В данной статье звуковой исследователь Георгий Орлов-Давыдовский представит обзор зарождающегося поля звуковых исследований (также известных как sound studies). Начиная с предыстории, автор проследит этапы становления sound studies как отдельной дисциплины, а также сделает небольшой обзор литературы и периодических изданий по теме.
Самые ранние сохранившиеся музыкальные инструменты относятся к тому же периоду, что и первая наскальная живопись, и датируются 62-58 тысячам лет до н.э. Однако только с индустриальной революцией и с появлением звукозаписи в 1877 году, материальным наследием становится непосредственно сам звук, а не инструменты для его извлечения и партитуры. Эта «материализация» звука совершает революцию в культуре. В повседневность миллионов людей входят пластинки, радио, звуковые фильмы, магнитофонные ленты и любительская звукозапись, портативные плееры с наушниками, цифровой звук… С каждым новым поколением техники меняется и наше восприятие звука.
Если раньше звук был фокусом внимания только для физиков-акустиков, физиологов и музыковедов, то с возрастающей социотехнологической вплетенностью звука в повседневную культуру к исследованию звука начинают обращаться и социологи, культурологи, медиа-теоретики. В 1960-1970-х годах начинает складываться тезаурус новой области — звуковых исследований, и только в начале 1990-х годов происходит институционализация “sound studies” как академической науки.
Разумеется, и до появления звуковых исследований роль звука в культуре признавалась и анализировалась, но основным фокусом исследований были музыкальные или коммуникативные звуки (например, звон колоколов, сигнальные барабаны, и, разумеется, лингвистическая фонетика, а также диегетические, звукоподражательные элементы в музыке и сценическом искусстве).
Первыми обратили внимание на “немузыкальный”, “не коммуникативный” звук — звук “как он есть” — композиторы и художники. В 1913 году в манифесте “Искусство шумов” итальянский художник и композитор Луиджи Руссоло прослеживает историю музыки и сводит ее к шуму как звуковой палитре современности. Шум — неотъемлемая часть жизни, символ революции и прогресса современной эпохи. Завороженность футуристов звуками была непосредственно связана с индустриальной революцией и преображением звукового ландшафта города. В городах XIX-XX века стремительно становилось всё больше некоммуникативных, “побочных” звуков — автомобилей, поездов, фабрик и заводов, гудения толп, электричества. Города становились всё более громкими и какофоничными.
Композитор-минималист Джон Кейдж подметил, что шум за окном в Нью-Йорке и есть музыка, и ей не нужно ничего нам сообщать или рассказывать: она просто есть. В своем творчестве он часто пытался обратить внимание слушателя на фоновые, обычно отфильтровываемые сознанием звуки. Вопреки расхожему стереотипу, его, пожалуй, самое знаменитое произведение — 4.33 — не является эпатажной выходкой, и не сводится просто к тишине. Оно неотделимо от ситуации его исполнения в концертном зале, в присутствии слушателей. Кейдж пытается отвлечь слушателей от происходящего на сцене, прислушаться к окружающим шумам настолько же внимательно, насколько они слушали бы игру музыканта на сцене. Звуковой палитрой 4.33 является поскрипывание стульев, шорох одежды, шепот слушателей, звуки из-за окна концертного зала, собственное дыхание.
Еще одной важной причиной изменения отношения культуры к “шумам”, “нежелательным звукам”, становится развитие и демократизация звукозаписи. На ранних этапах развития все записываемые звуки были “важными” — это была речь выдающихся людей, исполнение значимых произведений, осмысленный, сюжетно важный элемент кинофильма или радиопостановки. Посторонние, случайно попавшие на запись шумы вырезались, отбраковывались. Первая известная запись "нечеловеческого" звука - песня белопоясничного шама-дрозда, записанная в 1889 Людвигом Кохом на восковой цилиндр. Ранние полевые звуки носили функциональный характер и развивались в поле этномузыкологии, биоакустики, киноиндустрии. Бывали и любопытные взрывы популярности полевой записи, например, в США и Европе в 1950-1960-е, после распространения тепловозов и электролокомотивов внезапную популярность получили виниловые пластинки с записями звуков старых паровозов — из-за их ностальгической ценности. Только к середине ХХ века “низкие”, бессмысленные (неинформативные), неважные звуки попадают “в фокус” микрофона. В 1948 году французский композитор Пьер Шеффер разрабатывает концепцию musique concrète, сотканной из шумов и звуков, главным образом природных, записанных на магнитофон.
