С самого начала штурма генерал-аншеф Суворов находится на высоком холме примерно в версте от передовых польских укреплений, откуда внимательно наблюдает за боем. Сюда к нему постоянно прибывают ординарцы с донесениями о ходе штурма от начальников колонн. Суворов имеет возможность всецело контролировать ситуацию и соответственно развитию событий распорядиться своими резервами. К счастью для русских, подготовка к штурму, а также детальная диспозиция самого штурма на практике оказались настолько адекватными складывающимся обстоятельствам боевых действий, что дальнейшие события почти не потребовали вмешательства главнокомандующего в действия штурмовых колонн.
Из личного наблюдения, а также, из донесений Суворов делает вывод о том, что штурм проходит не только с необычайной энергией и напором, но и с небывалым ожесточением. После того, как сражение перешло на улицы Праги ярость штурмующих кратно возрастает. Кровь пытающихся обороняться на площадях и стреляющих из окон домов льется рекой. Отовсюду слышится несмолкаемый гул из смешения боевых криков, стонов, воплей, мольб и проклятий, сопровождаемых барабанным боем, выстрелами орудий и ружейной трескотней.
Зачинщиками такого остервенения в войсках Суворова оказались солдаты корпуса генерал-поручика Ферзена, многие из которых пережили в апреле этого года ужасы варшавской резни, когда на их глазах сотни их товарищей были зверски убиты разъяренными жителями Варшавы. Сейчас для них пришло время отмщения. «Смотри братцы, никому пощады!» — кричали они друг другу. Неукротимая справедливая злость солдат Ферзена заражает и других русских. Поэтому, на любое самое незначительное сопротивление солдаты повсюду отвечают небывалой яростью. В последствии Суворов об этом напишет так: «Страшное было кровопролитие. Каждый шаг на улицах покрыт был побитыми; все площади были устланы телами, а последнее и самое страшное истребление было на берегу Вислы, в виду варшавского народа».
Генерал-аншеф Суворов, не ожидавший такого ожесточения, содрогнулся от того, какая участь ожидает саму Варшаву, если бой перекинется и туда. Военный разгром столицы Польши, с резней на ее улицах, не входит в цели пражского штурма, поэтому Александр Васильевич отдает приказание разрушить мост соединяющий Прагу с Варшавой. Вскоре мост по приказу русского главнокомандующего поджигают. Спустя некоторое время его зажигают и поляки со стороны Варшавы. На берегу Вислы русские выстраивают свои батареи и, согласно диспозиции, начинают методичный обстрел Варшавы для создания в ней паники. Батареи Варшавы открывают ответный огонь и своими выстрелами поджигают Прагу. В довершение к начавшемуся грабежу предместья, в нем начинается пожар. В 9 утра, спустя всего 4 часа от начала штурма Прага пала.
В Варшаве свист ядер и разрывы орудийных гранат наводят ужас на жителей, а унылый набатный звон церквей, доносящийся отовсюду, многократно усиливает тяжелое впечатление. Варшавяне в панике запираются в домах, прячутся в погребах, бегут в церкви под защиты святынь, состоятельные и знатные — ищут спасения у иностранных посланников. В это время в окно Верховного Совета, в котором шло заседание, залетает русская граната и, взорвавшись, убивает секретаря. Совет принимает решение снять Вавжецкого с должности командующего. Ярого фанатичного революционера и поборника репрессий Гуго Коллонтая на этом заседании не было. Он сбежал.
Взаимный артиллерийский обстрел Варшавы и Праги продолжается с небольшим перерывом до самой ночи. Загоревшаяся от польских артиллерийских бомб Прага превращается в огненное море, наводящее ужас на жителей польской столицы. Варшава была пощажена Суворовым, но Праге пришлось испить чашу бедствий до дна.