«РОМАС»
Жизнь судового механика
Глава шестая
Вечером судно отошло из Сингапура и взяло курс на Пинанг. В город там Астахову сходить не удалось.
Неожиданно сепаратор тяжёлого топлива престал должным образом сепарировать топливо, и они с Ванькой проколупались с ним до самого отхода, выискивая причину неисправности. Дядя Коля так им и поставил задачу: «Пока сепаратор не сделаете, про все увольнения забудьте». А когда причину неисправности они нашли и запустили сепаратор в работу, то судно уже покинуло Пинанг.
Хотя Астахов всегда, несмотря ни на какие работы, старался побывать на берегу. Он всегда хотел посмотреть на чужие города и людей, которые в них живут и приобрести сувениры о тех местах, где побывал. Помполит знал об этой его страсти и всегда разрешал Астахову увольнения в город.
Астахова на судне избрали секретарём комсомольской организации. И после каждого захода в любой порт на «пяти углах» появлялась очередная стенгазета. Экипаж в основном состоял из парней комсомольского возраста, поэтому они с удовольствием читали и обсуждали газеты, которые регулярно готовил Астахов.
***
Стоянка в Пинанге оказалась короткой, а дальше «Ромас» спокойно пошёл до Цейлона.
Как только прошли Цейлон, то слева по носу стала бить волна. В это время там дул пассат, поднимая громадные волны.
Постоянная волна с правого борта была настолько большой и сильной, что приходилось даже иной раз сбавлять ход. «Ромас» по спокойной воде шёл скоростью около двадцати узлов, а тут её иногда сбрасывали до двенадцати.
После недельного шторма «Ромас» достиг острова Сокотра в Аденском заливе, а за ним волнение, как по мановению волшебной палочки стихло и по Красному морю он уже шёл спокойно, как по болоту, особенно после Баб-эль-Мандебского пролива.
После вахты Астахов выходил на палубу и любовался красотами Красного моря. Справа шла жёлтая безжизненная пустыня Аравийского полуострова, а слева громоздились крутые скалистые горы Эритреи и Судана без следов какой-либо растительности.
У судна предполагался заход в Джидду.
Перед подходом помполит в столовой команды собрал весь экипаж и доходчиво объяснил правила поведения моряков в мусульманской стране.
Он сразу предупредил присутствующих на собрании моряков:
— Ни в коем случае по палубе без надобности не бродить и не носить с собой какую-либо печатную продукцию. Никаких газет, книжек и журналов, - особо напомнил он.
После собрания помполит с третьим помощником обошёл каюты экипажа и забрал все газеты и журналы, а собранное запер в отдельной кладовке из-за того, что, как он разъяснил, политическая обстановка сложилась такая, что Саудовская Аравия с СССР не дружили и никаких отношений не имели.
На очередной политинформации помполит разъяснил экипажу политику фанатично религиозной Саудовской Аравии по отношению к СССР и ситуацию, в которую может попасть судно, если не соблюдать правила этой страны.
Он даже рассказал случай, что одного английского капитана, который позволил себе что-то выпить, а у него портовые власти нашли в каюте полбутылки виски, отвезли на берег, судили и присудили его к наказанию в двадцать ударов палкой по пяткам.
Естественно, если палкой по пяткам бить двадцать раз, то потом всю жизнь на них, наверное, уже ходить не сможешь. А вот отношение к алкоголю от таких ударов вряд ли изменится.
После прослушанной политинформации моряки поняли помполита и на палубу в порту Джидда уже никто не выходил. Да и что там делать на такой жаре?
Астахов по приказанию стармеха и с разрешения помполита только раз вышел на палубу, чтобы произвести замеры топлива в танках. Возвращаясь в надстройку, он не удержался и из любопытства подошёл к трапу посмотреть на солдата, охранявшего его и в задумчивости заунывно воющему какую-то мелодию.
Солдат, спрятавшись от лучей солнца, сидел на корточках в тени надстройки и подвывая отрешённо смотрел в сторону причала, синего безоблачного неба и безбрежных песков, проглядывающих за забором из колючей проволоки. На коленях у него, как какая-то обычная палка, лежала дореволюционная берданка.
