Икона Казанской Богоматери - одна из самых почитаемых в культуре русской православной церкви. Ее списки (то есть «списанные» воспроизведения, которые могут иметь отличия) сейчас хранятся во многих известных храмах. Но что же случилось с оригиналом? Официальная версия гласит, что 29 июня 1904 года ее украл из Богородицкого монастыря в Казани Варфоломей Чайкин (известный также как Стоян) с подельниками. Драгоценные камни с ее оклада он продал, а саму икону сжег. Однако до сих пор широко распространена версия, что образ на самом деле успели спасти, и верующие не перестают заниматься ее поисками по всему миру. Сегодня посмотрим на это преступление спустя более чем столетие, а также на все аргументы «за» и «против» чудесного спасения Казанской Божией Матери.
Почитаемая чудотворная икона явилась в Казани в 1579 году после страшного пожара в городе. Десятилетней Матроне, дочери местного стрельца, во сне тогда пришел образ Богородицы, велевший откопать икону на пепелище. Девочке поверили не сразу, но Богородица продолжала являться, и по итогу Матроне удалось убедить священников: указав точное место, она помогла обнаружить икону. На этом участке был построен Богородицкий девичий монастырь, первой монахиней которого и стала та самая Матрона.
С иконы стали делать списки, первый из которых отправили в Москву. Известно, что один из них передали Дмитрию Пожарскому в момент сбора ополчения. Перед другим списком молился Михаил Кутузов, отбывая в армию. Простые люди тоже относились к иконе с большим почтением, из уст в уста переходили истории о чудесном исцелении, обретении зрения и прочих случаях помощи Богоматери молившимся.
Еще в 1768 году императрица Екатерина II велела украсить оклад иконы камнями со своей бриллиантовой короны. Уже к 19 веку никто не мог точно сказать, где находится ее оригинал, но большинство склонялось к тому, что она также оставалась в Казанском монастыре. Вплоть до начала 20 века к ней совершались паломничества со всего православного мира, шли торжественные службы, а внимание к образу было велико. Но даже это не помешало совершить кражу.
В 1904 году Казанская Богоматерь была похищена. В середине ночи одна из послушниц услышала во дворе крики о помощи. Оказалось, что на монастырского сторожа Федора Захарова во время обхода напало несколько мужчин, которые стали угрожать ему оружием и заперли в подвале.
Западные двери собора оказались открыты, верхний замок их сломан, а между створками вставлена доска, помогавшая создать отверстие, через которое мог пролезть человек. Внутренние двери тоже были вскрыты.
Бросившись к иконе, находившиеся тогда в храме увидели ее отсутствие. Вместе с ней преступники унесли икону Спасителя вместе с драгоценными ризами (украшение их оценивалось на сумму в 100 тысяч рублей, более 100 миллионов на современные деньги), а также деньги из свечных ящиков, куда бросали пожертвования.
Уже на следующий день новость облетела весь город. «Толпы народа с раннего утра 29 июня окружили монастырь и, пока было возможно, заполнили собою храм, паперть и даже монастырский двор. Неподдельный ужас и горе выражались на лицах всех, явившихся в обитель разделить общее невыразимое горе. Горькие слезы лились и у тех, кто рассказывал, и у тех, кто слушал про подробности этого печального события в жизни монастыря и православной Казани. Все чувствовали дорогую утрату монастыря как личную потерю. Никто не верил, чтобы похищение не раскрылось»,- писал очевидец событий Покровский.
Расследование началось незамедлительно. К монастырю примыкал сад купца Попрядухина, в нем и нашли несколько кусков розовой ленты, а также жемчужины с оклада икон. Вероятнее всего, грабители проникли на территорию монастыря этим путем. Но дальше их следы терялись.
В тот год явлению первообраза исполнялось 325 лет. Были запланировали торжественные мероприятия, которые, конечно, пришлось отменить. Считалось, что икона Казанской Богоматери защищает Россию с Востока, а новость о ее пропаже восприняли как страшное предзнаменование будущей беды. Поражения в войне с Японией в дальнейшем, кстати, связывали именно с этими событиями. Да и все остальные потрясшие страну беды, как говорили, случились только от того, что пропала заступница. До сих пор говорят, что стоит вернуть Казанскую Богоматерь, так все встанет на свои места.
