Из книги Анастасии Катоминой "Шумел сурово Брянский лес"
2
Рвалась и я на фронт. Но не могла же я оставить маму с 4-мя младшими детьми. И начала свою военную службу с рытья окопов в Выгоничском районе. (Уткин Лог, Киселёвка, Малфа): июль - август - сентябрь 1941 года. Еще летом отец заскочил на пару дней домой, чтоб подготовить семью на случай эвакуации вместе с детдомом. В саду под сливами подготовил убежище от бомбёжки. В конце лета прислал зятя Сергея на подводе забрать семью. Я отказалась ехать, заявив, что уйду на фронт... Мама с младшими детьми не решилась без отца ехать в неизвестность: «Будет, что будет, что людям, то и нам», - сказала мама. И мы остались в селе.
7 октября пал Брянск. 14 октября 4 верховых конников въехали в село. Вскоре появился немецкий обоз. Солдат расквартировали. Я впервые увидела «завоевателей», когда в хате появились четверо рослых, с белокурыми чубами, голубоглазых солдат арийской крови. Все с губными гармошками. Вели себя развязно, безудержно хохотали, выкрикивая: «Хайль, Гитлер! Москва капут!» Я стояла у книжной полки, когда один из них подошел ко мне, взяв учебник немецкого языка, стал громко читать, хохотать.
Мать с полугодовалым сыном Вовой на руках, с тревогой наблюдавшая за происходящим, стояла у печки. И когда немец, взглянув в мои черные глаза на смуглом лице, черные косы, произнёс: «иуда» (еврейка), мама быстрым движением сорвала со своей головы старый платок, повязала мою голову, передав на руки мне Вову, вытолкнула меня за дверь. С братишкой на руках я скрылась в саду, в окопе, где спрятались мои три сестренки. Наутро немецкий обоз потянулся к Брянску.
Мы в оккупации... В полной неизвестности о делах на фронте... А с войны вдоль села в сторону Брянска всё идут и идут с поникшими головами солдаты - «окруженцы» в телогрейках. С утра до вечера к нам в хату заходили «служивые» обогреться, подкрепиться. И каждого мама накормит, напоит и в дорогу соберёт узелок с продуктами...
«Новый порядок» давал о себе знать: на сходке назначен староста - Толстопятов А.А., бывший председатель колхоза «Путь к социализму», встречавший с хлебом-солью новых хозяев. В помощниках - его племянник Толстопятов Константин, что заведовал почтой, по прозвищу «лузик». Распущен колхоз, растащено колхозное хозяйство, разделена по живым душам колхозная земля, колхозный скот. Поборы с населения: млеко, яйца, куры, гуси, хлеб, мясо, мука и пристреленные в хлевах колхозников коровы, свиньи - увозились на машинах в райцентр Выгоничи.
В начале ноября 41-го навестил нас дедушка «Муравей» с Малаховки. Он принес письмо от отца с Урала с точным адресом эвакуированного им детдома. «Чкаловская область, Кувандыкский район, Краснознаменский сельсовет, Ловатской детдом». В письме отец сообщил причину, почему на его письма к нам не было ответа. «Да на почте же «лузик» из ненадёжных, таких надо остерегаться», - предупреждал отец. 7 ноября с той же Малаховки подружки-одноклассницы: Галя Гультаева и Катя Несмачная - принесли радостную весть: за рекой Десной в дубраве лесной появились партизаны, приглашают к себе в отряд. «Надо решать!» - предложила Катя... Завели патефон. Послушали наши советские песни: «Если завтра война...» «Дан приказ ему на запад»... Разошлись... В селе стали появляться незнакомые люди. Однажды такой незнакомец в немецкой форме пожаловал к нам в хату. «Хайль, Гитлер! Гутен таг», - отрапортовал «фриц», и, подойдя ко мне, по-русски спросил: «На кого работаем, комсомолочка?» Узнав во «фрице» своего однокашника Ивана Хакина, не скрывая гнева, от всей души влепила русскому Ивану по-русски пощечину: «Предатель!» - говорю - «Ясненько!» - ответил тот. И, приложив руку вместо козырька, к покрасневшей щеке, простившись: «Ауфвидерзейн», поспешил за дверь. «Что ты натворила, безумная, что теперь с нами будет?» - взволнованно проголосила мама, окруженная детьми.
21- ноября, пятница, в селе престольный праздник - Михаилов День - вновь зашёл к нам Иван, но уже в русской форме. «Прошу прощение за столь суровую проверку на верность Родине», - подойдя к маме, сказал он: «Тебе же, Наля, от партизанского командира - важное задание», - тихо сказал Иван. И выйдя в сенцы, объяснил задачу: что и как сделать.
5 декабря, в День Сталинской Конституции, - моя первая партизанская разведка в районный центр Выгоничи, в райуправу. Ее возглавлял Крохин, бывший партактивист, знакомый моего отца (потому и выбор пал на меня).