От разъедавшего его любопытства Астахов подошёл к солдату и попросил того дать подержать в руках такой раритет.
Солдат оказался доброжелательным. Он только засмеялся, поняв желания Астахова, показывая жёлтые зубы, но берданку подержать дал. Наверное, его перед заступлением на пост их помполит не инструктировал, как вести себя с русскими моряками, а Астахов, со всеми своими «громадными» знаниями английского языка, позубоскалил с солдатом и ушёл в прохладу надстройки.
Стоянка в Джиде тоже оказалась короткой. В трюма и на палубу погрузили только несколько контейнеров.
Вечером судно отошло из Джидды и пошло в сторону Суэцкого канала.
Подойдя ко входу в Суэцкий канал, «Ромас» встали на якорь и до утра стоял в ожидании проводки, а утром собрался караван, и «Ромас» уже в составе каравана двинулся на вход в канал.
Суэцкий канал интересно проходить днём. Стояла непереносимая жара, а палящее солнце пустыни ярко освещало достопримечательности канала. Если в надстройке и ЦПУ работали кондиционеры и там дышалось легко, то при выходе на палубу жара и горячий сухой воздух сразу затрудняли дыхание, а тело покрывалось липким потом.
Астахов проходил каналом первый раз, поэтому ему всё оказалось интересным.
Обычно после вахты, которая заканчивалась в восемь утра, он завтракал и ложился спать до обеда. После обеда занимался личными делами, а в шестнадцать часов вновь шёл на вахту.
Но тут совсем другое. Берега находились рядом и на всё хотелось посмотреть.
После завтрака, нарушив заведённый порядок и, захватив с собой фотоаппарат, он вышел на палубу и поднялся на самый верх надстройки, на пеленгаторную палубу.
На мостик заходить нельзя. Там капитан вместе с штурманами занимались проводкой.
Астахову было интересно на всё посмотреть своими глазами. Одно дело — газета «Правда», а другое — собственные глаза.
Недавно здесь произошла война Израиля с арабскими странами. Конечно, израильтяне — «плохиши», а арабы — бравые «мальчиши», как писалось в советских газетах.
На берегу справа Астахов увидел несколько подбитых и брошенных советских танков, а слева в нескольких местах стояли полуразрушенные здания со стенами пробитыми снарядами.
Глядя на эти разрушения, было легко понять, что в этом месте проходили боевые действия.
Война войной, а суда должны идти по каналу. Торговлю никто не отменял.
Астахов с интересом смотрел на большие контейнеровозы. Иногда из-за барханов оставались видны только контейнеры на их палубах и создавалось впечатление, что эти монстры идут по жёлтым пескам, от которых маревом поднимался разгорячённый воздух.
Особенно на этом фоне выделялись контейнеровозы «Эвегрин» и «Маерск», которые были во много раз больше «Ромаса». Они шли с полной палубной загрузкой контейнерами, поставленными в пять или шесть ярусов, тогда как на «Ромасе» только несколько контейнеров сиротливо ютилось на палубе. И то, наверное, пустыми. Судно шло почти в балласте.
Перед входом в канал на судно приехали на скоростных лодках электрики. В их обязанности входило обеспечение судна светом в ночное время при прохождении канала.
Астахова всё интересовало, поэтому он прошёл с электриками в подшкиперскую, где стоял суэцкий прожектор и помогал им вооружить его.
Шлюпка электриков подняли кормовой кран-балкой и поставили за надстройкой.
***
Помполит перед входом в канал собрал весь экипаж в столовой команды, прочёл лекцию о международном положении, в которой особый упор сделал на истории Суэцкого канала, о недавней войне в этом районе и роли СССР, оплоте мира во всём мире, который своей помощью братскому арабскому народу помог изгнать коварных израильских агрессоров с Синайского полуострова и восстановить мир в этом регионе.