И вслед за развитием внимания к звукам в художественной культуре начинается и формирование звуковых исследований.
Прежде чем исследовать историю основных направлений Sound Studies, стоит сказать, какие области им предшествуют. Можно выделить несколько ключевых дисциплин, которые воздействовали на появление звуковых исследований:
- история, философия и эстетика музыки;
- социология музыки;
- инструментоведение и этномузыкология;
- акустика;
- музыкальная психология;
- психоакустика.
В академическом плане sound studies появляются на почве направления cultural studies. Отправной точкой для культурных исследований считается 1964 год, когда Стюарт Холл, Ричард Хогарт и Реймонд Уильямс публикуют ряд ключевых для направления текстов, а затем создают “Бирмингемский центр современных культурных исследований”, обозначая новый подход к изучению культуры и общества. В области культурных исследований происходит пересборка исследовательской саморефлексии и метапозиции, с признанием собственной политической ангажированности, рассматриваемой как рамки и инструмент исследования. Другим важным отличием cultural studies от предшественников и современных им исследований была склонность к изменению или даже отрицанию “классических” границ между дисциплинами.
Представители культурных исследований понимали дисциплинарные границы иначе, чем их предшественники. В целом, принцип работы и основа культурных исследований происходит посредством интердисциплинарного сдвига. В конкретном случае внутри sound studies часто происходит взаимодействие гуманитарных и технических дисциплин. Как и многие другие “studies”, звуковые исследования объединены не общим методом и теоретической базой, а объектом исследования. Поэтому в sound studies могут включаться широкие области исследований: социология музыки с изучением вкусов, стилей, географии и сообществ; этнография, изучающая ритуалы и анализирующая роль звука, слуха и музыки в обществах; городские исследования (urban studies), анализирующие уровни шумового загрязнения; культурная география, медиа исследования, сбор и анализ больших данных со звуковых карт; нейроисследования и психоакустика; отоларингологические исследования и даже deaf studies, в рамках которых проводятся исследования, посвященные влиянию звука на глухонемых и слабослышащих людей. Отдельным вопросом становится представление о дихотомии категорий “слушания” и “вслушивания”, философия звука.
Термин sound studies появляется и концептуализируется позже, нежели выходят первые публикации (1960-е). Об академической оформленности sound studies можно говорить только в XXI веке; это заметно по возрастающему числу материалов, задающихся вопросом о месте звуковых исследований в актуальном научном поле. На данный момент cultural studies, как и sound studies стали преподаваться почти во всем мире.
Отправная точка
Звуковые исследования как научная дисциплина начинаются в 1960-х годах, когда канадский композитор и эколог Рэймонд Мюррей Шейфер публикует работу “Чистка Ушей. Примечания к экспериментальному курсу”. Автор в формате заметок призывает слушать звуки города как музыку: Шейфер “учит” замечать звуки, к которым раньше не прислушивались. Город предполагается анализировать не только с помощью аудиального материала на физических носителях, но скорее с уклоном в рефлексивное полевое исследование, где автор предлагает выполнять задания на вслушивание в звуки города. Этому методу исследований позже было посвящено много других работ, а также целых проектов по осмыслению индивидуального и коллективного слушательского опыта.
Ключевым понятием в звуковых исследованиях становится понятие “звукового ландшафта” или же “саундскейпа”, которое вводит и популяризирует Шейфер. Понятие в его самом широком значении обозначает любое слышимое пространство. Шейфер становится самой значимой и противоречивой фигурой в звуковых исследованиях. После его основных работ и закрепления понятия звуковой ландшафт, данный термин многократно дорабатывают и усложняют (а также злоупотребляют им).
