Пролог.
Обещал проститься, отпустить навсегда, смириться с утратой, не страдать.
Не смог.
Я всегда буду помнить тебя. Не согласен забыть наши встречи.
Не могу.
Как можно отпустить то, без чего нет моей жизни?
Не заставляйте.
Да, знаю, мне показали, ты страдаешь. Там на небе от моих слёз.
Но я не могу.
Да, знаю! Нам суждено быть вместе, но нет! Самоубийцам нет входа в рай.
Буду искать.
Глава 1. Осознание.
Эта история началась самой ужасной ночью в моей жизни. Когда всё моё тело пронзила невыносимая боль, которую я был не в силах терпеть. Той ночью ко мне пришли все мои давно умершие близкие, чтобы показать мне как им мучительно там, с другой стороны, когда ты их не отпускаешь. Когда страдаешь и грезишь о них, словно они еще живы. Я обещал им проститься с тобой, чтобы не мучать больше, но судьба решила иначе и указала мне путь, где я обрёл покой.
Утро, последовавшее за той ночью, мне не забыть никогда. Оно настолько въелось в мою память, что я помню каждую его минуту. Лёжа, в мокрой от пота кровати, я боялся даже моргнуть, направив взгляд в потолок. Долгие, невыносимо бесконечные часы, я лежал и наблюдал, как рассветное солнце по сантиметру пожирает тень моей спальни.
Мучительные мысли непонимания, что было сном, а что явью, захлестнули меня. Я лежал, стараясь осознать и, возможно, принять события ночи. Ведь если это не сон, то это меняло всё. Меняло всё моё мировоззрение, меняло весь смысл жизни в общем. Ведь если есть что-то там за пределами смерти, то к чему наша жизнь? Весь путь от рождения и до самого конца стоит идти по-другому. Наполнять себя не материальным, а духовным благом. Тогда теряют весь смысл одежда и дом, драгоценности и всё то, что можно купить. К тому же и деньги теряют цену, они не нужны, нет смысла даже в кровати что я лежу, и в потолке, на который смотрю. Смысл есть в любви и красоте, но красоте не той, что создают ради выгоды, а красоте ради красоты, в творении ради творения.
Мысли унесли меня далеко, это было похоже на медитацию, где я познавал и открывал себя. Сознание вернулось тогда, когда тень в комнате снова начала побеждать солнечный свет, и я понял, что близится ночь. В тот момент меня не смутило то, что я пролежал без движения весь день, мне не хотелось ни есть, ни пить, тело не затекло. Я ощущал спокойствие, словно и не было этого дня. Спокойствие царило в душе и мыслях, но только я подумал о том, что наступает ночь, и мне предстоит снова уснуть, меня охватил ужас и страх. Что если боль вернется, и все повторится? Я бы не смог пережить это снова. В ужасе я продолжал держать глаза открытыми, снова боясь даже моргнуть.
Пребывая в страхе перед предстоящей ночью, я услышал вой, пронзительный волчий вой прямо за стеной смежной с подъездом. Первой мыслью было, что адские гончие пришли за мной, ведь теперь я знаю, что есть рай, а значит и ад. Они не могли допустить, чтобы я жил на свете, зная правду о них, и пришли меня наказать.
Вой продолжался, прошло уже не меньше часа. С каждым завыванием зверя я все меньше чувствовал угрозу и больше страдание. Не знаю, как вообще можно различить, что несёт за собой этот звук, но чувствовал и понимал что он хочет мне донести. Волк словно плакал, покинутый и брошенный всеми, он страдал и хотел рассказать это мне.
Не выдержав, я заплакал и в слезах побежал к двери, я хотел утешить его, обнять, сказать, что он не один, и я понимаю его. Открыв дверь, сквозь текущие из глаз слезы, я увидел, что это вовсе не волк, а дворняга. Крупная и немного похожая на лесного собрата, грязь клочьями висела на шерсти, и в тусклом освещении лестничной клетки нельзя было разглядеть истинный цвет его шерсти. Четко были видны только ярко-голубые глаза, со страхом смотревшие на меня. Это была собака, а никакая не адская гончая, что привиделась мне в воображении. Загнанный измученный пёс, он выглядел так, как чувствовал себя внутри я. Присев на корточки, я медленно протянул руку к собаке. Он в страхе отпрянул, еще больше вжавшись в угол.
– Ну что ты, я тебя не обижу, – ласково прошептал я.
Немного поколебавшись пёс вытянул морду обнюхивая мою руку. Я протянул руку ближе пытаясь погладить, но этим напугал его, и, выставив зубы, дворняга оскалилась не подпуская к себе. Решив применить другую тактику, я вбежал в квартиру и достал из холодильника сосиски. Медленно положил одну рядом с собакой, обнюхав сосиску пёс быстро схватил её и не жуя проглотил. Достав вторую, я не стал её выпускать из рук, держал и дождался пока он осмелится сам подойти. Пёс аккуратно взял зубами за край, и, как только я отпустил, он снова в мгновение съел сосиску. Третьей сосиской я медленно начал заманивать его к себе в квартиру. Пёс с опаской, низко склонившись над полом, шёл за мной, готовый в любой момент убежать. Дойдя до кухни, я высыпал на пол ему всю пачку, и тот жадно принялся их глотать, а в это время я быстро дошёл до входной двери и закрыл её.
К моему удивлению, доев, пёс даже не посмотрел в сторону двери, чтобы сбежать. Он медленно улёгся на живот и уставился на меня своими голубыми, пронзительными, будто человеческими глазами. В тот момент я понял, что обрёл нового друга.