В конце лекции помполит предупредил экипаж, чтобы с электриками, которые будут находиться на борту весь переход, ни в какие контакты не вступать, на их базар не ходить и вообще держаться от них подальше во избежание различных провокаций.
Зачем он это сказал? Наверное, работа у него такая. Но лучше бы он этого не говорил.
Астаховым овладело непреодолимое чувство любопытства. Его так и тянуло в этот запретный район, так и хотелось узнать, а что же там такого запретного находилось у этих провокаторов-электриков на их базаре и которые вообще-то, судя по словам помполита, оказывались советским морякам чуть ли не братьями.
***
А сейчас Астахов переоделся в робу и, делая вид, что помогает судовым электрикам, несколько раз прошёлся мимо их шлюпки в румпельное отделение якобы для проверки воздушного компрессора или для поисков запасных частей для дизелей.
Каждый раз, проходя мимо электриков, он косил глазом на разложенные ими товары и невольно замедлял шаг, чтобы рассмотреть их поподробнее.
А там было на что посмотреть. Там лежали сувениры, связанные с Суэцким каналом, арабские статуэтки, восточная бижутерия, кошельки и много того, от чего разбегались глаза.
Но, несмотря на призывы торговцев:
— Корефан! Смотри! Покупать не надо! Ты только посмотри! — он медленно проходил вдоль разложенных товаров и, следуя наставлениям помполита, в провокационные дискуссии с торговцами не вступал.
После обеда он пошёл на пеленгаторную палубу, разделся и с фотоаппаратом, делая редкие снимки, провёл там оставшееся до вахты время.
Вахта пролетела незаметно за обсуждениями с Ванькой об увиденном в канале. Конечно, основным делом на вахте являлось наблюдение за работающими механизмами, но судно новое, все механизмы работали на автомате, поэтому у них оставалось достаточно времени, чтобы обсудить планы на вечер.
Ванька проходил канал уже не первый раз, поэтому делился своими воспоминаниями.
Чувствовалось, что он что-то недоговаривает. Тогда Астахов подтолкнул его, чтобы тот выложил мысли, свербящие мозг вахтенного моториста, и Ванька сдался:
— Олег, — как-то из-за угла начал он, — мы ведь судно сдаём балтийцам?
— Придём в Питер и сдадим, — подтвердил его мысль Астахов, не понимая начала беседы.
— Значит, всё, что есть на судне, мы тоже отдаём балтийцам? — загадочно продолжал Ванька.
— Конечно! — как в ответ на само собой разумеющееся пожал плечами Астахов.
— И запасные части тоже? — не унимался Ванька.
— Конечно! — ещё раз подтвердил Астахов.
— И расходные материалы тоже? — Ванька хитро посмотрел на Астахова.
— Не домой же мы их повезём! — так же уверенно подтвердил мысль Ваньки Астахов.
— А если мы какие-нибудь расходные материалы потратим во время рейса? — не унимался Ванька.
— Ну, — почесал в затылке Астахов, — потратим — значит, потратим. Второй механик всё спишет из расходной книги, а что останется, то и передадим.
— Вот-вот, — воодушевился Ванька, — я об том же и речь веду, потратим и спишем.
— А что ты собрался тратить? — заподозрив что-то неладное, посмотрел Астахов в глаза своего вахтенного.
— А то, — наконец-то решился Ванька. — В румпельной под стеллажами лежит «кругляк» бронзы весом килограмм двадцать. Прежний второй механик о нём знал, а новый ещё даже и в кладовку не лазил. Так что он бесхозный и его куда-нибудь можно потратить… — Ванька с интересом посмотрел на Астахова, сделав многозначительную паузу.
Тут до Астахова стало доходить.
— Ты хочешь этот «кругляк» толкануть арабам? — нерешительно выдвинул он одну из идей, неожиданно постивших его.
— Ну, наконец-то дотумкал, — облегчённо вздохнул Ванька. — Не толкануть, а поменять на колониальные товары, — скромно поправил он Астахова.
— Да как же мы по палубе его потащим? — удивился Астахов. — Ведь всё же будет видно сверху.