Сторож монастыря сразу указал на известного вора Кауфмана, но у того оказалось неопровержимое алиби. Поиски продолжились. Подумали, что во всем виноваты эсеры, которые тогда грабили (или пытались грабить) все, что попадет под руку. На нужды революции они не гнушались никакими способами. Но доказательств тому не было. Трясли все воровские шайки, но никто из их членов не хотел брать на себя столь грешное преступление.
За любую информацию и помощь в поимке преступников объявили вознаграждение в 300 рублей. Затем эту сумму удвоили. Местные купцы стали жертвовать личные средства в этот фонд, который за несколько дней вырос до 4 тысяч рублей.
Дело было на особом контроле и со стороны верховной власти. Узнавал о том, как двигается расследование, Пётр Столыпин, Великая княгиня Елизавета Фёдоровна, да и сам император Николай II все время звонил в Казань, требуя срочно разыскать похитителей. На место преступления приезжали лучшие следователи страны.
К следователям вскоре явился смотритель ремесленного училища Владимир Вольман, заявивший, что к нему обращался ювелир Николай Максимов с просьбой дать большие разжимные щипцы. К нему и отправились следователи.
Злоумышленников быстро нашли. Ими оказались 28-летний крестьянин Варфоломей Чайкин (Стоян) и его сообщники. Именно Чайкин и приходил к Максимову, велел прочитать заметку о похищении, а затем направил револьвер и сказал, что тот теперь соучастник. Объяснив, что требуется от ювелира, Чайкин ушел, расплатившись горстью речного жемчуга (часть которой тот уже успел продать и даже подарить одному приставу), и приказал молчать. Но ювелир все рассказал следствию, пусть и не сразу. Его нашли сильно пьяным, и ювелир поначалу отрицал даже очевидное. Оказалось, что следователи уже были знакомы со Стояном, до этого не раз ловив его на краже церковной утвари из храмов.
Дома Чайкина не нашли. Оказалось, он уехал на извозчике за несколько часов до прихода полиции. Находившаяся в квартире Елена Шиллинг попыталась пустить полицию по ложному следу, сказав, что Стоян на поезде отправился в Саров. За ним началась погоня. Полицмейстер, не до конца поверив женщине, к счастью, послал телеграммы в другие города, в которых просил о задержании преступника, если он там объявится. И Чайкина все же арестовали, как раз в тот момент, когда он собирался скрыться на пароходе и уже успел добраться до Нижнего Новгорода. Одет он был прилично, как и его спутница, что не сразу выдало в них простых грабителей. При себе они имели поддельные паспорта на имена супругов Сорокиных. Назад в Казань их доставляли разными пароходами, чтобы исключить возможность сговора.
Вообще Стоян и его любовница Кучерова, по словам современников, жили шикарно. Они богато одевались, носили бриллианты, имели собак, канареек и даже говорящего попугая, ели свежие фрукты, пили чай только лучших сортов и исключительно из серебряного самовара, часто катались на лодке и любили заглядывать в фотоателье. Откуда на все это деньги? Конечно, с грабежей. Чайкин уже 15 лет был связан с криминальным миром, начав с обычных краж (но отказавших от этого, так как, по его словам, не мог смотреть потерпевшим в глаза), а затем перешел на обчищение храмов, так как не признавал никакую веру. У него было несколько паспортов, в том числе австрийский, а главной мечтой своей он называл кражу в Ватикане.
Вместе с ним под стражу взяли участвовавших в воровстве Анания Комова, Прасковью Кучерову и ее мать Елену Шиллинг. Во время обыска в съемной квартире Чайкина нашли жемчуг, обломки серебра и золота с риз, пластинку с надписью «Спас Нерукотворный» и некоторые драгоценные камни. Икон же найти не удалось. В печке были обнаружены «куски пережженной проволоки, 205 зерен жемчуга, перламутровое зерно, камешек розового цвета, обломок серебра с двумя розочками, 26 обломков серебряных украшений с камнями, кусочек золота, 72 золотых обрезка от ризы, завернутые в рукав платья, 63 серебряных обрезка ризы и венца, пластинка с надписью «Спас Нерукотворенный», серебряный убрус, смятый в комок, и другие подобные предметы». Многие драгоценности были замурованы в печи или под досками, но все они относились к разным похищенным иконам. На осмотр прилегающей территории было задействовано около 1000 человек. В результате в овраге нашли обломки оклада икон и инструменты.
