Друзья, сегодня я открываю новую рубрику «Русский мир». Идея была предложена моими подписчиками. Это будут рассказы о петербуржцах – ярких и талантливых личностях, по воле истории оказавшихся в эмиграции, но не потерявших себя.
В середине XX века в Нью-Йорке в престижном магазине «Сакс на Пятой Авенью», который называли «модным олимпом», более 20 лет работал элитный салон шляп «Tatiana of Saks». Здесь заказывали шляпки Марлен Дитрих и Эдит Пиаф, супруги Генри Киссинджера и Дуайта Эйзенхауэра (34-го президента США), члены семейства Дюпонов и других состоятельных американских семейств. Хозяйкой салона была известная законодательница шляпных мод, а в прошлом – эмигрантка из России Татьяна дю Плесси-Либерман (в девичестве Яковлева). Помните «Письмо Татьяне Яковлевой» Маяковского?
Я все равно тебя когда-нибудь возьму –
Одну или вдвоём с Парижем.
Это ей посвящал стихи главный пролетарский поэт и она, может быть, стала одной из причин его трагической гибели.
Девушка дворянской крови
Татьяна Яковлева – петербурженка по рождению. В роду у неё все отличались незаурядным умом и разнообразными талантами. Дед по материнской линии, Николай Аистов, был артистом балета, затем режиссёром Петербургской императорской труппы. Дед по линии отца, Евгений Яковлев, изобрёл первый отечественный двигатель внутреннего сгорания и основал первый в России завод газовых и керосиновых двигателей (ныне это завод «Вулкан» в Санкт-Петербурге), бабушка, Софья Кузьмина, стала первой в стране женщиной, получившей звание доктора математических наук. Отец, Алексей Яковлев, был архитектором, авиатором, изобретателем искусственного каучука, дядя – известным художником. Сама Татьяна, получив лишь домашнее образование, владела тремя языками, прекрасно разбиралась в живописи и литературе, занималась теннисом и плаванием. А кроме того, имела высокий рост и очень привлекательную внешность.
Незадолго до революции отец девушки ушёл из семьи и вскоре уехал в США. В её судьбе важную роль сыграл брат отца – Александр Яковлев. О нём, пожалуй, надо рассказать подробнее.
Саша-Яша
Александр Яковлев успешно окончил петербургскую Академию художеств, входил в известное творческое объединение «Мир искусства», где с лёгкой руки Александра Бенуа получил прозвище «Саша-Яша». Как один из лучших выпускников Академии стажировался за рубежом – сначала в Европе, а затем в странах Дальнего Востока.
Он находился в Китае, когда узнал, что в России грянула революция. Выставка его картин, организованная в Шанхае, принесла успех и деньги. Это помогло художнику утвердиться в решении не возвращаться в Петербург, а поселиться в Париже. Яковлев был неординарным и предприимчивым человеком. Он преподавал, организовывал персональные выставки, иллюстрировал книги, создавал театральные декорации, писал картины в разных жанрах. Сегодня его работы можно увидеть в Третьяковской галерее, Русском музее и музеях многих стран мира.
Он быстро стал популярен в Европе. И именно его Андре Ситроен, основатель легендарной компании, пригласил в качестве художника-этнографа в автомобильную экспедицию по странам Африки («Черный рейс»). Спустя несколько лет Ситроен организовал ещё одну экспедицию – в Азию («Жёлтый рейс»). Выставки и альбомы по итогам этих путешествий принесли русскому живописцу славу мастера экзотических и этнических зарисовок.
Что можно сказать о семье Александра Яковлева? Его маленький сын умер в России в условиях послереволюционной разрухи. Позже жена, к тому времени уже бывшая, покончила с собой. В 1923 году художник сумел перевезти во Францию мать и сестру. Кстати, сестра Александра (Сандра Яковлефф), выпускница Санкт-Петербургской консерватории, стала оперной певицей, успешно выступала вместе с Шаляпиным в парижской «Русской опере».
