Еще одна трудность, заключается в том, что старые книги написаны на старо-славянском или близком к нему языке, хотя многие и думают, что тексты с буквой "ять" легко поддаются пониманию на самом деле это не так и в зависимости от того, как понял исходный текст тот или иной автор его смысловое содержание может сильно меняться.
В то же время, логические нестыковки и недостаточность информации в первоисточниках иногда заставляют автора додумывать и превносить в текст свое личное мнение не подтвержденое или слабо подтвержденное историческими фактами.
Ради "красного словца", под влиянием идеологических шиампов времен Советского Союза некоторые авторы очень часто грешат против истины.
Остается согласиться с тем, что краеведение еще менее точная наука, чем история. Потому, что опирается на материальные свидетельства прошлых лет. А в настоящее время (2023 год) таковых в нашей стране за горизонтом в 300 лет сохранилось очень мало. По причине деревянной архитектуры, постоянных разорительных пожаров и Советской власти.
Я вышел из этого затруднения следующим образом при возникновении любого противоречия я всегда становлюсь на сторону большинства. Когда какой-то один из источников содержит противоречивую информацию я иногда отдельно упоминаю этот казус. Если один из источников сообщает дополнительную информацию, которая вообще не отражена в других, я её включаю в свой рассказ.
Опасность такого подхода заключается в том, что таким образом компилятивные источники получают неоправдано веское право голоса не подтвержденное иследовательской работой их автора. Ну в этом случае вам остается только довериться моему чутью.
Пара слов о не точном указании места, в первоисточниках словами: "рядом", "вблизи", "по правую или левую руку". В случае рук, я считаю, что наблюдатель стоит лицом к объекту, ориентируясь на который, указывает положение другого объекта. Хотя возможно, это и не соответствует тому, что считал сам автор. В остальных случаях располагаю объект так, как мне представляется логичным. Когда это возможно уточняю положение объекта по графическим изображениям.
Многие планы и карты Санкт-Петербурга, которые можно найти в Рунете, даже когда несут на своих изображениях некоторые пометки, то не содержат к ним никаких пояснений, либо эти пояснения есть, но они абсолютно не читаемы.
Кроме того сегодня в Рунете имеется много современных изображений, стилизованных под XVIII век, и хотя многие из них сделаны из лучших побуждений (например с целью уточнения неясностей, или иллюстрации собственного мнения), но многократное копирование без указания источников происхождения и целей создания приводит к тому, что не специалисту разобраться в том, что есть что, очень трудно. Например: Фото 1.
Остается добавить, что все даты в тексте до 1 января 1918 года приводятся по старому стилю.
В общем не судите строго, если найдете какие-либо не точности, за всем уследить и во всем разобраться очень не просто.
Искренне надеюсь, что для многих из вас мои очерки будут полезными, и если не расширят ваш кругозор, то хотя бы пробудят интерес к теме истории Санкт-Петербурга.
Со своей стороны обещаю, что своё сочинение, по состоянию на 2023 год, я постараюсь сделать самым полным и не противоречивым.
Со своей стороны обещаю, что в моем сочинении вы получите самое полное и непротиворечивое описание города Санкт-Петербурга по состоянию на конец 2023 года.
Фото 1. Второй Зимний дворец Петра I. 1711 год. Обратите внимание на текст справа от рисунка. Рисунок это авторская реконструкция здания выполненая в 1990 году, изображение стилизовано под 1711 год и исполнено хорошим современным гравером. В историческом плане все это весьма спорно.
Рецензии П.Н. Петрова (Начало):
- Барон Гюйсен. "Описание С.-Петербурга и Кроншлота в 1710 и 1711 годах". Лейпциг. 1711 год.
Древнейшее по времени описание основанного Петром I города на Неве относится к 1711 году и, по всей вероятности, принадлежит барону Гюйсену, будто бы бывшему, воспитателем царевича Алексея Петровича. В том, что Гюйгенс действительно был воспитателем царевича сомневаются очень многие.
Описание впервые издано в Лейпциге на немецком языке, и переиздано на русском языке Императорской публичной библиотекой в 1869 году (в Санкт-Петербурге) под названием: "Описание С.-Петербурга и Кроншлота в 1710 и 1711 годах". Перевод на русский язык, выполнен А.Ф. Бычковым.
Описание это по мнению П.Н. Петрова нельзя считать вполне списанным с натуры, а скорее извлечением частью из проектов, ожидавших осуществления, рядом с действительным состоянием стройки.
Общий характер сочинения дает понять и прямую цель его: представить в Европе лучше, чем было подлинное застроение царской столицы, быстрый рост которой, однако, уже составлял предмет разговоров в общественных кружках на Западе. Народы Европы по разному смотрели на всё делаемое Петром I, но все согласны были в одном, что дела преобразователя России необыкновенны.
Описание Петербурга, вышедшее из под пера дипломата, на царской службе, писавшего вообще хвалебные статьи о делах государя, должно было иметь тот же характер и сгладить рассеиваемые недовольными невыгодные отзывы о царе, его планах, намерениях и прочем. Надо заметить, что недовольными обыкновенно оказывались высланные из русской службы за провинности. Лица эти, для отклонения щекотливых вопросов о своём внезапном появлении на родине, конечно, старались всевозможными клеветами на Русь и русское выместить своё личное неудовольствие и выставить невозможность, будто бы для них, долее оставаться в царской службе. Петербург видел много таких лиц при Петре I, и, как знать, не была ли брошюра барона Гюйсена издана для опровержения пасквиля прямо направленного против застройки царем города?
Как известно, в Петербурге, иностранцы уже с самого начала охотнее останавливались и устраивались на житьё, и отзывы, преувеличивавшие, без того невыгодные. краски житья между русскими, должны были ещё больше пугать охотников попытать счастья.
Описание переиздавалось несколько раз.
Цель переиздания 1713 года (при начале разногласий союзников с Петром I) была чисто политическая: представление столицы царской в большем блеске, для внушения нерасположенным выгоднейшего мнения о планах главы Северного союза.
В очередной раз работа Гюйгенса была переиздана в 1718 году, когда трагическая развязка процесса беглеца-царевича давала новую пищу западным злоязычникам, враждебно для Европы перетолковывать царские побуждения. В 1718 году брошюра Гюйгенса перепечатана под иным заглавием и для незнающих дела могла представляться совершенно особым сочинением. На брошюре нет даже буквенного намёка на автора, а указание Франкфурта-на-Майне и Лейпцига, как места выхода брошюры, окончательно сбивало с толка искателя точности, где напечатано это "собственно описание"?
Зная уже теперь обстоятельно: каков был Петербург в 1710-1711 и даже в декабре 1713 года - когда по воле государя произведена дьяками подворная перепись городского острова, - мы должны смотреть на показания "точного донесения" и "описания собственно" невской столицы как на сочинение, составленное по воспоминаниям виденного года за два, причем подробности ускользали бесследно, а присланные для руководства планы представляли сооружения, какими они должны были оказаться по окончании работ.
Очевидцу же многое должно было показаться, в то время, уже не так.