«РОМАС»
Жизнь судового механика
Глава седьмая
На следующий день после обеда, когда судно продолжало путь по Средиземному морю в сторону пролива Гибралтар, по судовой трансляции прозвучало объявление:
— Экипажу перед разгрузкой контейнеров собраться в столовой команды на инструктаж.
Какие контейнеры? Что за контейнеры? Никто об этом понятия не имел.
К Астахову в каюту забежал Юрик.
— Чего это они нас туда зовут? — его распирало от любопытства.
Аверин авторитетным шёпотом, подняв ладонь, пообещал ему:
— Всё будет нормально.
Вчера второй помощник, забежав к Астахову в каюту перекурить, рассказал о тайне двух контейнеров, одиноко стоящих на крышке третьего трюма.
На крышку четвёртого трюма в три яруса погрузили контейнеры, которые предназначалось перевезти в европейские порты, а на третьей стояли только два контейнера. На остальных крышках ничего не стояло. Они оставались пустыми и только ветер гулял по ним.
Иногда Астахов даже завидовал проходящим контейнеровозам, палубы у которых загружались так, что из-за погруженных контейнеров только еле-еле проглядывалась надстройка.
На собрании помполит довёл до сведения экипажа, что в одном из контейнеров, стоящих на палубе, находятся ящики с консервированными томатами, забракованные арабами. Они не захотели эту бомбажную гадость хранить у себя на святой земле, а пустой контейнер предполагалось отвезти в Глазго. Поэтому экипажу на пути в Англию требовалось разгрузить от томатов контейнер — конечно, за отдельную плату.
Помполит так и довёл до сведения экипажа:
— Товарищи моряки. Я прошу вас проявить сознательность при разгрузке контейнера и выкинуть все ящики за борт, — и, поморщившись, добавил: — И ничего не тащить к себе в каюты. Отравиться этими томатами можно… — и окинул экипаж взглядом, от которого и без слов стало понятно, что будет с нарушителями этой «просьбы».
А у экипажа, в том числе и у Астахова, только одна мысль сверлила мозг: «А насколько эти томаты протухшие?»
С такими мыслями моряки вышли на палубу и поднялись на крышку третьего трюма, где в гордом одиночестве их ожидали два контейнера.
Старпом с помполитом подошли к одному из них, вскрыли пломбы, а матросы во главе с боцманом отворили двери сорокафутового контейнера.
И в самом деле, контейнер чуть ли не под завязку оказался забитым ящиками, на которых красовались различные наклейки с помидорами.
Старпом торжественно объявил:
— Вот это всё, — он указал на содержимое контейнера, — надо выкинуть за борт. Никто ничего не должен пробовать. Есть вероятность умереть от заражённых томатов.
После такой сакраментальной фразы он отошёл от дверей контейнера и остался наблюдать за началом выгрузки в тени контейнера. Солнышко в Средиземном море в летний период палило прилично, поэтому старпом решил не перегреваться и поднялся на мостик. Потому что из помещения с кондиционированным воздухом сподручнее наблюдать за процессом выгрузки.
Астахов взял с собой на всякий случай ножечек. Ему после полученной информации стало очень интересно, а что же на самом деле находится в этих ящиках.
Пока ящики стояли у входа в контейнер, никто и не думал интересоваться их содержимым. Моряки выстроились цепочкой и передавали их из рук в руки. Те, кто находился на палубе, брали ящики с крышки трюма и выкидывали их за борт.
Но, по мере заглубления в контейнер, Астахов начал вскрывать ящики ножом.
Вспоров первый ящик, он осмотрел банки и понажимал на крышки. Ни одна из них не прогнулась. Тогда он вскрыл ножом одну из банок. Там оказались небольшие помидорчики в томатном соку. Они заманчиво поблёскивали красными головками из банки и Астахов, не выдержав соблазна, попробовал один из них.
Оказалось, что помидорчик очень даже приятный на вкус. Чем-то он напомнил Астахову болгарские, которых в то время было очень много в магазинах Владивостока.
На красивых этикетках ящиков изображались томаты с надписями арабской вязью, ну а что именно находится в ящиках, оставалось неизвестным, а чтобы было понятнее, ящики с каждой новой этикеткой вскрывались и содержимое их пробовалось. Дегустацией занимался уже не только один Астахов, ведь не только он один прихватил с собой ножичек.
