Солнышко. Ольга Петровна, охая, добрела до лавки, села, морщась и постанывая.
А что ж поделать? За семьдесят уже. Всё, что положено, есть: гипертония, артрит, остеохондроз.
Годы грызли, перемалывали в труху. Давно отобрали красоту, да и бог с ней. Каждый день по крупинке забирали желания, возможности. Остались только воспоминания.
Ольга Петровна зажмурилась, как старая кошка Марыська, облезлая и добродушная. Солнышко грело так ласково, лениво жужжали пчелы и пахло ранетками.
Ранетки.. Самую большую яблоню посадил папа, Петр Ильич. И сидя под её кряжистыми ветками Ольга Петровна ощущала его присутствие. Прохладные листья, тронутые несильным порывом ветра гладили по седой голове, как папины руки, их шелест был похож на шепот. Так шептал папа, когда рассказывал страшную- страшную сказку, а потом неожиданно начинал тормошить и щекотать , и тогда воображаемые ужасы таяли в ночных сумерках, становясь смешными и нелепыми.
Папа...
Помнила себя пухлявой малышкой, жёсткие усы щекочут животик, большие сильные руки подбрасывают вверх, и маленькое сердечко замирает в сладком ужасе..
Помнила себя трехлетней вредной в трусах в горошек и резиновых сапогах, сапоги были большими и грозили свалиться, но без них нельзя, без них в лужу не пустят. Папа, прищурившись, стоит рядом и делает кораблики из газеты " Правда"
- Папа, а они поплывут?
.- Поплывут, Ольчик.
- Далеко?
- Далеко, до самого синего моря.
- А что такое синее море?
- Ну, это много- много воды и солнца
- Больше, чем в луже?
- Намного больше.
Помнила себя первоклашкой, которой не давалась арифметика
- Не робей воробей, победим мы твою арифметику.
Помнила свою свадьбу. Тогда папа, вручая её Анатолию, плакал, как плачут мужчины: скупо, стыдливо, отворачивая жарко полыхающее лицо.
Помнила, как бежала от пьяного мужа, завернув маленького Петьку в махровое полотенце. Домой, домой. Отец глянул, и Ольга помертвела, настолько страшным было его лицо.
Помнила суд, приговор и ободряющую отцовскую улыбку: не плачь, Ольчик, я вернусь. Пять лет за нанесение телесных повреждений средней тяжести. Анатолий на бракоразводном процессе смотрел со злобой и страхом. Ненавидел Ольгу из -за того, что сам обошелся с ней по- скотчем, боялся - из- за отца.
Помнила как Петька рос и становился всё более похож на деда, которого плохо помнил: те же широкие брови, та же улыбка и Щербинка между зубами. Деда забыл, а когда тот вернулся, то дичился и не шел на руки.
Помнила девяностые, страх потерянность и безнадегу. Папа брался за любую работу, а иногда и за две, чтобы Петька поступил в ВУЗ. Уже седой, уже хромой из- за артрита и но та же улыбка: не робей воробей.
Помнила, как сажал эту яблоню сорта " ранет", ухаживал, как за дитятей, подкармливал, опрыскивал, укутывал от заморозков и мечтал дождаться мелких, сладких полосатых яблочек, и дождался. Он и Ольгу Петровну звал: " моя ранеточка".
Помнила как уходил:
- Ранеточка, знаешь, что меня радует?
- Что, папа? - слова, как вязкая масса, которую надо вытолкнуть из себя, чтобы не задохнуться.
- Что мама ушла первой, что не горевала и не плакала, что не видела меня таким, старым, склизким, мерзким..
Похороны помнила плохо..Сын говорил, что упала в обморок. Петьке было уже 20, а плакал, как маленький .
Мужиком вырос, дедово воспитание. Уже самому под полтинник. Ольга Петровна смотрела на сына, а видела своего отца, так велико было сходство.
Скоро встретятся там, где встречаются любящие и любимые. Скоро она обнимет отца и вновь почувствует себя той девочкой, которая стояла в луже в больших резиновых сапогах, пускала бумажные кораблики и знала, что они обязательно доплывут до самого синего моря, потому, что их сделал отец.
Всем добра.