А знали ли вы, что в годы Крымской войны, по подсчётам протоиерея Николая Каллистова, за служение был награждён 231 священно- и церковнослужитель? Думаем, нет. А между тем они демонстрировали непревзойдённые образцы мужества. Так, протоиерей Греческого пехотного батальона Антоний Аргириди вывел из занятой неприятелем Балаклавы около 200 жителей. Священники, как и матросы, солдаты, получали ранения и контузии во время напутствий бойцов, гибли от физического истощения, будучи равноправными участниками героической обороны Севастополя. Они освящали укрепления, проводили крестные ходы, один из которых был совершён по всей линии укреплений 15 сентября 1854 года. Иконы и лампадки благодаря нашим священникам были на всех бастионах Севастополя. В годы Крымской воины Иеромонах Балаклавского Георгиевского монастыря Иоанникий (Добротворский) с крестом в руках ежедневно обходил батареи во время осады Севастополя. Его случай — пример преображения человека, оказавшегося в экстремальных условиях войны: до начала обороны Севастополя иеромонаха чуть было не выслали из города за злоупотребление спиртными напитками. Однако его героические действия в ходе войны изменили мнение о нем севастопольского благочинного и горожан.
Тезоименитый ему иеромонах Бахчисарайского Успенского монастыря Иоанникий (Савинов) лично возглавил атаку солдат во время одной из вылазок для разрушения вражеских редутов. В ходе другой атаки был ранен врагами в ногу, умер после ампутации.
Представители духовенства выполняли духовные требы в госпиталях, несли дежурства и наблюдения за больными. Арсений Лебединцев, протоиерей, настоятель Севастопольской Петропавловской церкви, благочинный церквей Севастопольского округа, исполнял обязанности духовника Крестовоздвиженской общины сестёр милосердия (была создана в Санкт-Петербурге по инициативе великой княгини Елены Павловны). Он вёл дневник в осаждённом Севастополе и постоянно информировал о положении дел в городе владыку Иннокентия (Борисова).
Иеромонах Троице-Сергиевой лавры Анастасий был направлен в Крым, трудился на перевязочном пункте во время и после сражения на реке Чёрной, а после — работал ординатором в двух госпиталях в Симферополе. И всё это без отмены пастырских обязанностей.
Враги не щадили святых крымских мест. Так, неприятель устроил в Херсонесе батарею, занял Балаклавский Георгиевский монастырь, вырубил принадлежавший обители лес.
Изначально Восточная (Крымская) война являлась не только военным и политическим противостоянием России и Европы. Этот конфликт воспринимался современниками в том числе и как религиозный. Неслучайно и в манифестах Николая Первого, и в воззвании Святейшего Синода по случаю войны, и в проповедях священников и архиереев подчёркивался священный характер противостояния. Россия защищала своих единоверцев, вела борьбу за интересы православия в Палестине. В середине XIX века этот конфликт называли также «битвой за Ясли Господни». Существуют неопровержимые свидетельства, что император Николай Первый не мог поверить в то, что Франция и Великобритания создадут военно-политический союз с Османской империей, поскольку монарх считал невозможным объединение христианских держав с мусульманской. Однако это обстоятельство, как и масштаб вовлечённости православного духовенства в гущу событий Крымской войны, в советское время умышленно замалчивался.
Достаточно напомнить тот факт, что из первого российского полнометражного фильма «Оборона Севастополя», снятого в 1911 году, во время так называемой «реставрации» были вырезаны практически все кадры, изображавшие священнослужителей на бастионах. Лишь в последние несколько десятилетий появилась возможность объективно оценить вклад духовенства в защиту Отечества в период Крымской войны и вернуть из забвения незаслуженно забытые имена архиереев, священников и монахов. Говоря о благом деле восстановления коллективной памяти о Крымской войне, нельзя не упомянуть замечательного московского исследователя Любовь Мельникову, много потрудившуюся на поприще исторической справедливости.
В дни Крымской войны Русская православная церковь оказалась на высоте своего служения и разделила, как и полагалось ей по естеству, вместе с народом все тяготы и страдания. Центром международных событий конфликта суждено было стать Севастополю, шире — Крымскому полуострову, который в этот период в церковно-административном отношении был частью обширной Херсоно-Таврической епархии с центром в Одессе. Руководил этой епархией один из самых неординарных и авторитетных иерархов Русской православной церкви XIX века архиепископ Иннокентий (Борисов). За яркий проповеднический дар современники называли его «Русским Златоустом».