Конечно, попадались и бомбажные банки, но их никто не трогал и не вскрывал. Такие ящики сразу выкидывались за борт, а опробованные ящики передавались вниз, в пространство между трюмами, где отобранная боцманом пара матросов складировала их.
При дегустации оказалось, что в ящиках находятся самые различные томаты. В одних очищенные томаты в томатном соусе, в других неочищенные. Одни солёные, другие сладкие, а некоторые и с перцем.
Потом пошли различные томатные соусы, чили и шашлычные, кетчупы. В банках побольше они нашли даже томатный сок.
И зачем такое добро за борт выкидывать?
Когда углубились в контейнер, то работа пошла медленнее. Ящики аккуратно вспаривались и осматривались. Если в них отсутствовали бомбажные банки, то они складировались между трюмами, а ящики с бомбажными банками передавались другой бригаде, которая выкидывала их за борт.
Юрик оказался в палубной бригаде и занимался двойной работой. Он с двумя выделенными боцманом матросами принимал вспоротые ящики, сортировал их на палубе, а потом переносил в надстройку.
Контейнеры на четвёртом трюме перекрывали пространство сортировки, поэтому с мостика то, что делалось между трюмами было не видно, помполит со старпомом спокойно беседовали на мостике и процессу сортировки и переноске добытых деликатесов, не мешали.
Вскоре контейнер выгрузили, на палубе не осталось ни одного ящика, а Астахов вернулся в каюту.
Раздевшись, он собрался помыться. Зайдя в туалет и открыв шторку душа, он чуть ли не присел от увиденного.
— Мама дорогая, — непроизвольно вырвалось у него.
Душевая кабина чуть ли не до самого подволока оказалось забитой ящиками.
Чего там только не было: и чищеные томаты, и нечищеные томаты, томаты дольками и томатный сок, кетчуп шашлычный, кетчуп сладкий, всякие разные соусы и чили в том числе.
Астахов кинулся к Юрику:
— Ты что наделал? — возмущённо чуть ли не орал он. — Где я буду мыться?
А Юрик, хитро улыбаясь, показал пальцем на свою душевую:
— У меня пока будем мыться сегодня, а вот завтра уже не знаю и где.
— Это почему же? — Астахов в недоумении посмотрел на своего друга.
Тот, выдержав таинственную паузу, тихо продолжил:
— А завтра будет выгрузка второго контейнера…
— Ну и что? — не понял его Астахов. — Что, мы опять помидорами будем забиваться? Да мы их и вовек не сожрём не то, что до Питера.
— А ты не переживай, — всё так же хитро продолжал Юрик, — во втором контейнере — пиво! — И замолк в торжественной паузе.
— Какое пиво? Помполит говорил только о помидорах. — Астахов с недоверием посмотрел на Юрика.
— А вот такое пиво. — Юрик скорчил ещё более таинственную мину. — Второй помощник мне об этом сказал, когда я ящики таскал.
— Не может быть! — недоумевал Астахов.
— Может, может. — В голосе у Юрика чувствовалась уверенность. — Вот моя душевая и пойдёт как раз для такого дела.
— Ну, тогда ладно, — миролюбиво согласился Астахов. — Дуй за хлебом, а я пока ополоснусь.
Юрик помчался за хлебом в столовую команды, а Астахов ополоснулся и принёс из своей каюты пару ящиков с различными помидорами.
Они их ели до такого состояния, что у них чуть ли не из ушей полезла томатная паста.
Как только они съели томаты, а банки выкинули за борт, Астахов засобирался на вахту.
На следующий день экипаж знал, что предстоит выгрузка оставшегося контейнера, в котором находилось пиво. Разве такую тайну можно сохранить в хорошем, дружном, спаянном экипаже?
Вот тут уже всё оказалось намного сложнее. Точно так же дядя Витя собрал общесудовое собрание и проинструктировал народ, жёстко добавив:
— А если кто-нибудь и что-нибудь, — он выразительно посмотрел на Астахова с Юриком, — возьмётся таскать по каютам, тому будет очень плохо.