При этом на суде главный виновник отрицал свое участие в преступлении. На допросе он вел себя вызывающе, говорил, что фамилий у него много, что всех он и не припомнит, а о совершенных ранее преступлениях рассказывал с нескрываемой гордостью. Он все время грозил побегом (и совершал не одну попытку) и несколько раз имитировал повешение.
Но следствию удалось доказать его вину. Девятилетняя дочь Кучеровой рассказала, что видела, как Чайкин и Громов рубили какие-то доски топором и бросали в печь. Она же успела добавить, что монастырский сторож тоже был в сговоре с грабителями и пустил их внутрь храма за 100 рублей. При его осмотре действительно не нашли никаких следов борьбы, что позволило включить его в список возможных виновников произошедшего. По ходу следствия девочка затем меняла свои показания, но все же первую высказанную ей версию признали как самую убедительную.
Позже Варфоломей сознался, что драгоценные камни он успел вытащить и частично продать, а сами иконы сжег прямо у себя дома. Сделал он это не только для того, чтобы скрыть улики, но и целью доказать, что ни на какие чудеса иконы не способны и сгорят как обычные деревяшки. Чайкин настаивал, что судить его надо не как уголовника, а как «политического», так как кража была совершена из идеологических побуждений.
Многие вопросы так и остались без ответов. Например, не ясно, кто именно из преступников смог пробраться в собор, чтобы открыть дверь изнутри. Неизвестна судьба и большой части бриллиантов, которые так и не удалось отыскать.
Адвокаты отказывались участвовать в процессе и защищать безбожника. В итоге трое присяжных поверенных (Бабушкин, Ясевский, Лаврский) и трое помощников (Тельберг, Ушаков, Миролюбов) составили команду защиты. Тельберг впоследствии вспоминал, что его чуть ли не самого считали виноватым в содействии преступникам и в каждой обозревавшей это событие газете как могли коверкали его фамилию. Одна из статей гласила: «Известный еврей Шальберг нанялся за сто тысяч рублей защищать гнусного святотатца; вся христианская адвокатура возмущена очередной еврейской наглостью». О своем же подопечном Чайкине Тельберг оставил запись: «У нехристя огненный взгляд, который производил впечатление силы и энергии – прямо Пугачёв, такой не дрогнет посягнуть на святыню». И все же адвокат не мог бездействовать, в качестве линии защиты он выбрал рассказал биографии Чайкина: мол рос тот деревенским подкидышем, общество его никогда не принимало, вот и не оставалось ему ничего кроме воровского пути. Писатель Лев Толстой даже прислал Тельбергу телеграмму, в которой благодарил «за дух искренности и человечности, который так редко бывает в адвокатских речах».
В адрес невольных адвокатов сыпались угрозы, а перед непосредственно заседанием судья Сергей Дьяченко произнес: «Какое бы гнусное и возмутительное обвинение ни тяготело над подсудимым, закон вменяет суду в обязанность дать ему защитника, и горе защите, которая отказывается от исполнения этой тяжёлой, но священной задачи».
Внимание к этому делу со стороны общественности было велико. Залы были переполнены людьми, которые чуть ли не дрались за свободные места. Даже продавались билеты, цена которых достигала 25 рублей. Адвокаты, хоть и понимали, что дело их заранее решено, все же пытались объяснить взбудораженной толпе, зачем они вообще все собрались. Получалось не всегда. Дело осложнялось тем, что все подсудимые давали противоречивые показания, путались в только что сказанном, валили все друг на друга, да и еще и были постоянно перебываемы выкриками из зала. Конвой стоял не чтобы пресечь возможный побег, а чтобы защитить обвиняемых от расправы. Стояна, казалось, такой ажиотаж только радовал, он даже попросил выдать ему свежую сорочку. Получив на это позволение, он начал корчить рожи публике и выкрутил из деревянного ограждения балясину, но ее вовремя отобрали. Другие же подсудимые чувствовали себя совсем не уверенно - прятали лица и еле говорили. Хуже всех было старику-сторожу, который с трудом передвигался. Никто из них в краже не сознавался.