От глаз к ушам
Для многих исследователей в гуманитарных науках зрительное восприятие является определяющим. Западноевропейская научная мысль окуляроцентрична, визуальный код в культуре является фундаментом для цельного восприятия мира. Иерархия органов чувств поддерживается и усиливается развитием медиа: книга, газета, городские указатели, театр, немое кино являются визуальными медиумами, и даже в мультимедийных пространствах — телевидении, звуковом кино, интернете — визуальный слой всегда более важных, чем аудиальный. А другие чувства, например, вкус и запах, в принципе плохо подвержены медиатизации, поэтому их культурная роль падает после индустриальной революции. Несмотря на то, что на звук обращали внимание даже классики-основатели медиатеории, например, Маршалл Маклюэн в главе “Радио. Племенной барабан” своей книги “Понимание медиа”, эта иерархия органов чувств полноценно осмысляется только с появлением мультимодальных, мультисенсорных исследований и феноменологии Мориса Мерло-Понти.
Примером исследования мультимодальности человеческого восприятия является работа городского урбаниста и звукового исследователя Майкла Саутворса. В 1969 году Саутворс решил провести городской эксперимент по исследованию сенсуальности, где также вводил понятие “звуковой ландшафт”, но не концептуализировал его. В проекте участвовало три группы людей, которые шли по заданному городскому маршруту: одна группа – с закрытыми глазами, вторая – с закрытыми ушами, и третья – и так, и так. После исследования были проведены опросы и составлены отчеты. Майкл Саутворс проанализировал и изучил разносторонность структуры восприятия городского жителя. Данная работа отражает исследовательские поиски нового языка для описания комплексности чувственного восприятия.
В 2005 году известный теоретик визуального Уильям Митчелл выпустил статью “Визуальных медиа не существует”, где выразил существенную для подобного подхода мысль о том, что человеческий опыт не может быть только визуальным – это всегда сетка из репрезентаций на разных уровнях, которые, складываясь, представляют нам материал для интерпретации. Таким образом, модальность “взгляда” в гуманитаристике, как кажется, перестает доминировать.
От звука к шуму
Отдельным направлением, теснейшим образом связанным со звуковым ландшафтом в звуковых исследованиях, стала проблематизация “шума”. Дихотомии “звучания/тишины” и “музыки/шума”, определение которых уже давно нормировано в пространстве современного западного общества, становятся важной частью понятийного аппарата ранних звуковых исследований.
Внимание к шуму и социальному характеру звука важно для возникновения многих новых идей в звуковых исследованиях. Например, возникающий шум города во времена индустриализации проявил множество новых социальных и культурных явлений, о чем подробно рассказывает Шейфер. Изначально шумом в обществе становится все нежелательное. Шум – явление современного общества, от которого никуда не деться, шум – эффект производительности. Теодор Адорно во всей своей работе наделяет шум социальными коннотациями, указывая на его связь с экономическими классами, способом потребления, эстетикой и т.п. Понимание одного звука как музыки, а другого звука – как шума, явно говорит нам о том, что звук анализируется посредством интерсубъективного восприятия, где существуют определенные рамочные границы суждений, следующие из коллективных договоренностей в обществе. Субъекты коллективно договариваются, что есть желательные и нежелательные звуки, то есть задаются определенные нормативные рамки, устанавливаются правила и законодательные акты.
Существует несколько слоев культурных коннотаций звуков, поэтому восприятие одних звуков как шума, а других как благоприятных, зависит от доминирующих культурных символов и значений. Данная мысль прекрасно отображена в работе Сьюзан Сонтаг про эстетическую сторону публичной “тишины”, которая была опубликована в 1967 году. В данной работе Сонтаг описывает этос тишины, знак молчания и право на голос, что переносится на коммуникацию в целом.
Подводя общие итоги по анализу ранних sound studies можно сказать, что они вбирают множество дисциплин, где содержанием является не всегда звук и далеко не музыка и искусство, а скорее сплав различных доминирующих в научном поле идей и намерений. До своей институционализации данное направление исследовало различные звуковые практики в зависимости от определенного дискурса и институции в которой находился сам исследователь.
Sound studies выстраивали диалог между рассуждениями о звуке в разных дисциплинах, шли в сторону интердисциплинарного подхода.
Этап институционализации
Sound studies к 2000 годам укрепляют свое влияние в научном поле на уровне музыкологии и появляются как самостоятельные дисциплины в учебных университетских программах в западноевропейском пространстве.
