Смерть Владимира Ильича Ленина стала мощным импульсом к всплеску псевдорелигиозных, эзотерических настроений и укоренению его культа в советском обществе. В этом легко убедиться, если полистать раритетную , в которой воспроизведены изображения и подробные описания полутысячи траурных венков, присланных от разных организаций, в том числе, заграничных, и частными лицами во время прощания в Доме Союзов с телом вождя. Чёрный с золотом фолиант на дорогой мелованной бумаге был выпущен по решению Комиссии ЦИК СССР по увековечению памяти В.И. Ульянова-Ленина тиражом 13 тысяч экземпляров к первой годовщине его смерти.
В предисловии к книге говорится:
"В этих разнообразных венках и надписях на лентах сказалось столько творчества, столько неподдельного, искреннего чувства, столько метких и правильных определений роли и значения Ленина для широчайших масс рабочих и крестьян, столько любви к нему, что воспроизведение их представит большой исторический интерес".
Давайте узнаем, в каких направлениях шло это «творчество». Именно в те январские дни появился лозунг о вечно живом Ленине. Эта идея нашла отражение на многих венках. На траурной ленте от комсомольцев 10 советской школы Ленинграда читаем: "В сердцах свободного народа ты жил, живешь и будешь жить". Витебский губотдел кожевников уверял: "Нет, ты не умер! Ты вечно будешь жить в сердцах трудящихся всего мира". На венке от Лужского уезда Петроградской губернии было написано: "Ильич не может умереть - он живет в наших сердцах". Одинаковые надписи на венках сочинили Киевская губернская комиссия крестьянской бедноты («Iль'ч, ти не вмер, ти з нами») и инвалиды Нижнего Новгорода («Ты не умер - ты жив»). Более оригинальный лозунг видим на ленте венка Гороховецкой организации РКСМ: «Умер Ульянов, Ленин же не умрет!». Схожие мысли витали не только в головах простых людей, но и деятелей культуры. Если рабочие бывшей фабрики Скороход утверждали: «Бессмертен Ленин в коллективном разуме пролетариата», то на венках Большого театра читаем «Бессмертному вождю пролетариата», гос. Еврейского камерного театра - «Бессмертному Ильичу», московских госцирков - «Вечному Ленину». Своеобразный итог подвел Петроградский губком РКП(б): «Везде, всюду Ленин безраздельно с нами».
Воинствующий материалист В. Ленин явно удивился бы, что место его упокоения может стать источником животворящей силы. Однако грузчики Моск. товар. Казанской ж.д. на венке написали: «Могила Ленина - колыбель свободы всего человечества». Эта мысль была близка и сотрудникам Центрального аэрогидродинамического института, которые, правда, превзошли грузчиков в оформлении серебряного венка из листьев лавра и дуба, закрепленного на лопасти пропеллера. Русско-Бухарское акционерное общество несколько сужала географию: «Могила Ленина - колыбель свободн. трудящихся Востока». Зато рабочие Кожсиндиката выдвинули свою версию: «Твоя могила - маяк мировой коммуны».
Полет фантазии в сочинении траурных надписей иногда рождал странные метафоры. Курский губком и губисполком на своем венке обещали: «Все пойдем по твоим стопам, дорогой Ильич». Коллектив Московского орудийного завода соглашался: «Пойдемте все по стопам Ленина». На венках можно было прочитать и объяснения причин смерти вождя. Рабочие типо-литографии Политуправления РВСР оставили такую надпись: «Спи, дорогой наш Ильич, ты устал за нас, угнетённых». А на венке строительной конторы из Киева читаем: «Твое життя було тяжким стражданням за нас, вiчна память тобi, великий проводирь до свiтлого життя».
Среди последователей и почитателей умершего руководителя развернулось незримое соревнование в его чествовании. Самая простая надпись «Дорогому Владимиру Ильичу Ленину» была на венке от сотрудников Особого гаража Совнаркома, хотя сам венок отличался пышным украшением. Рабфак имени Н. И. Бухарина посвятил венок «Любимейшему другу угнетённых». «Скорбью объятые» (так было написано) рабочие завода «Красный Путиловец» несли венок «Любимейшему и преданнейшему вождю рабочего класса». Московский комитет РКП (б) уточнял: «Великому коммунисту, любимейшему из любимейших, нашему Ильичу». Среди венков от трудящихся разных национальностей выделялся венок «От освобожденной свободолюбивой автономной Чечни» - «Великому вождю - гению освобожденных, угнетенных национальностей». В соответствии с кавказской велеречивостью выражалась делегация от З. С.Ф.С.Р: «Гениальному учителю, рулевому мирового пролетариата, другу угнетённых народов». ЦК компартии Грузии оставил такую надпись: «Великому учителю и борцу, несравненному товарищу, единственному горячо любимому Ленину». Однако кавказцев превзошли трудящиеся Вятской губернии, на венке которых читаем: «Величайшему из великих, гению человечества, гиганту классовой борьбы. Любимому, мировому вождю рабоче - крестьянских масс, прошедшему через кошмарную царскую реакцию, подполье и поднявшему знамя Советов Коммунистического Интернационала».