Экипаж, увидев выразительные взгляды помполита сосредоточенные на некоторых личностях, облегчённо вздохнул. Это их не касалось. Потому что из ушей не только у этих личностей точно так же чуть ли не лилась томатная паста.
Но, как говорится, лучше быть заподозренным, но не пойманным, чем пойманным без подозрений.
Астахов с Юриком сидели, потупив глазки и скромно молчали на замечание дяди Вити.
После инструктажа экипаж дружно поднялся и пошёл на выгрузку содержимого вожделенного контейнера.
Система выгрузки оставалась прежней: контейнер открыли, дядя Витя со старпомом ушли на мостик, а народ зашёл в контейнер и принялся за выгрузку.
Контейнер оказался на три четверти заполненный ящиками.
Какого пива там только не было. И «Будвайзер», и «Хейнекен», и «Амстел», и ещё очень много наименований, от которых у Астахова закружилась голова.
Почему арабы отказались от него? Или оно показалось им испорченным или от того, что его нельзя употреблять на святой земле?
В Джидде, в стране сухого закона, пиво не пили. Может быть, по этой причине они и отказались от него? Астахову и остальным морякам это было неизвестно, но ящики, скрепя сердце и чуть ли не умываясь слезами, приходилось выкидывать за борт.
Но это долго так продолжаться не могло. В первом же ящике, вскрытом пиратским ножом, оно запенилось и полилось в глотки жаждущих моряков.
Конвейер был уже отработан.
Видимая часть грузчиков наглядно выкидывала за борт ящики, а невидимая складировала их в ниши трюмных лазов.
Сколько в усердных грузчиков влезло этого пива — никто не знал. Эта тайна осталась покрыта мраком, но пена у всех чуть ли не шла из пор лоснившейся от пота кожи.
Выгрузка из-за употреблённого пива, естественно, замедлилась, но ящики точно так же равномерно опускались на палубу, а с мостика чётко контролировалось, что частота выкидывания их за борт не изменилась.
Когда контейнер опустел, а боцман закрыл его двери, амбалы местной разгрузочной бригады неровной походкой разошлись по каютам.
Надо было что-то делать дальше и с пивом, и с томатами.
После наступления темноты боцман с матросами справедливо распорядились спрятанным пивом и разнесли его по каютам.
До Англии «Ромас» шёл ещё четверо суток.
Астахов с Юриком не ходили ни на обед, ни на ужин, ни на завтрак, потому что они ели только томаты с хлебом и запивали всё это пивом. Пиво лилось рекой. Столько пива Астахов никогда до этого в жизни никогда не пил, даже в курсантские годы. Тогда они брали на шесть человек ведро пива, и то так много никогда не получалось, как сейчас.
Они только звонили буфетчице, чтобы та не накрывала на них, и на лишние вопросы, типа куда механики подевались, не отвечала. В курсе событий оставался только второй механик, который грустно покачивал головой при пересдаче вахты Астахову.
Судно прошло в Бристоль и через систему доков прошло к причалу.
Астахов в Англии был первый раз.
При входе в залив он с интересом наблюдал за заброшенными заводами, у которых торчали мёртвые высокие кирпичные трубы, за шикарными замками и за уютными домиками, утопающих в зелени деревьев, мимо которых проходило судно. Всё это как-то не совпадало с тем, что Астахов слышал из лекций помполита и читал об обездоленных и угнетённых британских рабочих, о которых в газетах попадались различные статьи. Но Астахову всё это нестерпимо захотелось посмотреть самому, чтобы разобраться во всей информации и на эту тему ему пришла в голову старая пословица: «Отделить зёрна от плевел».
«Ромас» поставили к контейнерному причалу где-то у чёрта на куличках, но Астахов тут же побежал к помполиту:
— Виктор Михайлович, хочу на берег, в Англии я никогда не был, и мне надо сходить, — заявил он с порога.
На что добрый дядя Витя спокойно отвечал:
— А ты охолонись, отдышись. Стоять будем до завтрашнего утра, когда пойдёт прилив. Так что торопиться тебе не надо. — И, с усмешкой посмотрев на Астахова, поинтересовался. — И с кем же это ты решил потоптать поля безлюдной Англии? — Он кивнул в сторону берега, где только виднелись зелёные луга с пасущимися коровами.