В современных sound studies еще заметнее желание быть предельно междисциплинарными, никак не ограниченными в выборе методов исследования и способов постановки проблем. Известный греческий и российский исследователь Панос Компациарис в своей статье про звукового “другого” пишет, что звуковое исследование нужно обустраивать на нескольких уровнях, потому как звук познается через нейробиологические, понятийные, социальные, антропологические, политические и экономические сферы. Работа Компациариаса является ярким примером того, что звук следует препарировать как динамичную структуру: “формирующуюся за счет трехсторонних отношений между воспринимаемой на слух звуковой материей, вариантами ее отображения в культуре и структурами ценностей, в свете которых мы ее воспринимаем”.
Звуковое знание набирает обороты в связи с появлением большого количества ученых, продвигающих звуковые исследования. Возникают новые кафедры и учебные курсы, связанные преимущественно с Sound Studies. Примером этому явлению может служить открытие магистерской программы по звуковым исследованиям в известном “UdK´s Berlin” со своим издательством, как и многих других программ обучения в Европе. Звуковые исследования обрели достаточную популярность и в России:, например, недавно открыта магистерская программа “Sound Art” и “Sound Studies” в НИУ ВШЭ.
Признаком академизации звуковых исследований также можно считать издание научных пособий и учебников для преподавателей по созданию курсов и ведению занятий не только в пространстве институтов, но даже в школах. Обращение к звуку в таких областях как культура или история может совсем по-иному раскрывать понимание дисциплин, оборачивая их в звуковой формат познавательной деятельности. Примером такой работы является пособие Елени Калимопуолу “Изучение Культуры через Городские Звуковые Ландшафты. Руководство для учителей”.
Одновременно с институциональным укреплением звуковых исследований возрастает количество их акторов в издательском и медиа пространстве, особенно к 2010-м годам. Мы видим, что появляются специализированные журналы, блоги и издательства по sound studies, которые своей целью ставят исследование звука во всей широте.
Первым журналом по исследованиям звука становится "Soundscape. The Journal of Acoustic Ecology", который начинает выходить в 2000 году. Хотя журнал и уклоняется в акустическую экологию, и используется модель звукового ландшафта, которая была заложена еще Р. М. Шейфером, недооценивать его роль в современных исследованиях никак нельзя. Журнал публикуется ассоциацией исследователей из “World Forum of Acoustic Ecology”, который был образован в 1993 году и появился уже после проекта “World Soundscape Project”, основанного Шейфером, Трауксом и т.д. Про себя создатели форума говорят: “Всемирный форум по акустической экологии, основанный в 1993 году, является международной ассоциацией аффилированных организаций и частных лиц, которые разделяют общую озабоченность состоянием мирового звукового ландшафта как экологически сбалансированного явления”.
Еще один влиятельный в западноевропейском пространстве журнал “Sound Studies: An Interdisciplinary Journal” имеет теоретический уклон. Многие работы посвящены городской культуре звука. Данный журнал выпускается дважды в год с 2015 и представляет собой интердисциплинарное скрещивание гуманитарных и технических областей знания, где ключевым явлением становится звук.
Также важным явлением в звуковых исследованиях являются интернет-журналы, которые активно занимаются исследованиями звука и представляют собой более открытые структуры с социальными сетями и возможностями прямого взаимодействия. Примером такого портала является “The Journal of Sonic Studies”, который позиционирует себя как “multidisciplinary”, активно выпуская обзоры на новые книги, подкасты, статьи и т.п., скрещивая гуманитарные и технические дисциплины. Данный журнал является открытой платформой, что сказано в описании.
Интересно то, как свою деятельность описывают создатели журнала, которые рассказывают, что они отталкиваются от Шейфера и считают его работу основополагающей для звуковых исследований: “Основной целью работы Мюррея Шафера было изучение динамического взаимодействия между звуковой средой, социокультурной средой и индивидуальным слушателем… Это можно рассматривать как цель звуковых исследований... и это также является основной целью «Журнала Звуковых Исследований»". В редколлегии журнала мы можем увидеть влиятельных в Sound Studies авторов (Дуглас Кан, Брэндон ЛаБелль, Джонатан Стерн, Саломея Фегелин и т.д).
