В рамках акции «Научный полк» рассказываем об участии студентов МГРИ в Великой Отечественной войне.
Сегодня говорим об Антыпко Белле Ефимовне - старшем научном сотруднике, кандидате геолого-минералогических наук.
В октябре 1941 г. она добровольно вступила в ряды Красной Армии и приняла участие в боевых действиях 30-й армии Западного фронта в составе санитарно-эпидемического отряда. После демобилизации и окончания МГРИ в 1949 г. работала в геологической отрасли. Имеет боевые награды.
Из воспоминаний Антыпко Б. Е.:
К началу Великой Отечественной войны мне исполнился 21 год, я перешла на пятый курс Московского геологоразведочного института им. С. Орджоникидзе и переживала счастье медового месяца: в конце апреля вышла замуж.
Хорошо помню то роковое 22 июня 1941 г., разломившее на две части не только жизнь всей страны, но и жизнь моей семьи и мою личную жизнь: мой муж был смертельно ранен под Сталинградом, бомба разрушила наш дом на Садово-Кудринской улице, а мой отец, оставшийся дежурить на крыше дома, погиб на посту пожарной охраны.
С этого дня моя жизнь на ближайшие пять лет четко разделилась на три этапа.
Этап первый - строительство оборонительных рубежей на подступах к Москве. Этап второй - участие в боевых действиях в качестве санитарки, а потом медсестры в санитарно-эпидемиологическом отряде № 87 при 30-й армии Западного фронта (1941-1943). Третий этап - восстановление шахт Подмосковного угольного бассейна после его освобождения (1943-1945).
Мы, студенты старших курсов МГРИ, в июне должны были выехать на полевые работы по проведению гидрогеологических и инженерно-геологических изысканий по трассе канала Волга-Дон. Однако, вместо этого вместе с большой группой преподавателей были откомандированы в распоряжение Главгидростроя НКВД СССР. В первых числах июля на грузовиках с песнями и вещами выезжали от ворот тюрьмы «Матросская тишина» по Минскому шоссе в сторону Смоленска, где уже шли оборонительные бои.
В Ельне нас разделили на отряды. Я была в отряде, который работал на левом берегу Днепра под Дорогобужем, у самого моста через реку. Рвы-эскарпы, которые мы копали под руководством военных, были очень глубокие, один склон, обращенный на запад, был более пологий, а другой, обращенный на восток - очень крутой, почти отвесный. По замыслу, танки, въехав в этот ров, не могли бы выбраться из него на равнину.
Работали весь световой день, грунт тяжелый, руки в кровавых мозолях, спины разламываются, вечером не разогнешься. Нас почти ежедневно бомбили и по несколько раз в день обстреливали с самолетов, возвращающихся с бомбежки. Часто сбрасывали агитационные листовки, типа: «Русские дамочки, не копайте ямочки, придут наши танки, зароют ваши ямки».
Первые дни мы были настолько несведущи в военной обстановке, что бегали прятаться под мост, который и являлся основным объектом нападения.
В середине июля стрельба усилилась, поток машин и солдат, двигавшихся на запад, изменился - он теперь направлялся на восток, солдаты шли в окровавленных и грязных бинтах, телефонная связь прервалась. 20 июля руководивший нами лейтенант сказал, что под Ельней прорвался десант немцев, и приказал оставить работу и двигаться в сторону Москвы пешком, небольшими группами.
В августе мы копали окопы уже на Волоколамском направлении в лесах, вблизи Красногорска, а в сентябре наши преподаватели пытались наладить учебный процесс.
16 октября был самый тревожный день: в первый и единственный раз не работало метро. Когда мы из Сокольников пешком добрались до Моховой улицы, где расположен наш институт, то увидели, что во дворе жгут топографические и геологические карты, архивные документы и другие служебные бумаги. В подвале разбивали ценную оптику...
Представители военкомата записывали в формирующийся комсомольский батальон Красной Пресни. Мне и другим девушкам предложили пойти санитарками в медсанбат, который через несколько дней отправлялся в теплушках на фронт.
Мы двигались с 30-й армией Западного фронта. Первое время не хватало перевязочного материала. Стирали бывшие в употреблении бинты, кипятили их, гладили утюгом и дезинфицировали. По притоку раненых мы знали, когда шли ожесточенные бои. Если не было возможности разместить всех раненых в избах на койках, застилали полы соломой, перекрывали ее плащ-палатками и простынями и клали бойцов друг рядом с другом. Мы - сестры и санитарки - очень уставали и спали зачастую всего несколько часов в сутки. Конечно, врачам доставалось еще хуже. Очень страшно было при бомбежках. В палатах - тяжело раненые. Уйти от них и спрятаться в щель никак нельзя - дисциплина и совесть не позволяют, и мы сидели с ними, рассказывали истории, читали стихи и даже пели... Хорошо помню большой населенный пункт Погорелое Городище, где нас постоянно бомбили и, кажется, с этого момента началось наступление на Ржев.
17 апреля 1943 г. пришел приказ по 30-й армии, демобилизовать студентов вузов, имеющих народно-хозяйственное направление. И дальше жизнь пошла в ускоренном темпе: наш выпуск 1943 г. состоял из девяти девушек. 5 августа, в день первого салюта в честь взятия Орла и Белгорода, мы защитили дипломы и направились на восстановление шахт недавно освобожденного Подмосковного каменноугольного бассейна.
Геологический разрез его представляет собой водонасыщенное переслаивание песков, глин и угля. Когда немцы взяли бассейн, они не могли начать добычу угля, так как наши перед отступлением сняли все насосы, и откачка воды прекратилась. Шахты стояли затопленные по самое устье стволов. Я работала на шахте № 8 треста «Сталиногорскуголь». Смена продолжалась 8-12 часов под землей, на глубине 500 м. Работала в огромных резиновых сапогах, брезентовых брюках и робе, в каске, с карбидной лампой в руках - очень тяжело было. Но мы в течение года помогли наладить насосное хозяйство, вентиляцию, откачать воду из стволов и штреков. Какая радость была наблюдать появляющиеся из-под воды, ила и песка затопленное здесь оборудование, вагонетки, рельсы.
#НаучныйПолк