыновей, чтобы жили вместе с ним в любви и радости, чтобы любили и его, и друг друга. А вот нету для него любви у «добропорядочного» сына, — ни к нему, ни к тому, которого тот даже не в состоянии назвать братом, а бросает с презрением «этот сын твой».
Но никакая злоба не вызывает ответной злобы у отца. «Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё мое твое, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся».
Такое разрешение стало возможным только благодаря искреннему раскаянию блудного сына. Подытожим словами публициста и богослова Сергея Худиева: «Пир не был бы возможен, если бы сын стал предъявлять претензии, и вряд ли история закончилась бы так хорошо, если бы он с порога потребовал: «Ну, где мой упитанный телец?».
Чтобы попасть на пир, надо прийти со словами «я согрешил... я недостоин»; человеку сокрушенному и смиренному непременно будет оказано милосердие, и Господь это ясно обещает. А человеку наглому, высокомерному и требовательному оказать его просто невозможно.
Поэтому, приближаясь к Великому Посту, мы и читаем эту притчу — мы согрешили, мы виноваты, встанем, пойдем к Отцу».
Толкование Священного Писания Марины Журинской
Храм во имя преподобного Сергия Радонежского.