Еще одним важным для звуковых исследователей интернет-порталом является “Sounding Out!“, где на постоянной еженедельной основе появляются новые публикации, обзоры и подкасты. Основатели портала позиционируют канал как сообщество любителей и профессионалов в звуковых исследованиях в теории и на практике, которые объединены общей целью: развитие sound studies. Основные задачи, которые ставят перед собой авторы портала — это ответы на следующие вопросы: “Как слушание влияет на производство социальных различий? Какова связь между звуком и властью? Какова роль звука и прослушивания в повседневной жизни? Как мы понимаем культурную историю различных звуковых медиа?”
Междисциплинарные связи
С массовой популяризацией Studies в западноевропейском поле, обозначаются новые направления в звуковых исследованиях, обновляются теории и методологии исследований звука, что можно заметить по возрастающему числу выходящих книг в самых разных направлениях. Происходит активное совмещение sound studies и urban, cinema, game, digital, memory, media, semiotic, technology, policy, design studies и т.д. То есть увеличивается внутренняя коммуникативная связность научных полей и взаимопроникновение знания с целью изучения разных сторон звуковых явлений.
Концептуальную связанность данных Studies можно объяснить распространением левого мышления, так как политические установки проникают в научное знание, идеализируя открытость и значимость междисциплинарной коммуникации. Такое взаимодействие также можно объяснить тенденцией к проблемно-ориентированным исследованиям к разрушению однонаправленных взглядов в гуманитаристике.
Для обозначения современных тенденций и путей развития науки мы назовем некоторые новые направления в звуковых исследованиях. Во-первых, появляется тенденция постколониального поворота в звуковых исследованиях; расширяется география исследований. Во-вторых, развиваются политические исследования звука, наследующие идеям Жака Аттали о политическом и властном аспекте звучащего. В-третьих, на протяжении истории звуковых исследований образуется кластер, связанный с историей и философией слуха. В-четвертых, широко распространяются исследования, направленные на изучение звуковых технологий в истории и современности. В-пятых, сегодня активно развиваются цифровые и медиа исследования звука.
Важной частью современных исследований становится постколониальный поворот в гуманитарных исследованиях, начатый еще Эдвардом Саидом и перешедший в sound studies. Часто исследователи звука, описывая феномены внутри западного контекста, “европеизировали” звук, универсально применяли к любому материалу модели, выработанные на западном материале. В последние десятилетия это может осознаваться как “империалистическое овладение” другими обществами. Параллельно всё больше изучаются звуки не-западного мира.
Примерами таких исследований являются книга музыкального этнолога Стивена Фелда “Звук и чувство: птицы, плач, поэтика и песня в выражении калули”, вышедшая в 1989 году, где автор отображает музыкально-звуковой процесс ручного труда племени калули в Папуа-Новой Гвинее; работа этнолога Андрисани про слушательскую культуру Гаваны, вышедшая в 2012 году, или же книга Чарльза Хиршкинда “Этический звуковой ландшафт”, вышедшая в 2009 году, где важную часть повествования занимают технологии бытования звукозаписи в Египте и заметна децентрализация звуковых исследований.
Важным направлением становятся политические исследования звука, где ученые обращают внимание на властные отношения, заложенные в самых разных звуковых контекстах, будь то протестные движения и формы выражения социального действия через звук, или вопросы культурной политики звука, а также военная проблематика (например, подавление войск противника звуковыми волнами на определенных частотах; исследуются не столько инженерные, сколько гуманитарные аспекты). В подобном политическом уклоне в 2016 году была выпущена работа Дженнифер Линн Стоувер “Звуковая линия цвета: раса и культурная политика прослушивания”, в 2019 — книга Бенджамин Таусиг “Бангкок звонит: звук, протест и принуждение”.
Еще одним важным направлением в sound studies являются исследования слухового восприятия, различия практик слушания в истории и в разных социальных и культурных контекстах. Примерами таких исследовательских публикаций могут служить работа Питер Сенди “Слушай: история наших ушей”, выпущенная в 2008 году, или ридер Марк М. Смит “История слуха: ридер”, изданный в 2004 году.