Шёл 1925 год. Разорённая революцией семья брата жила в то время в Пензе. Племянница Татьяна, длинноногая 19-летняя красавица, болела туберкулёзом. Чтобы спасти её, Яковлев обратился к Андре Ситроену. Гений французского автомобилестроения, употребив свои связи и финансовые возможности, устроил для русской девушки визу и французский паспорт.
Mademoiselle Yakovleff
Успешный художник снимал для родственников пятикомнатную квартиру на Монмартре с ванной, телефоном и видом на Эфелеву башню. «Мы жили на деньги дяди Саши. Нас было трое – я, бабушка и тетка», – спустя годы вспоминала Татьяна Яковлева.
Благодаря лечению и отдыху у моря, на юге Франции, она победила болезнь. Дядя обеспечил племянницу нарядами, ввёл в круг парижской богемы, а учиться отправил в школу модельеров. Татьяна стала манекенщицей: демонстрировала меха и драгоценности. Это о ней Маяковский писал:
«Представьте: Входит красавица в зал, В бусы и меха оправленная».
Она рекламировала чулки, поражая публику красотой своих ног.
В 20-е годы прошлого века брюки были чисто мужской одеждой, женщины никогда не носили их в повседневной жизни. Смелая и экстравагантная Татьяна сделала брюки одним из главных предметов своего гардероба. Характерными чертами её имиджа были также светлые волосы, яркая помада и массивный гранатовый перстень.
Парижская муза певца революции
Владимир Маяковский и Татьяна Яковлева встретилась осенью 1928 года. Их познакомила родная сестра Лили Брик, французская писательница Эльза Триоле. В мемуарах она написала, что устроила встречу «для смеха, под рост». Впрочем молодая манекенщица и поэт-авангардист были похожи не только высоким ростом. Они оба были стильными, элегантными, эксцентричными. Таня удивлялась, что в жизни Маяковский больше напоминал английского аристократа, чем «агитатора, горлана-главаря». Однако имелся и иной повод для их знакомства.
Лиля Брик узнала от сестры, что Маяковский, единственной музой которого она хотела оставаться, поехал в Ниццу повидаться со своей американской переводчицей Элли Джонс и их совместной дочкой. Конечно же она стала ревновать пролетарского поэта, обещавшего привезти ей из буржуйского Парижа не только духи, бельё и платья, но и автомобиль. Вместе с сестрой они решили, что знакомство с яркой Яковлевой отвлечёт внимание футуриста от бывшей возлюбленной. Не ожидали, что он может влюбиться по-настоящему.
У Маяковского с Таней было шесть недель. Они часто встречались, ходили по музеям и выставкам, гуляли, читали друг другу стихи. Она приходила на все его выступлениях, всегда сопровождавшиеся аншлагом, и писала матери: «Он так умён, что все мои прочие кавалеры ничего не стоят по сравнению с ним». Он заявлял, что готов жениться, и звал её в Москву. Тогда и родились лирические строки «Письма товарищу Костров из Парижа о сущности любви» и «Письма Татьяне Яковлевой»:
Иди сюда, иди на перекресток моих больших и неуклюжих рук.
В марте 1929 года Маяковский вновь приезжал в Париж, вновь звал Татьяну в Москву. Она не дала однозначного ответа. Перед отъездом он зашёл в цветочный магазин Элифлёр на улице Ваграм и, заплатив почти весь полученный за выступления гонорар, распорядился, чтобы до его возвращения каждое воскресенье Татьяне Яковлевой приносили букеты самых красивых и свежих цветов.
Он собирался вернуться через полгода, в октябре 1929-го. Но перед ним, много раз выезжавшим за рубеж, неожиданно вырос «железный занавес». Пролетарскому поэту отказали в получении визы. Вряд ли и здесь обошлось без «заботы» со стороны Лили Брик.