— Ванька пойдёт со мной и четвёртый механик, — тут же соврал Астахов, хотя он их мнения о прогулке на берег ещё не спрашивал.
— Так четвёртый же должен быть на вахте?
— Но он хочет подмениться со вторым, — врал дальше Астахов.
Глядя в его честные глаза, дядя Витя согласился.
— Ладно. Зови ко мне своих компаньонов, — нехотя согласился он, но тут же добавил: — До ближайшей деревни тут два километра.
На что Астахов только пожал плечами:
— Хоть сходим и развеемся. Подышим воздухом.
— Ладно, — благосклонно согласился дядя Витя. — Идите. Гуляйте.
Вот так втроём дядя Витя и отпустил их погулять в эту интересную, знаменитую своей историей Англию, по которой шастали только одни коровы.
Астахов и сам был удивлён, спрашивая Юрика, когда они сходили с трапа:
— Что мы в этой Англии делать будем? Фунтов у нас нет, только фотоаппарат есть.
Дядя Витя знал, что у группы увольняемых денег нет, значит, они пойдут только на экскурсию, чтобы развеяться, поэтому от них у него никаких забот не будет.
А Астахова увлекала мысль пройтись по земле знаменитых английских рыцарей.
Ровная дорога от причала шла куда-то в сторону зелёных холмов. Везде стояла непередаваемая тишина. Ни машин, ни людей. Вокруг по холмам раскинулись зелёные поля, огороженные заборами из цветущего терновника. Это с виду у терновника нежные и жёлтые цветы, располагающие к свободе и расслаблению. А на самом деле руку в них невозможно всунуть, не то, чтобы протиснуться сквозь них из-за скрытых в зелени листьев огромных колючек.
Поэтому ни влево, ни вправо свернуть невозможно и пришлось идти только по дороге.
Шли, болтали о судовой жизни, о недавней выгрузке контейнеров. Конечно, смеялись над этими событиями. На фоне кустов фотографировались. Солнышко светило сквозь редкие тучи. Дышалось легко! Лето!
Но тут Юрик произнёс загадочную фразу:
— А у меня есть два олимпийских рубля. — И он таинственно посмотрел на Астахова и Ваньку, ожидая их реакции на его сообщение. — А если бы их продать тут?! — завершил он свой вопрос.
— Да ты что? Как мы их тут продадим? - сразу же возмутился Астахов.
Но Юрик настаивал:
— У тебя английский лучше, чем у меня. Может быть, ты кого-нибудь спросишь об этом?
Подумав, Астахов согласился:
— Ну… давай попробуем что-нибудь сделать с твоими рублями. А точно они олимпийские? — он с недоверием посмотрел на Юрика. — Давай, вытаскивай, хоть посмотреть на них… Никогда таких не видел.
Юрик вынул из кармана две монеты и передал их Астахову. Тот повертел их в руках. Хотя он раньше никогда не видел олимпийских рублей, но символика Олимпийских игр подтверждала это.
Точно, это были олимпийские рубли. В Москве только что прошла Олимпиада 1980 года. Но каким образом Юрик их провёз, было непонятно. За вывоз хотя бы одного рубля за границу, если его обнаружит таможня, кое-кто в своё время лишался визы, а Юрик почему-то рискнул.
Ладно, это уже дело второе. Но надо что-то делать. Если цель поставлена, то надо куда-то деть эти рубли. Но кто согласится купить их тут? Вот в чём проблема! Впереди незадачливые бизнесмены увидели деревня, в которой и захотели решить её.
В деревне оказалось безлюдно, тихо и спокойно.
Они прошлись по небольшой улочке, нашли пивной бар, маленький ресторанчик и какой-то небольшой магазинчик.
Совершив обход деревни, Астахов с компанией подошли к магазинчику.
Что делать? Никто не знал, что делать дальше. На улице стояла девственная тишина, пахнущая свежестью полей. Людей нет. Никого нет. Абсолютная тишина. Поэтому, пользуясь старым чукотским методом, они присели у стены уютного магазинчика и принялись ждать.
Неожиданно из-за забора появился какой-то пацан.
Астахов при виде этой худосочной фигуры подскочил и на своём «правильном» английском языке, который он подчерпнул из пятнадцати уроков учебника Бобровского, обратился к нему:
— Слышишь, парень! Как поживаешь? У нас олимпийские рубли есть и мы хотим их поменять.