Какие только эпитеты не придумали прощавшиеся с Владимиром Ильичом. «Кормчему Советской России» было самым скромным. Московский пролетарский суд сочинил на венке такую надпись: «Любимому вождю и гениальному изобличителю буржуазной лжи и лицемерия, во имя торжества пролетарской правды». Организации СССР в Америке обращались к «Вождю Всемирной армии труда», а народный комиссариат по просвещению - к «Великому просветителю народа». Центральная комиссия по улучшению быта ученых воспринимала Ленина как «творца новых путей в науке и жизни». Не остался в стороне коллектив психиатрической больницы им. Петра Кащенко - «Нашему дорогому Ильичу, учителю мира и целителю общественных недугов». Местный колорит проявился на венке от коммунистических партячеек Мелитопольщины - «Всемирному атаману и товарищу, ...уважаемому всеми и ненавидимому буржуазиею». Торговцы-палаточники Смоленского рынка Москвы видели в Ленине «витязя русской революции». Едины в оценке вождя были артисты Московского Художественного академического театра («Ленин - солнце грядущего») и рабочие Кремля и столовой ВЦИК («Дорогому вождю Ильичу - солнцу грядущего»). Близка к ним была и надпись на венке от Всероссийского электротреста заводов слабого тока - «Светочу коммунизма Ленину». А институт инженеров путей сообщения объяснил источник света: «Ленин мозгом горевшим освещал путь к коммунизму». Все возможное включала в себя надпись на траурной ленте от правления Союза комбината Издатпечати: «Бессменному часовому интересов пролетариата, мудрому учителю, бесстрашному вождю, красному капитану коммунистического корабля, всем сердцем любимому».
Каких только профессий не имел Ленин, если судить по надписям на венках. «Кузнец пролетарской мысли и воли» (Туркестанский мукомольный трест), «Машинист рабочей революции» (Всероссийский союз железнодорожников), «Дорогой забойщик» (рабочие рудников Донбасса), «Вожатый мировой революции» (Бухаринский трамвайный парк), «Великий кооператор» (Харьковская рабочая кооперация), «основатель Государственного универсального магазина» (ГУМ). На венке от Центрального статуправления было написано: «Величайшему экономисту, претворявшему силой своего гения бесстрастные статистические цифры в пламенный меч классовой борьбы». Из этого ряда как-то выбивалась надпись «Дорогому нашему шефу, Ильичу», которую рабочие и крестьяне Ленинской волости явно с чьей-то подачи укрепили на своем венке.
Было много венков от детских учреждений. Привлекала внимание надпись от коллектива детского дома для слепых имени В. И. Ленина: «Дорогому умершему, живой труд которого останется навсегда в сердцах освобожденных и благодарных слепых». Однако выявился разнобой по вопросу, как детям называть первого руководителя СССР. На венке от дошкольников детского дома имени Н. К. Крупской в Ленинграде было написано: «Поклон тебе, дядя Ленин. Мы любим тебя и не забудем». Им вторили дети детсада Сокольнического района Москвы - «Любимому дяде Ленину». Зато «осиротевшие дети» Полтавской деткоммуны имени Ленина уже воспринимали его как родного: «Спи вечным сном, наш дорогой отец». Однако в дальнейшем утвердилось обращение, которое было на венке от детей детдома милиции Хамовнического района Москвы - «Дорогому дедушке».
Надписи на венках зачастую выступали как декларации дальнейших действий. Например, Государственный институт театрального искусства обещал: «Ильич, твоими заветами завоюем весь мир!». Детализацию того, как это произойдет, мы находим на венке от Коммунистического университета трудящихся Востока, где на турецком языке было написано: «Следуя по пути, намеченному Лениным, Турция станет Советская республикой». Здесь же были надписи на персидском «Путь освобождения угнетённых Ирана - посредством диктатуры пролетариата под флагом ленинизма» и китайском «Отныне все мы, китайцы, можем с надеждой взирать на будущее».
Если венок Мартыновского винокуренного завода акцентировал производственные задачи: «Твой завет - скорей восстановить промышленность - исполним», то Московского государственного спирто-водочного завода - на политических: «Ленин умер, но осталась созданная им коммунистическая партия. Сплотим теснее вокруг нее наши ряды». Торжественное обещание давали работники Объединенного торфяного комитета: «Спи спокойно, дорогой товарищ, твое учение, мозолистыми руками рвя торф, доведем до конца». Гороховецкая организация РКСМ заявляла о готовности «...какой угодно ценой довести до конца начатое тобою дело». А вот работницы Красной Пресни поднимали другой вопрос: «И каждая кухарка должна научиться управлять государством, сказал товарищ Ленин!!! Так выполним же его заветы!!!». Свою программу по случаю сумело донести и Петроградское общество трезвенников, правда, прислало не венок, а плакат из красного кумача: «Да трезвятся все, кто любит Ильича, все на борьбу с пороками выступайте. Вы знаете, что сказал Ильич - работай и трезвись».
Серьезное предупреждение звучало на венке Единого потребительского общества: «...начатое тобою дело мы довершим. Горе тем, кто попытается остановить нас на полдороге». В тексте, приложенному к венку, жители села Ленино Екатеринославской губернии сурово предупреждали: «Пусть не радуется буржуазия твоей смерти, а пусть трепещет, ибо крестьяне всегда отомстят тому, кто подорвал твое здоровье». На венке от войск и сотрудников ГПУ УССР читаем: «Твой завет ЧеКа - будь начеку - мы свято выполним». Это были не пустые слова. Рядом находились венки, присланные из тюрем, исправительных домов, лагерей. Например, заключенные Таганской тюрьмы в приложенном к венку тексте писали: «Личным присутствием доказать преданность твоему ученью мы не можем, по причинам вольных и невольных совершенных нами ошибок перед трудящимися, но душой, сознанием и инстинктом мы с тобой и против твоих врагов».
Эта 500 страничная помпезная книга позволяет увидеть одну из наиболее грандиозных похоронных церемоний XX века и понять, что смерть Ленина, как выразился в те дни художник Казимир Малевич, должна была затмить смерть и воскресение Христа. Однако сама книга, похожая на чёрную мраморную плиту, больше не переиздавалась и оказалась невостребованной в коммунистической пропаганде.
Александр Смирнов, кандидат исторических наук.