Возглавив в 1848 году Херсоно-Таврическую епархию, владыка полюбил Крым, регулярно приезжал сюда, и именно здесь у него возникла идея воссоздания православных обителей на местах существовавших в средние века монастырей. Этот масштабный проект вошёл в историю под названием «Русский Афон». В соответствии с замыслом иерарха были воссозданы скиты в Бахчисарае, Инкермане и, разумеется, в Херсонесе, на предполагаемом месте крещения святого равноапостольного князя Владимира. Но реализации дальнейших планов архипастыря помешало начало боевых действий на территории Крыма, однако каждому из монастырей было суждено сыграть свою роль в ходе конфликта. В речах и проповедях владыки 1853—1856 годов нашли отражение все основные события Крымской войны.
Уже в октябре 1853 года он прозорливо характеризовал военное противостояние России и Турции как цивилизационное, которое должно было решить судьбу православия и в Европе, и на Ближнем Востоке. В марте 1854 года иерарх предвидел скорое нападение противников на Российскую империю. Его словам суждено было сбыться: 8 апреля того же года англо-французский флот подошёл к Одессе, а 10 апреля, в Великую субботу, начал продолжительную бомбардировку, длившуюся 12 часов. Несмотря на опасность, во всех храмах города совершались богослужения, а в кафедральном Спасо-Преображенском соборе проводил службу лично архиепископ. Спокойствие архипастыря и его яркие проповеди успокоили население города и остановили панические настроения. Узнав об этом, император Николай I на докладе обер-прокурора Н. А. Протасова начертал: «Достойно служителя Церкви Христовой».
Иннокентий (Борисов) откликался в своих речах на все основные события войны. Его проповеди публиковались в газетах, которые с интересом читали и на Юге России, и в столицах. Фактически многие люди судили о событиях, происходивших на театре военных действий, именно по этим выступлениям, что сделало иерарха всероссийской знаменитостью. Неслучайно на открытом в 1862 году в Новгороде памятнике М. Микешина «Тысячелетие России» среди образов выдающихся деятелей отечественной истории присутствует и фигура Херсоно-Таврического архиепископа. Так высоко был оценен его духовный подвиг в дни Крымской войны.
Узнав о начале боевых действий в Крыму, архиепископ Иннокентий сразу же поспешил на полуостров. Он предполагал объехать основные населённые пункты, в том числе Севастополь. Однако посетить осаждённый город ему не позволил командующий войсками князь А. С. Меншиков, который в свойственной ему резкой форме посоветовал иерарху возвращаться в Одессу. И хотя впоследствии генерал не раз извинялся перед архиереем, напряжённые отношения между ними сохранялись. Во время своей первой поездки в Таврическую губернию, которая продолжалась с 10 по 29 сентября 1854 года, преосвященный Иннокентий посетил Перекоп, Симферополь, Бахчисарай, Феодосию и Геническ. Везде владыка произносил проповеди, в которых успокаивал местных жителей, напуганных не только неприятельским нашествием, но и неспокойной ситуацией на полуострове. Пользуясь своим авторитетом, архиепископ обратился к Новороссийскому генерал-губернатору Н. Н. Анненкову с просьбой прислать на полуостров чиновников и навести прядок, что вскоре и было сделано.
В Симферополе владыка Иннокентий оставил Касперовскую икону Божией Матери, которую намеревался передать защитникам Севастополя. В соответствии с распоряжениями иерарха из занятых неприятелем населённых пунктов была вывезена наиболее ценная церковная утварь, но сами священники в большинстве своём оставались на местах со своей паствой. Священнослужителям и монахам епархии предписывалось заботиться о раненых воинах, причём как в госпиталях, так и на фронте. Под госпиталь были переданы помещения находившегося на материке, но ближайшего к Крыму Корсунского Богородичного монастыря.
В Симферополе владыка Иннокентий оставил Касперовскую икону Божией Матери, которую намеревался передать защитникам Севастополя. В соответствии с распоряжениями иерарха из занятых неприятелем населённых пунктов была вывезена наиболее ценная церковная утварь, но сами священники в большинстве своём оставались на местах со своей паствой. Священнослужителям и монахам епархии предписывалось заботиться о раненых воинах, причём как в госпиталях, так и на фронте. Под госпиталь были переданы помещения находившегося на материке, но ближайшего к Крыму Корсунского Богородичного монастыря.