Но, увидев испуганный взгляд паренька, Астахов успокоил его:
— Не переживай. Мы тебе ничего не сделаем. Ты видел когда-нибудь олимпийские рубли из Москвы? Ты хоть знаешь, откуда мы?
— Да, знаю, — чуть ли не заикаясь от страха, мямлил пацан. — Вон там, — он указал в сторону порта, — русское судно стоит.
— Правильно. — Астахов подошёл к перепуганному пареньку и дружелюбно похлопал его по плечу. — Вот мы и есть те самые русские моряки с этого судна.
Парнишка, видя доброжелательного и улыбающегося Астахова, успокоился, а Астахов задал ему следующий вопрос:
— Ты что-нибудь про Олимпиаду знаешь?
— Ну, знаю, — нерешительно мямлил пацан. — Была Олимпиада в Москве. — Видно было, что он напряг мозг. — Там наша страна заняла шестое место, и они получили медали.
Астахов тут оживился:
— Видишь, даже медали получили. А у нас есть олимпийские рубли, заменяющие эти медали. — Он вынул из кошелька две монеты и подставил их под самый нос паренька. — В Англии таких монет ты вообще нигде не купишь.
Видя лицо растерявшегося паренька, Астахов с упором продолжил:
— Честно тебе скажу, мы тебе их отдадим по два с половиной фунта за один рубль. Это очень дёшево. Я думаю, что в банке они будут стоить по десять фунтов. Давай нам пять фунтов за эти два рубля и ты окажешься самым счастливым человеком в мире.
Пацан почесал репу и неожиданно предложил:
— Подождите, мне надо подумать, я схожу домой.
Он развернулся и убежал за угол дома, из-за которого только что появился.
Делать было нечего. Астахов с компанией остались ждать пацана.
Тут Ванька предположил:
— А что, если он за полицией пошёл и заложит нас за незаконные валютные операции? Или ещё зачем?
— Да… Тогда мы тут врюхались, — грустно подтвердил Астахов, глядя на съёжившегося Юрика.
Но пацан вернулся, отдал им пять фунтов и забрал две олимпийские монеты.
Когда деньги оказались в руках, незадачливые коммерсанты сразу зашли в магазин.
Перед этим они заходили в этот магазинчик и с видом состоятельных покупателей осмотрели его полупустые полки. Виски там стоил два с половиной фунта за бутылку. Поэтому за два проданных олимпийских рубля «бизнесмены» взяли две бутылки виски.
Довольные такой незатейливой покупкой, они покинули магазин и уже не спеша вернулись на судно.
Ваньки прихватил с собой в увольнение небольшой рюкзачок. А сейчас он легко перекинул его через плечо, чем не возбудил интереса у вахтенного матроса, в чьи обязанности входило досматривать входящих на борт судна моряков, прибывших из увольнения. А так как в руках, вернувшихся с берега, ничего не было, то матрос спокойно пропустил на борт группу увольняемых.
Дядя Витя точно знал, что у увольняемых денег нет и пакостей они никаких не принесут и поэтому группу пропустили спокойно, без досмотра.
Обед парни прозевали, поэтому им пришлось идти на камбуз и взять сухим пайком то, что приготовила повариха.
Лифт работал безукоризненно, поэтому обед они доставили в каюту быстро.
Тут и началась дегустация английского виски. Полбутылочки оприходовали, закусили, а заодно и пообедали, да ещё и томатами закусили, которые в парней уже не лезли.
С пивом весь этот закусон не стали мешать, потому что чёрт его знает, что получится, когда пиво смешаешь с неизвестным виски. Такого опыта у парней ещё не было.
Виски оказалось настоящим дерьмом. Каким оно оказалось вонючим. Филиппинское было намного лучше, слаще и почему-то пахло как-то не так. Короче, не стали они больше пить это пойло, тем более что утром намечался отход, а Астахову предстояло ещё заступать на вечернюю вахту и ночью менять топливные фильтры на всех динамках. Поэтому увольняемые ничего не стали употреблять сверх своих возможностей и разошлись по каютам.
Конец седьмой главы
Полностью повесть «Ромас» опубликована в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/