Важной частью современных sound studies становится изучение различных практик использования технологий и звуковых форматов, которые конструируют нашу аудиальную повседневную жизнь, наши взаимоотношения с музыкой и звуком. С этими исследованиями связана история звуковых технологий и других артефактов, передающих звуковую информацию. В данном направлении звуковых исследований выпускают работы многие известные ученые: например, Стюарт Холл и другие авторы в 1997 году выпустили работу “Занимаясь культурными исследованиями: история Sony Walkman”, Мишель Булл в 2000 году опубликовал “Личные стереосистемы и управление повседневной жизнью”, а в 2003 Джонатан Стерн издал книгу про акустические артефакты на Западе “Слышимое прошлое” и дополнил работу исследованием звуковых форматов "MP3: Значение формата” в 2012. В большинстве работ показано то, как звуковые технологии (портативные плееры, наушники и т.д.) контролируют музыкальную индустрию, нашу повседневную жизнь в городе и многое другое.
В современном настоящем начинают появляться исследования техногенного чувствования звука в цифровом и медиа пространстве. Актуальным направлением становится изучение кодификации звука в этой среде. В 2018 году, то есть совсем недавно, вышла книга Мэри Кейтон Линголд “Исследования цифрового звука”.
Субдисциплины звуковых исследований
С возникновением sound studies образовалось несколько смежных дисциплин, связанных со звуковыми исследованиями и находящихся в постоянной взаимосвязи.
Во-первых, такой дисциплиной можно считать акустическую экологию. Хотя она и появилась в 1970-х годах при активном участии Шейфера, мы можем сказать, что большое развитие она получила только к 2000-м годам. В данную область вошло много разнородных сфер, основой которых стала концепция звукового ландшафта и связанные с этим Soundscape studies. Это подтверждает своими работами один из участников “WFAE” Вестеркампа Хильдегарда, который в 2002 году выпускает статью “Связь Композиции Звукового Ландшафта и Акустической Экологии”, где концептуализирует важность понимания звукового ландшафта для акустических экологов.
Современные тенденции акустической экологии направлены на подавление или изменение шумового загрязнения городов, создание “тихих” зон в городе, качественный и количественный анализ звуковых явлений и проработку звукового дизайна окружающей среды с целью ее изменения. Важной частью современной акустической экологии является создание и продумывание разного рода звуковых барьеров по сдерживанию шума с магистральных трасс, как это делает в своей работе 2008 года М. Форни “Экологические шумовые барьеры. Руководство по их акустическому и визуальному дизайну”. Здесь можно также назвать исследования по анализу количества шума или, например, по анализу различных типов покрытий для снижения шума.
Акустические экологи часто используют категориальный аппарат Шейфера для анализа окружающего звука и создания научной работы. Для этого существует практический метод звуковой прогулки и звукового дневника, получившие большое распространение в современных исследованиях.
Во-вторых, новой дисциплиной можно считать Noise Studies, где развивается идея о том, что “шум” стоит исследовать как обособленный от звука феномен, так как он требует совсем иного подхода к материалу. Дискурс научной области noise studies выстраивается через исследование границ между шумом и звуком. Примером такой работы может служить раннее исследование акустического эколога Бэйли или вышедшая в 2013 году работа Дэвид Хенди “Шум: человеческая история звука и слушания”.
Заключение
Звуковые исследования после институционализации представляют собой множество различных научных акторов, которые оказываются взаимосвязанными друг с другом через общие научные структуры: академические кафедры, научные журналы, блоги, интернет-порталы и т.д. Множество новых направлений и дисциплин можно трактовать, как расширение границ звуковых исследований. В sound studies появляется особый инструментарий и подход к практическому исследованию звука, влияющий на теоретические работы авторов.
Исследователи могут работать в разных направлениях, но всех объединяет несколько ключевых вопросов: Как устроена интерпретация, репрезентация и восприятие звуковых и слуховых феноменов в социокультурном пространстве? Как различные сферы нашей жизни взаимодействовали с социотехническими изменениями в звуковой среде на протяжении истории и в современности? И что такое аудиальное мышление и как его исследовать?
Об авторе:
Георгий Орлов-Давыдовский — исследователь и практик звука, культуролог, перформанс-артист, организатор фестивалей экспериментальной стилистики.
Редактор: Егор Ефремов, культуролог, историк техники, научный сотрудник Музея криптографии, участник Московской Шумовой Мануфактуры
Статья написана в рамках проекта «Звуки Басмании» — совместного проекта Музея Басманного района и Института Звукового Дизайна, реализуемого при поддержке Благотворительного фонда Владимира Потанина.