Ранним морозным утром, в пятницу, в старом зимнем пальто, в старых валенках с галошами, повязав шалью голову и надев теплые варежки, с кошелкой в руке, отправилась я в дальний путь, 25 километров от села родного. Дул холодный пронизывающий ветер. На обочинах дороги валялась разбитая военная техника. Вот и огромное село Лопушь... Районная больница... Недалеко дом связного. К счастью, он был дома. Передав ему «пакет» с листовками, направилась в центр. Вечерело, когда я постучалась в дом Крохина. На стук вышла хозяйка. Узнав меня, она ахнула: «Что случилось?», - не дожидаясь ответа, поспешила проводить в дом, упрятать на русскую печку. Накормила, напоила и приказала молчать до её «распоряжения». Согревшись, я уснула. Как вдруг, не то во сне, не то наяву, слышу немецкую речь, хохот, возгласы под губную гармошку: «Москва капут! Хайль,Гитлер!» В ужасе проснулась: действительно, в горнице веселье... Ужасная лихорадка трясла меня всю ночь, которая казалась вечностью. В голове плясали тревожные мысли: неужели правда? Не может быть...
Народ верит Москве и отстоит столицу! Утром, по «распоряжению» домохозяйки, собрав нужные для отряда сведения, отправилась в обратный путь и к вечеру была дома. Тревога, переживания, слёзы матери позади...
Впереди - связь с партизанами из села Уручья по организации опорных групп самообороны, целью которых было: вести разъяснительную работу среди населения о непобедимости Красной Армии; собирать оружие, оставленное нашей армией при отступлении, проводить разведку на железных и грунтовых дорогах, следить за движением вражеских эшелонов к линии фронта, разведывать место нахождение складов с горючим, боеприпасами и т. д. С декабря в нашем селе действовала такая группа самообороны. Ее возглавлял Семён Голяков, местный житель. В нее входили комсомольцы, «окруженцы» - земляки: Артём Тимошкин, Ф. Савкин, М. Грибанов, Ф. Юнкин, А. Колесников, Н. Федоров, Пуршин, Терешонков, Басурин, и др., девчата: Мария Боровякова, Шура Семененкова, Галя и Катя из п. Малаховский, сестры Антоновы, Анна Сергеевна и Евдокия и Мария Алейникова из п. Ивановский.
1942 год... Январь.... Набирает силы наша группа самообороны. 13 числа приезжали на подводах партизаны из Уручья, провели собрание, прочли сводку СОВИНФОРМБЮРО... Прошли слухи, что был сильный бой партизан с немцами на р. Десне. Вскоре слух подтвердился: 8 февраля через село в сторону Уручья двигалась карательная экспедиция под предводительством предателя Ильи Говорушкина, «жидка», по прозвищу. Немцы на лыжах, полицаи в обозе вооружены.
18 марта неожиданно в селе появилась Выгоничская полиция во главе с бургомистром Крохиным: 30 человек, 9 подвод, вооружены: заготовка мяса - 15 коров назначено на убой (в их числе и наша Буренушка).
19 марта прибыли вооружённые партизаны из Сталинской бригады. Ими пущен под откос немецкий эшелон. А в ночь на 9 марта группа партизан в составе: Матвеенко, Рыбакова, Уткина, Шпинькова, Гомонова, Воробьёва и Баздерова во главе с Катоминым - взорвали водокачку на станции Красный Рог. 30 марта партизаны отправились в разведку и в ночь на 31 марта выбили полицию из Богдановки.
Вскоре наша опорная группа, насчитывавшая более 100 человек, преобразовалась в партизанский отряд им. Чапаева. Выгоничский подпольный райком партии назначил А. Катомина командиром отряда. Боевыми помощниками командира были вырвавшиеся из окружения солдаты и командиры подразделений: Голяков С. П., Грибанов М. Г, Юнкин Ф. Т., Ульянов Г. И. , Пуршин И. М. В пулемётный расчёт вошли: Фёдоров Н. Я., Тимошкин А. Д., Колесников А. И., Савкин Ф. (местные жители). Чапаевцы в составе партизан других отрядов вступили в боевые действия по разгрому вражеских гарнизонов. Так, в ночь на 4 апреля в составе отряда им. Щорса под командованием В. А. Рысакова участвовали в бою с карательным гарнизоном в с. Красный Рог, спасая от неминуемой гибели советских патриотов. В бою погиб командир Рысаков В. А.
18 апреля на собрании односельчан командир зачитал Указ Советского правительства о военном займе 1942 года. Сам проводил заем, подпись прошла успешно. В сводке СОВИНФОРМБЮРО сообщалось о боевых действиях партизан Брянских лесов. Это вселяло в наших сердцах уверенность в победе!