Ванька усмехнулся:
— А ты выйди на палубу и посмотри, что там видно. Ни черта там не видно. Там темнота, хоть глаз выколи.
Астахов ему не поверил, вышел из ЦПУ и посмотрел в открытые люки капа наверх. Действительно в капе просматривалась абсолютная чернота. Ночь на удивление выдалась тёмная.
Убедившись в правоте Ванькиных слов, Астахов вернулся в ЦПУ.
— Ладно, — согласился он. — Операция «Бронза» начнётся после сдачи вахты.
Ванька безмерно обрадовался решению своего начальника:
— Я бы и сам утащил «кругляк», но его неудобно одному тащить. А так мы его положим в мешок и вдвоём дотянем до арабов, — Ванька возбуждённо начал делиться с Астаховым долго выношенными мыслями. — У меня ещё кусок баббита припасён. И его тоже толканём, — уже мечтал о будущей «операции» Ванька.
— Что? — не понял Астахов. — За деньги?
— Какие деньги?! — отмахнулся Ванька. — Наменяем на кошельки и сувениры. У арабов у самих денег нет.
После вахты, не переодеваясь, они сразу же вышли на палубу.
После света в надстройке они некоторое время постояли, ослеплённые чернотой ночи. Когда глаза привыкли к темноте, они двинулись в направлении румпельной.
Ванька ключом, заранее прихваченным из ЦПУ, открыл дверь. Спустившись на пару трапов вниз, они прошли в кладовую, от которой Ванька тоже прихватил ключ.
Нагнувшись, он развязал шкертик, которым был привязан «кругляк» и выкатил его из-под стеллажа.
Вдвоём они закатили «кругляк» в мешок и с трудом вытащили на палубу.
Темнота ночи вновь ослепила их, но привыкнув к ней, они, пыхтя, потащили мешок в сторону шлюпки электриков.
Те, как будто ждали их. Они сразу повскакивали со своих циновок, разложенных на палубе и с негромкими возгласами начали звать парней:
— Корефан. Проходи. Что имеешь? — А рассмотрев, что им притащили бронзу, сразу же предложили: — Давай ченч. Кошелёк, верблюд, сувенир. Что хочешь. Только посмотри.
Арабы раскрыли многочисленные сумки и на выбор предлагали один товар за другим.
Аверин выбрал несколько кошельков и сувениров, то же самое сделал и Ванька, но когда Ванька схватился за какой-то женский платок, араб воспротивился:
— Нет! Баббит давай.
Ванька исчез и через несколько минут вернулся с куском баббита.
Забрав сувениры и платки, Астахов с Ванькой разошлись по каютам.
Утром, уже после выхода из канала, Лев Михайлович ходил по машине и матерился:
— Куда делся цинк из кладовки? Где цветная стружка? — перемежал он эти вопросы с отборным матом.
Но Астахов с Ванькой хранили молчание. Это их не касалось. К этому они были непричастны. Значит, кто-то ещё совершил ченч с арабами.
Этот кто-то скоро проявился.
После обеда к Астахову в каюту с загадочным видом зашёл Юрик.
— Пойдём, я тебе что-то покажу, — предложил он.
У себя в каюте Юрик из рундука достал несколько кошельков и сувениров.
— Видишь, что я вчера наменял у арабов? — показал он своё богатство Астахову.
— Так это ты у Льва Михайловича подрезал цинк со стружкой? — усмехнулся Астахов, рассматривая замысловатые кошельки и сувениры. Свои-то он ещё толком рассмотреть не успел.
— Ага, — кивнул Юрик, расплывшись в довольной улыбке.
— Ой, Юрик! Затырь всё подальше и никому больше не показывай, — посоветовал ему Астахов, — а то кто-нибудь брякнет помполиту, тогда неприятностей не оберёшься.
— А ты? — посмотрел Юрик на своего друга.
— А за меня не волнуйся. Я — кремень, — заверил Астахов забеспокоившегося Юрика.
Конец шестой главы
Полностью повесть «Ромас» опубликована в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/