В декабре 1929 года прагматичная Татьяна вышла замуж за молодого французского дипломата Бертрана дю Плесси. Спустя три месяца и три недели Маяковский застрелился. Была ли причиной парижская любовь? Кто-то из друзей поэта сказал, что свадьба Татьяны – «одно из слагаемых общей суммы назревшей трагедии».
Из Парижа в Нью-Йорк
Брак с дю Плесси для Яковлевой оказался несчастливым. Она не любила мужа. Между тем родила дочку Франсин, прошла у профессиональной модистки курс шляпного дела и открыла собственный шляпный салон. В те годы шляпы были не просто модным аксессуаром. Ещё не изобрели эффективных косметологических средств, и шляпы лучше всего помогали превращать рядовых женщин в красавиц, придавая лицу строгость, романтичность или таинственность.
Когда началась Вторая мировая война, Бертран дю Плесси, будучи хорошо подготовленным лётчиком, вступил в созданное Шарлем де Голлем антигитлеровское движение «Свободная Франция». А вскоре героически погиб в воздушном бою над Средиземным морем.
Вторым мужем Татьяны стал художник-дизайнер, а в будущем – «король гламура», Алекс Либерман, тоже выходец из России.
Отец Алекса, социал-демократ Семён Либерман, в 1917 году был представлен Ленину и вошел в Главный лесной комитет советской республики. А в середине 20-х годов, получив разрешение на выезд в Европу вместе с сыном, стал невозвращенцем. Алек был на 6 лет моложе Татьяны и знал её с 14-летнего возраста. Подростком он брал уроки рисования у её дяди, Александра Яковлева. В конце 30-х годов судьба свела их вновь.
Оставаться в оккупированной фашистами Франции еврею-эмигранту было опасно, поэтому Алекс с Татьяной и Франсин бежали в Америку. Там-то и зажглись для них огни славны.
Татьяна открыла шляпный салон в магазине товаров высшего качества «Сакс на Пятой авеню» в Нью-Йорке и прославилась как талантливый дизайнер. Её считали законодательницей шляпной моды, к её мнению прислушивались ведущие кутюрье.
Дочь Франсин дю Плесси-Грэй в своей книге «Они. Воспоминания о родителях» рассказала, что Татьяна никогда не рисовала эскизы. Главным орудием при создании новых моделей было зеркальное отражение её собственной головы. Она усаживалась перед зеркалом, раскладывала перед собой кусочки фетра, элементы шляпных украшений и, примеряя их на себя, искала новые образы.
С появлением движения хиппи в середине 60-х годов шляпы канули в Лету. Но на материальном благополучии семьи дю Плесси-Либерман это не отразилось. К тому времени Алекс уже сделал головокружительную карьеру. Сначала он стал арт-директором глянцевого журнала о моде и красоте Vogue. А с 1962-го до 1994-го года занимал должность редакционного директора издательства Conde Nast, куда, кроме Vogue, входили, House & Garden, Glamour, Harper's Bazaar и целый ряд других изданий, которыми интересовались, прежде всего, «сливки общества». Можно сказать, он возглавлял целую империю глянцевых журналов, по сути, определявших вкусы и стиль жизни современников. Говорят, что и само понятие «lifestyle» вошло в обиход с его легкой руки.
Татьяна Яковлева чуть-чуть не дожила до 80-летнего юбилея, до преклонных лет вела светский образ жизни и никогда не считала себя старухой. Взятые с собой из Парижа 27 страниц писем и 24 телеграммы Владимира Маяковского она хранила всю жизнь. Алекс Либерман пережил супругу на 8 лет.
Фото сделаны автором в Русском музее, Государственном Эрмитаже, Третьяковской галерее и Музее-театре «Благодать» в Кисловодске.
Друзья, желаю удачи! Подписывайтесь на канал, впереди ещё много удивительных историй об удивительных людях.
Читайте также в этой рубрике: