Высокая металлическая женщина без лица стоит у входа в кинотеатр. Серп и молот и пятиконечные звезды украшают здание с колоннами и облупившейся штукатуркой.
Женщина-робот держит на поводке не собаку, а железный шар с надписью вдоль экватора: "Производитель борща". Этот шар кажется постороннему наблюдателю более живым, чем это положено подобным устройствам - у него есть колёсики и хобот, он нетерпеливо елозит туда-сюда по разноцветной плитке чисто вымытой мостовой, он явно очень хочет попасть в кино.
Пока внутри машинки сам собой варится борщ, робот посмотрит фильм, несмотря на отсутствие глаз. У таких живых металлических машин восприятие визуального искусства происходит благодаря вшитым в их поверхность чипам. А также из-за того, что в определенный момент развития мегаполисов даже роботы перешли в пятую плотность осознанности. То есть: стали понимающими, принимающими, эмпатичными и милыми во всех отношениях.
Женщина долго изучает афиши без всякого выражения на лице. Потому что у неё нет и самого лица. Сегодня показывают военные хроники 40-х годов, артхаус "Бильбо Беггинс" и "Большую волну" сиамских близнецов Вачовски.
Последняя картина вызывает интерес - она наделала много шума на юбилейном миллионном Венецианском кинофестивале, который давно проводится в открытом море, после того как место проведения окончательно утонуло и остыло.
Тем временем, пока мы медлим, борщ в "Производителе борща" остывает тоже, и женщина со своим питомцем наконец входят в кинотеатр.
Посетителей нет - другие роботы и обитатели мегаполиса или спят, или уже посмотрели все демонстрируемые фильмы дважды. Женщина тоже это видела - как и любой робот без лица, которому всё время показывают одну и ту же картинку, она немного тоскует по новизне. Но люди давно вымерли, а только они умели постоянно придумывать что-нибудь новенькое.
В зале пахнет попкорном и витает призрак Громозеки из мультика "Тайна третьей планеты". Дама с собачкой, то есть женщина и ее маленький спутник на поводке, усаживаются в кресла, гаснет свет. В этот зал никогда больше не придет Градиска, не закурит мечтательно, закинув ногу на ногу, и не будет с задних рядов наблюдать за ней поклонник из старого фильма Феллини.
Эта лирика давно ушла, она никогда не станет понятна новым обитателям города.
Начинается показ - зрители, коих в зале всего два, следят за маршем бронированных колонн по площадям. Затем наблюдают, как Бильбо бежит по осеннему лесу навстречу приключениям, очень стараясь догнать гномов. Ведь всё в его жизни ещё впереди. Всегда впереди.
Главное в этом показе - нетленка под названием "Большая волна". Фильм длится четыре часа без малого, но роботы не умеют уставать. Они смотрят.
Сидя во тьме кинотеатра, они не слышат новостей из репродукторов и не знают, что на мегаполис в эту самую минуту надвигается цунами мощностью в двадцать четыре балла.
Впрочем, в городе особо и некого предупреждать: кроме женщины и производителя борща, там живет еще человек-зонтик, сделанный из алюминия, и дворник по имени Петроний, образцом для внешности которого когда-то давно послужили такие люди, как Тимоти Шаламе и Даня Милохин, а посему сегодня он очень сильно заржавел. Такие роботы уже не в моде, ведь за идеал красоты повсеместно признано полное, а не частичное отсутствие лица.
Есть ещё птица синица, собранная из старых конструкторов Лего, но она страдает от глухоты. И потому тоже не слышит предупреждение о цунами.
В минуту, когда волна реального мира сталкивается с кинематографически иллюзорной волной на экране кинотеатра, для последних обитателей мегаполиса всё заканчивается. Роботы тонут, ведь они сделаны из железа.
Всё покрывает надёжная толща воды, но после, за пару световых лет, волна постепенно сходит на нет. И успокаивается.
И мне наконец отчетливо слышно, как поёт внутри нее танцующий свой медленный вальс кит.