Монахини узнали Чайкина и Максимова, которые, как выяснилось, бывали в храме, заигрывали с послушницами и предлагали деньги. Чаще всего они были пьяными, а сторож Захаров выводил из со двора.
Также стало понятно, откуда Стоян и Кучерова узнали о том, что за ними скоро придут. Так совпало, что именно во время обыска у Максимова они пришли к ювелиру. Увидев, что происходит, они притворились, будто зашли за кольцами, а потом спешно стали готовиться к отъезду.
Спустя три дня судебных разбирательств монастырского сторожа Захарова (который тоже был арестован) оправдали, Стоян был приговорен к 12 годам каторги и скончался в 1916 году в Шлиссельбургской крепости (туда он попал, все-таки сбежав и попавшись снова на ограблении магазина в Ярославле; в качестве причин смерти называют приступ психоза, так как в этому времени у Чайкина начались проблемы с рассудком), Комов получил 10 лет каторги (по слухам, там его убили в драке), а Максимову дали 2 года и 8 месяцев исправительных отделений (уже в советские годы он, работая на заводе, продолжал доказывать, что никакие иконы не сжигал). Женщин осудили лишь как пособниц и на заметно меньшие сроки - по 5 месяцев и 10 дней. Кучерова, выйдя на свободу, какое-то время вновь жила с сбежавшим Стояном, они даже возвращались в Казань и где-то откопали спрятанные бриллианты, на которые отправились путешествовать и проигрывать большие суммы в карты. После повторного задержания возлюбленного, женщина осталась жить в Харькове, открыла чайную, но продолжала тесно общаться с криминальным миром, а в 1913 году во время обыска у нее дома нашли похищенные дорогие картины. Судьба Елены Шиллинг неизвестна.
Но это будет уже позже. А пока, выслушав решение, осужденные поклонились составу суда, а публика вышла из зала заметно разочарованной. Все молчали и пытались для себя ответить на вопрос «А где же икона?».
Когда Чайкин еще находился в заключении, его держали на особом счету: его повелением интересовался начальник тюрьмы, прочие высокопоставленные лица и даже сам император. Кто-то даже приходил навешать преступника, думая, что его удастся разговорить. Его не били, не пытали, но постоянно забирали на допросы, стараясь получить свежую информацию о судьбе утраченных святынь. А на двери его камеры повесили сразу два тяжелых замка. Камеры по соседству намеренно держали пустыми. Однажды Стоян, как вспоминали очевидцы, попросил привезти к нему свою падчерицу Женю, ту самую, что на допросе рассказала о сожжении икон. Прошение выполнили, но следили за проходящей беседой внимательно. Чайкин был страшно рад этой встрече, а уже повзрослевшая девушка расплакалась и назвала его отцом.
Но в уничтожение столь почитаемой иконы поверили не все. Чайкин все же был опытным «клюквенником» (то есть расхитителем церквей), то есть прекрасно осознавал, какие средства можно заработать на продаже святыни. Члены Казанского общества трезвости даже выкупили дом Стояна, чтобы самим провести там обыск. Но найти ничего не получилось. Было желание снести дом, чтобы на его месте построить часовню, но от него отказались. Простые люди тоже пытались найти иконы по всему городу, и властям даже пришлось обратиться к народу с просьбой не рушить дворы, тротуары и фундаменты.
Спустя несколько лет в саратовской тюрьме объявился человек, который стал утверждать, что грабил монастырь вместе со Стояном (как мы помним, сторож указывал, что на него напали четверо мужчин). Он поведал, что икону на самом деле переправили в Москву с старообрядческую часовню. К заключенному сразу обратилось все внимание общественности, привлекали даже Столыпина. Но арестант соглашался помочь только в обмен на освобождение. К тому же он сильно не попадал в факты, уже известные следствию. По итогу стало понятно, что арестант лишь хотел таким способом добиться пути на свободу.
Версий о том, что же могло случиться, было несколько. Одни были уверены, что Стоян на самом деле украл лишь копию иконы, оригинал которой был на самом деле спрятан. В пользу этого варианта приводятся слова послушниц Богородицкого монастыря, которые рассказывали, что после нескольких попыток кражи чудотворного образа игуменья часто прятала его и подменяла похожим списком. Его-то якобы и забрали с собой преступники. Смущало и то, что Чайкин понес относительно легкое наказание за такое тяжкое, как тогда считалось, преступление. Судьи, как и сыщики, полагали, что подлинник еще можно где-то найти.
