Начать эту, не побоюсь этого слова, повесть, я бы хотела с информации о том, что написана она при непосредственном участии ее действующих лиц и с их "благословения". Ибо не каждый человек имет в сети слово, которое услышат. А нас, я думаю, услышат.
Эпиграф
У каждого врача должно быть свое кладбище.
С. Лукьяненко, "Ночной дозор"
Мне иногда начинает казаться, что есть категория врачей, которая берет эту чудную мысль за основу своей профессиональной деятельности, и бултыхаясь во врачебных буднях, не забывает читать ее, как мантру, во имя достижения цели. Ибо порой мотивация поступков их непонятна человеку, обладающему здоровой психикой и крепкими нервами.
Есть у нас один хороший знакомый, даже более того, сказала бы - друг семьи. Тоже весь по уши в животных. Но постарше нас, живет в Курске не так долго, потому и не всегда понимает, как бороться нашим безобразием. Человек он добрый, на мой взгляд, даже слишком.
Назовем его Дядя Коля (а то что ж, главный герой, и без имени). У Дяди Коли имеется пёс Рики. Рики уже по нашим меркам "старая больная обезьяна". Таскает за собой задние лапы, посреди прогулки на улице позволяет себе "уйти в себя" и притвориться немощем, пока обескураженный хозяин уговаривает его войти обратно в свое мирское тело.
В один момент у Рики обнаруживают новообразование в мошонке. И Дядя Коля , понимая, что пес старый и наркоз может не пережить, звонит нам, вопрошая, что делать. В таком деле, по моему опыту важно три момента: заранее провести эхо-скрининг сердца, запастись грамотным анестезиологом, найти хорошего хирурга, который не запорет два первых пункта.
Даю совет такой, как поступила бы сама. Идти на эхо сердца и договариваться о сопровождении с человеком, которого искренне уважаю за профессионализм. Щепетильная, дотошная, крайне осторожная в своих действиях Любовь Алексеевна не должна подвести. На нее делаю все ставки, и не ошибаюсь - она готова взять собаку под свой контроль в течение всей операции. В какой-то момент, показалось, что полдела уже сделано.
Но, как говорится, факир был пьян, фокус не удался. Мы просили, чтобы оперировал кто угодно, кроме руководителя клиники. Наслушавшись "чудесных" историй о ее хирургических навыках, решили, что надо бы обойти этот острый угол. С тем и отправили Дядю Колю записываться на операцию. Но сколько бы он ни бился, в вариантах выбора хирурга для собаки человеку отказали. "Только я" - заявила выдающийся хирург Ксения.
Вечером за чашкой чая мы узнали от Дяди Коли о таком раскладе. Я пожала плечами, муж выругался. Но дабы не расстраивать человека, договорились о том, что все будет хорошо.
Настал день операции. А потом не настал. Потому что в клинике кончились какие-то препараты. Собака снова отправилась ждать.
Долго ли, коротко ли, через пару дней присылает Дядя Коля мне видео с Рики в клинике. "Вот, - говорит, - все удалили, вот уже от наркоза отходит. Сейчас поедем домой!"
На этом мы как-то выдохнули, слава Богу!
А утром раздался звонок. "Марина, у Рики все плохо! Мошонка распухла, черная вся. Кровь подтекает. Я поехал туда, где нас оперировали. А нам сказали мазать мазью, все пройдет".
Вместе с этим Дядя Коля скидывает фоточку того, что по версии высококвалифицированных специалистов должно пройти от гепариновой мази.
Я вам, конечно, покажу тоже. Чтобы без вранья. Я враки ох как не люблю.
"Чо делать-то, Марин?"- вопрошает Дядя Коля. И я судорожно начинаю перебирать в голове знакомых врачей-хирургов, к которым можно попасть не через 10 дней по записи, а сегодня, потому что через 10 дней ждать будет некому.
"Вот к ребятам поезжайте", - говорю я. Всегда нас выручают. Ну он и едет. В клинику АваВет. А там ребята смотрят на это все и говорят - тут только реоперация. При чем срочно, при чем теми же руками, которые это делали, потому что другой хирург не знает, что там и как резали. Можно сделать только хуже, пес умрет.
