В детстве моё понимание «чай» было весьма своеобразным, хотя по сути он таковым не был. Кипячёная вода с сахаром – вот и весь так называемый чай. Никакой заварки! Но и это ещё не всё.
Чертовски не любил горячее. Всегда удивлялся, как мой дедушка умудрялся пить чай (настоящий, с заваркой!), от которого поднимается пар. Я обжигал себе губы и они болели несколько дней. Поэтому выход у меня был весьма радикальный – наливал половину кружки кипятка, размешивал в нём сахар и затем до полной разбавлял холодной водой. Причём, не просто холодной, а сырой водой! Сразу скажу, что живот никогда не крутило.
Отправляясь в тайгу за колбой или по грибы, никогда не брал с собой воду. Провиант перекусить в долгом путешествии – да, это обязательно. А воду – нет. При этом от жажды не страдал и мог напиться из любого ручья или даже из лужи с чистой водой. Срезал длинную тростинку, полую внутри, и трубочка для питья готова. Каким образом мне удавалось не подхватить всякую холеру, оставалось загадкой. Впрочем, в юные годы ответ для меня был очевиден – вода же чистая, не мутная, значит, нет в ней никакой заразы.
Пил колодезную воду, пил воду из водопровода. Правда, воду из крана не всегда пил сразу же, а выжидал некоторое время. Её хлорировали и нередко она текла белой словно молоко. Нальёшь её в стакан и наблюдаешь, как хлорка поднимается вверх и с очень-очень слабым шипением улетучивается. Когда вода станет прозрачной, вот тогда она готова к употреблению (в моём понимании). Хотя привкус хлорки всё равно чувствуется.
Шахта, проходческий забой, смена ближе к концу. Наряд сделан, сидим под бортом, обедаем. И разговор исподволь зашёл про питьевую воду. Звеньевой говорит:
– Я уже забыл, когда в последний раз пил сырую воду. Только кипячёную!
Спрашиваю его:
– Она же горячая! Как её пить, когда пить хочется?
Звеньевой объясняет:
– Горячая когда только что вскипит. А постоит несколько часов, она остынет до комнатной температуры. Вот её и пью.
Я не сразу понял:
– Так это ждать надо, когда она остынет. А если срочно надо напиться? С жажды пoмpёшь, пока дождёшься.
Звеньевой смеётся:
– Я же не помep! А знаешь почему? У меня всегда есть запас остывшего кипятка.
Сижу, размышляю. Достаю из кармана алюминиевую фляжку с водой, указываю на неё:
– Но ты же воду не из дома приносишь, набираешь её в ламповой из-под крана.
Звеньевой кивает:
– А вот тут удивительное дело – в шахте пью сырую воду и хоть бы хны. А дома сделаю один глоток и потом весь день ору «Занято!»
Другой проходчик подхватывает разговор:
– С куревом то же самое. На-горах не покурил пару часов и уши опухли. А в шахте сидишь всю смену и не тянет совсем.
Звеньевой поддакивает:
– Это точно. И ведь уши не пухнут! Бывает, что я ночью просыпаюсь, чтобы покурить.
Проходчик поправляет звеньевого:
– Ночью просыпаешься скорее по другой причине, а сигарета в зубы – это уже вторично.
Звеньевой соглашается:
– Ну не до утра же терпеть! Порой так приспичит, аж на «полпервого показывает».
Шутливо замечаю:
– Тут уж не грех за «маму» заякориться.
Коллега по звену восклицает:
– Так она же спит!
Невозмутимо отвечаю:
– Ну и пусть спит. Разве это мешает «якорь» кинуть?
Проходчик спрашивает:
– А если проснётся?
Говорю ему:
– Баю-баюшки-баю и дальше пусть спит.
Звеньевой снова включается в диалог:
– Я своей однажды сказал – ты спи. А она мне – пожалуй, тут поспишь.
Смотрим на звеньевого:
– И как?
Звеньевой улыбается:
– Как положено!
Проходчик добавляет:
– Утром, наверно, пирожков напекла.
Звеньевой уточняет:
– Не, пирожков не было, но булочек настряпала.
Проходчик говорит:
– А чё? Тоже хорошо – вот те утром булочки, за то, что ночью за «булочки» подержался.
Вдали по штреку показался свет. Звеньевой меняет тему разговора:
– Кто-то к нам в гости идёт.
Философски отмечаю:
– Подойдёт поближе, узнаем кто такой. Но уже щас видно, что не с четвёртого этажа – свет на каске, а не в руке.
Подходит горный мастер:
– Чего сидим? Рассказывайте чё сделали.
Звеньевой рапортует:
– Наряд в кармане. Наростки рештаков ещё много, ленты крутятся. Анкера, пластины, сетка есть. Отставание трубы [вентиляционной] от забоя метров пять. Новая смена придёт и сразу может включаться метры рубить.
Мастер достал из кармана фляжку, сделал пару глотков:
– Пока до вас дойдёшь, упреешь.
Звеньевой задаёт ему вопрос:
– Ты воду сырую пьёшь?
Мастер посмотрел на свою фляжку:
– Не, мокрую.
Звеньевой поправляется:
– Да это понятно, что мокрую. Ты воду кипятишь?
Мастер убирает фляжку обратно в карман:
– Зачем? Я микробов не боюсь.
Звеньевой удивляется:
– Что у вас за желудки? – и обводит нас взглядом. – Из рештака что-ли?
Мастер смеётся:
– А у тебя чё, не такой что-ли? Ты же шахтёр!
Звеньевой разводит руками:
– В шахте пью сырую воду и ничего. А дома один глоток и в туалете прописываюсь. Вот как понять? А ещё с сигаретами – в шахте не тянет, а на-горах одну за другой смалишь.
Мастер посмотрел в сторону забоя:
– Щас гляну своими глазами и курить на-гора двинем.
Горный мастер быстренько оглядел забой, расписался на доске замера газа и мы все вместе направились поближе к дому.