Другие утверждали, что образ за огромную сумму продали старообрядцам. Называли даже имя «заказчицы» - Аграфена Шамова. Ведь Казанская Богоматерь была почитаема еще до реформы Никона, а как раз в это время то здесь, то там по всей стране возникали истории о перепродаже икон староверам. Еще до кражи этой иконой живо интересовался купец Савва Мамонтов и предлагал большие деньги за нее, но ему отказали.
Особо за эту версию взялся известный московский следователь Аркадий Кошко и даже отправил в Казань своего агента Михаила Прогнаевского. Он заселился в гостиницу и прямо в номере проводил по новой опросы всех проходивших по делу свидетелей. В части показаний всплывала информация, что икону видели уже после похищения или слышали, что она хранится у кого-то из старообрядцев. Позже следователь втерся в доверие к раскольникам, представившись им «своим», и спустя время стал намекать, что знает, что у них где-то хранится чудодейственный образ Богоматери. Прогнаевский умолял позволить к нему приложиться и, что удивительно, даже добился успеха: ему рассказали о богатой купчихе Шамовой, у которой и находится икона. Но проверить, насколько эти слова верны и действительно ли икона та самая, Прогнаевский не успел: его раскрыли и предупредили Шамову (может, это все и был лишь обманный маневр?). Говорили, что сделал это один из местных следователей. Проведенный у купчихи обыск, само собой, ничего не дал. А игуменья Богородицкого монастыря Маргарита, запрещавшая проводить в храме дополнительные поиски, позже ушла со своего поста и вообще закончила жизнь как частное лицо (что было большой редкостью). Говорили, что она принимала в храме Чайкина в свое время, а от Шамовой получала деньги за свою помощь. Но все это лишь не доказанные домыслы.
Если покопаться в деле Чайкина, то становится ясно, что у него был свой «стиль»: грабя храмы, он всегда забирал ризы, а сами иконы оставлял. Или потом выбрасывал, оставляя подсказки, где их можно найти. А тут вдруг сжег. Почему? Высказывались предположения, что в огонь была брошена вторая икона - образ Спасителя-, которая считалась менее ценной. Это был отвлекающий маневр, чтобы увести следствие с настоящего маршрута Казанской Богоматери.
Свое собственное следствие провел даже Григорий Распутин. Побывав в Казани, он пришел к выводу, что иконы безвозвратно утеряны. В Петербург к царю и царице он отправил телеграмму: «Папа, мама, иконы нет. Княгиня хочет обмануть Бога». Он, пожалуй, был одним из немногих, кто придерживался такого мнения. Официальные поиски с этого момента были прекращены.
А вот иеромонах Илиодор, тоже приезжавший в Казань, сказал, что образ находится у старообрядцев, и даже назвал дату, когда он вернется, - 22 октября 1911 года. Как мы видим, расчеты эти были ошибочны.
Сами старообрядцы были крайне недовольны обвинениями, сыпавшимися в их адрес. Морозовы даже нанимали собственных сыщиков, чтобы те все еще раз расследовали и сняли с них всякие подозрения. Да, эту икону они чтили (да и младенец Иисус на ней благословлял двумя перстами) и были бы не прочь вернуть ее себе, так как считали, что после этого их жизнь сразу же изменится в лучшую сторону, но пойти на такое преступление, по их словам, были не способны. Однако уже в следующем году старообрядчество было выведено из незаконного положения, а первый построенный ими в Казани храм был в честь Казанской иконы.
Все время ходили слухи, что следствие вот-вот откроют по новой. Чайкина, уже находившегося в тюрьме, затем еще допрашивали несколько раз. Он так и не выдал никакой другой версии кроме той, что уже озвучил в суде. Не помогли ни уговоры, ни угрозы, ни попытки подкупа. Стоян же как-то сказал: «Мне не хочется, чтобы непорядочные люди шантажировали моим именем и вводили в заблуждение утверждением, что иконы целы». Спустя годы он все же раскаялся в своих поступках: «Теперь бы я всего этого и не подумал бы сделать. Хотя я и неверующий, но я понимаю, что ничего не стоящая для меня вещь может быть для других святыней». Другие «политические» преступники, находившиеся вместе с Чайкиным, оказывали ему большое уважение и даже кланялись. Этого давало грабителю новый повод для гордости.