А гематома все набирается...
В то время, как в первой клинике размахивают мазью и обещают чудесное исцеление. Моя паника и настойчивый Дядя Коля никак не дают выспаться знаменитому хирургу, который до сих пор так и не изволил взглянуть на "плод" своего труда. От нас отмахиваются гепариновой мазью. Идите и мажьтесь. Долго ли, коротко ли, делаю звонок Любови Алексеевне с просьбой решить ситуацию. Пациент-то их. Любовь Алексеевна сама сидит, сгорая от стыда. Вроде и работу свою сделала хорошо, а все пошло не так и не туда. И исправлять НИКТО НЕ ХОЧЕТ.
Спустя некоторое время уговорили Ксению взглянуть на пациента. Ксения согласилась. За 10 минут до следующей операции. Чо там смотреть, тыщу раз такое было. Потом правда передумала, позвонила ребятам в Ава Вет, те, вероятно, сказали ей, что дело пахнет керосином. И решила уделить целый час запоротой собаке.
Дядя Коля снова поехал в клинику и поволок еле живого Рики. За время выяснения всех этих моментов у него образовалась немаленькая такая группа из сострадающих людей. И все очень ждали, чем же закончится эта поездка. Все надеялись, что профессионализм победит, ошибки будут исправлены, а измученный двумя днями наркоза и двумя операциями подряд пёс все же сумеет выкарабкаться.
И снова я в глубине души почувствовала, что моя вера в людей меня подвела. Дяде Коле запудрили мозги и уговорили оставить Рики на стационаре. Бесплатно. Чтобы что? Правильно! Самим мазать гепариновой мазью.
Кто угадал - возьмите с полки конфетку=)
От таких новостей мы все хором немного опешили. Ведь это странно, да, когда один хирург (довольно-таки хороший) бьет тревогу, а второй говорит "И таааак сойдет"?
Рики пробыл в стационаре три дня. Чем отличался стационар от жизни дома? Кроме лишнего стресса и намазывания мошонки гепарином - ничем.
Замечу сразу, что после этих всех телепаний документы из этой клиники побывали у меня в руках, Дядя Коля сам их приволок на "проверку". Так вот, стационар почему-то все же оказался платным. Только дурак не возьмет денег там, где их можно взять, и тебе ничего за это не будет.
Через три дня Рики поехал домой. Лучше ему не стало. Только огромная гематома стала холодной и твердой.
Так неспеша настала пятница. И Дядя Коля поволок Рики к еще одному хирургу. Ответ тот же: надо удалять. Но у нас запись и завтра выходной.
В общем, круг замкнулся. Мы снова вернулись в АваВет. Тут уж я сама звонила Павлу Игоревичу - их руководителю и хирургу - и слезно просила взять собаку. Ибо все отказали, собака помирает. Мы осознаем все риски, и понимаем, что возможно, пёс не выживет. Но очень надо. Иначе шансов совсем нет.
Павел Игоревич, как всегда, скромен и осторожен в прогнозах. За что его и уважаем. Дал добро. И вскоре Рики был прооперирован. Мошонка уже полностью сгнила к тому времени, кожи зашить это безобразие не хватило. Прихватили, как можно, поставили дренаж, после исправляли.
Процесс восстановления пса предстоял долгий. Зато он начал сам есть. И буквально на второй день от операции был обнаружен в другом углу комнаты утром - значит, понесло шастать. А это уже хороший признак.
Дяде Коле еще много раз пришлось возить его к докторам, шить, снимать швы. Но все усилия не прошли даром - сейчас Рики жив. Несмотря на все "старания" главного лечащего ЕГО "врача", он ЖИВ.
Где-то в ночи по улицам в этот момент одна одинокая Ксения бежит писать на меня заявление в полицию. Пишите, Ксения, бумага все стерпит. Я готова пообщаться с участковым, только что мне предъявить?
И да... у каждого врача свое кладбище. Все мы ошибаемся, все учимся на ошибках. Или не учимся. И продолжаем делать их из раза в раз. В этом и есть разница между профессионалом и дилетантом с жирным эго.