Вторая поездка архиепископа Иннокентия в Крым состоялась в июне-июле 1855 года, когда ситуация на полуострове была гораздо тяжелее. Владыка посещал госпитали в Перекопе, Симферополе и Бахчисарае, проводил богослужения. От его имени раненым раздавались иконы, брошюры и книги, сладости. Священникам, нёсшим послушание в госпиталях, по распоряжению архиепископа оказывалась материальная помощь. С 24 по 27 июня 1855 года Иннокентий находился в осаждённом Севастополе, где не раз продемонстрировал личное мужество. Катер, на котором владыка отправился к Графской пристани, попал под обстрел, бомбы падали совсем близко, но иерарх был спокоен. Во время этой поездки он посетил также Инкерманские высоты, где и встретился с главнокомандующим князем М. Д. Горчаковым. Военным на позициях архиерей дарил иконы, привезённые из различных областей России, что символизировало единство страны в деле поддержки её защитников. В осаждённом Севастополе архиепископ отслужил две литургии, в проповедях после них — подчёркивал значение Севастополя как колыбели Крещения Руси. Он отмечал: в дни войны Русь переживает своё второе — огненное крещение.
События на фронте настолько заинтересовали владыку, что, по воспоминаниям современников, он собирал подробные сведения с мест, сверяя их с планами и картами. По точному замечанию одного из иеромонахов, в такие минуты преосвященный был больше похож на полководца, чем на архиерея. В переписке архиепископа Иннокентия, хранящейся в фондах Отдела рукописей Российской национальной библиотеки, — около полутысячи писем периода Крымской войны. Среди их авторов — священнослужители, военные, дворяне, представители интеллигенции, которые зачастую были свидетелями или участниками описываемых событий. Очень оперативно (по меркам того времени) и подробно владыка получал от своих корреспондентов сведения о положении на фронте, о битвах, о настроениях в обществе, о состоянии вверенных ему духовенства и паствы. Таким образом, иерарх мог судить о войне не из официальных реляций, а делать выводы на основании свидетельств очевидцев событий, которые зачастую были трагичными, тяжёлыми и неприглядными. Историк Н. И. Барсов отмечал, что по письмам к владыке «может составиться самая подробная неофициальная история войны».
Поскольку в представлении архиепископа Иннокентия священники должны были служить примером для паствы, солдат и матросов, он обратился с секретным предписанием к главному благочинному Крымских церквей протоиерею Михаилу Родионову. В этом документе владыка сообщал, что ему известно о случаях неподобающего поведения со стороны полковых священников — табакокурения и ношения светской одежды вместо ряс. Он призывал бороться с этими негативными явлениями. Благочинный передал распоряжение в Севастополь, обер-священнику Южной армии и военно-сухопутных и морских сил в Крыму, протоиерею Дмитрию Мазюкевичу, который повёл решительную борьбу с нарушениями: наказывал священников не только за курение табака, но даже за неправильные проборы волос на голове.
Однако полковых священников не только журили. Награждались из среды духовенства как раз таки именно они — полковые священники, зачастую иеромонахи. Награды были различными: наперсный бронзовый крест на Владимирской ленте в память о войне (на оборотной стороне — слова «На Тя, Господи, уповахом, да не постыдимся вовеки»), золотые наперсные кресты из Кабинета Его Величества, наперсные кресты, выдаваемые от Синода, кресты на Георгиевских лентах, ордена Св. Анны и медали «За защиту Севастополя». Эти награды молчаливо, без лишних слов, свидетельствуют о подвиге пастырей Русской православной церкви в годы Крымской войны.
Но даже отечественная фалеристика не затмит красноречие письменного источника. Так, слова письма из осаждённого Севастополя, опубликованного историком М. П. Погодиным, рефреном доносятся из девятнадцатого века, не давая нам, потомкам, обесценить и очернить подвиг людей духовного сословия в годы Крымской войны: «Вообще священники здесь особенный народ».
Владимир КАЛИНОВСКИЙ (Санкт-Петербург).
Роман БЛИЗНЯКОВ (Симферополь).
Иллюстративный материал В. КАЛИНОВСКОГО.
Сайт "Крымские известия"
Сообщество в ВК