На первомайском митинге в селе командир обратился с пламенной речью к молодежи: «Мы молодцы! Но вот пришло нечто большее, чем личная судьба каждого из нас - нависла смертельная опасность над Родиной, - и каждый должен ответить для себя: Кто ты? С кем ты?»
И когда грянул бой на рассвете 29 мая 1942 года, на защиту родного, села Сосновое Болото - частицы РОДИНЫ - встали чапаевцы во главе со своим 22-х летним командиром Катоминым, из Подмосковного Курникова.
Уроженец д. Курниково, Лопасненского (Чеховского) района, Московской области, с 1939 года призванный в армию, Александр Николаевич Катомин курсант школы младших командиров 445 корпусного артполка Киевского особого военного округа встретил войну на Украине. С июня по ноябрь 1941 года был командиром взвода артполка на Юго-Западном фронте. В бою под Полтавой попал в окружение. Из окружения выходил осенью 1941 года. Достиг брянских лесов, где к этому времени формировались первые партизанские отряды... И вот он, молодой лейтенант, командир организованного им в тылу врага партизанского отряда им. Чапаева, вступил в неравный бой с карателями. В те решающие минуты он и впрямь походил на лихого Чапая: строгий, подтянутый, взор устремлен в предстоящий бой; в тёмно-карих глазах - решительность и смелость. Бой разгорался... Жарким был бой на участке взвода И. Пуршина, где находился командир. Опасность нарастала: есть раненые. Поникло на миномёте тело комсомольца Саши Кернеенкова. Озверели фашисты. Как ядовитые змеи, поползи они к пулеметному расчету Сергея Певнева, чтобы схватить его живьём. Но Сергей, надвинув пилотку на лоб, сдвинув суровые брови, стиснув до крови зубы, поднялся во весь рост и пустил одну за другой две гранаты в стан врага. Дымкой заволокло статную фигуру отважного бойца. Сжимается вокруг него кольцо фашистов в зелёных мундирах. И тогда смелый партизан бросает гранату у пулемета своего. Тем самым взрывает себя вместе с «Максимом», прихватив с собой недобитых ползучих гадов... Тяжело ранен командир Катомин: осколком снаряда угодило в поясницу, пулеметной очередью прошило обе ноги, разрывной пулей вышибло зуб, разворотив губы... Роковая случайность: ранен командир на том месте, где в августе 1941 г. прощались мы с однокурсником Мишей Козловым...
Окровавленного, но живого, в полном сознании, вынесли на руках с поля боя боевого командира его верные друзья, уложили на повозку на КП. Сопровождать Катомина подвязался «лузик» из местных партизан. Как выяснилось впоследствии, предатель «лузик» имел задание по пути «убрать» командира. Я помешала. Получив от связного приказ командира, спасти документы, я направилась в Уты, где стоял отряд им. Баумана. Мама с детьми укрылась в окопе. Садом-огородом мимо Мордасовского кладбища я направилась к лозняку, как над головой вдруг пронеся снаряд, ухнув впереди. Взрывной волной меня отбросило в кусты лозняка. Очнувшись, услышала грохот колес, затем знакомый голос: «Налюша, сестричка, помоги, спасай!»... На повозке, вниз лицом, лежал окровавленный командир отряда. В правой руке - пистолет наготове. В его глазах мелькнула искорка надежды на спасение: «лузику» приказывает не оборачиваться, иначе - пуля в лоб. Шепотом предупреждает об осторожности и меня. В руке у меня тоже пистолет.
Кругом рвутся снаряды, звенят пули, на бреющем полёте, стервятник поливает нас свинцовым дождём. Улучаю момент оказать первую помощь: хоть как-то остановить кровь...
Оглянувшись назад, увидела пожарище: горит, горит село родное, горит вся Родина моя. Где мама с детьми и что с ними??? Вот и село Уты, медпункт. На встречу вышли медработники, подъехали боевые командиры: Аркадий и Володя. Врач, осмотрев раненого, стала укорять меня: «Что ж ты, медсестра, не смогла оказать командиру умелую помощь?» на что раненый ответил: «Это не медсестра, а жена моя!» - «Вот те на, - удивились его друзья, - вчера, кажись, Сашка, ты был не женатый, а ныне ... женат».
«Да, друзья, сегодня мы повенчаны с Налей «проливным пулемётным дождем». Не будь ее, неизвестно, увиделись бы мы сейчас и здесь живыми», - таков был ответ командира.
Потрясенная первым боевым крещением и “венчанием’' с тяжело раненным партизанским командиром, с грустной думой о семье, под обстрелом и бомбёжкой, в сопровождении партизан, продолжала я путь через реку Десну в партизанский госпиталь Брянского леса, увозя на повозке человека, не зная, не ведая (да и откуда мне, 17-летней девчонке было знать), что спасла жизнь своему будущему мужу...
Продолжение следует.