Находились и те, кто говорил, что оригинал иконы давно, еще в 17 веке, увезли в Москву, а в Казань вернули список, но до того похожий, что подмены никто на обнаружил. Или подлинник на самом деле хранится в Санкт-Петербурге, а не список, как всегда считалось. По еще одной версии, настоящий образ в годы Смуты отправили в Варшаву, а уже там он был подарен баварскому королю. Оригинал якобы и сейчас находится там, в Мюнхене, в бывшей королевской резиденции.
Были и весьма экзотические версии. К примеру, говорили, что похищение подстроили сами служители монастыря. Другие указывали, что икону украли японские самураи, чтобы деморализовать русский народ. Третьи винили во всем евреев. А четвертые и вовсе считали, что икона чудесным образом была взята обратно на небо. Мол, как появилась, так и исчезла.
К Николаю II неоднократно обращались чиновники с просьбой восстановить утраченную святыню. Если найти не удается, надо создать новую. Важен ведь сакральный смысл, говорили они. Что на это все думал император - не известно, но так как Казанская икона до сих пор не найдена, вероятнее всего, он ответил отказом.
Поиски оригинала иконы начались почти сразу после преступления. Существовало предположение, что он хранится в храме Ярославских Чудотворцев в Казани, но искусствоведами это предположение было опровергнуто. Долгое время жила уверенность, что знаменитый ватиканский список Казанской Богоматери и есть оригинальная икона. Когда в 2004 году он вернулся в Россию, провели соответсвующую экспертизу, но она показала, что и эта версия не верна.
В 1994 году, когда в Москву приезжал американский президент Билл Клинтон, он посетил незадолго до этого восстановленный Казанский собор на Красной площади. Протоиерей храма, пообщавшись с политиком, заодно попросил его узнать, нет ли в США какой-то информации о похищенной Казанской Богоматери. Клинтон согласился помочь и даже не забыл об этом. По сведениям ФБР, «некая весьма ценная и древняя Казанская икона» действительно какое-то время была в Америке, а в 1960-х ее продали с аукциона в Фатимский монастырь в Португалии. Пройдя по этой ниточке, действительно нашли ценную реликвию, но не ту: ею оказался похищенный в 1918 году список.
В тех же 1960-х годах уже вспоминали про Казанскую Богоматерь: британский коллекционер говорил, что у него хранится икона, очень похожая на разыскиваемую. Привезли ее в Европу, по его словам, люди генерала Врангеля. Но когда зашла речь о покупке иконы, мужчина куда-то исчез.
Говорили и то, что икона попала в руки оккупантов в годы Второй Мировой войны. Те якобы увезли ее в Германию, но никогда нигде не выставляли. Она хранилась в одной из антикварных галерей, но даже фотографии ее сделать не разрешалось, так как не хотели связываться с «нацистским следом». Спустя время, опять же, по слухам, ее так же секретно продали в частные руки за очень большие деньги.
Энтузиасты не успокаиваются до сих пор. Слухи о том, что икона уцелела и «скрывается» где-то сейчас, живут и процветают. Не знаю, окажутся ли они правдивыми, но исключать такой вариант не стоит. Сколько история знала случаев таких фантастических находок спустя столетия…
P.S. Догадываюсь, что вы хотите написать. Совсем недавно, в ноябре 2023 года, патриарх Кирилл заявил, что нашел ту самую давно считавшуюся утраченной икону в своей резиденции в Переделкино. Я намеренно не стала включать эту историю в общее повествование, так как лично у меня к произошедшему слишком много вопросов. Но и не упомянуть было бы странно, так что вот: теперь утверждается, что Казанская Богоматерь все же была спасена в начале 20 века, но долгое время стояла в специальном помещении, признаваемая как ненастоящая. Теперь же икону решили передать Казанскому собору на Красной площади. По словам патриарха, эксперты подтвердили подлинность образа, но на самом деле быть уверенным в этом на что процентов нельзя, так как даже не существует четкой даты, когда оригинальная икона была выполнена. В остальном обойдусь без комментариев, так как рассуждения эти совсем не по теме статьи.