План ГОЭЛРО - это уникальное явление в нашей истории. Он был не только краеугольным камнем раннесоветской идеологии и пропаганды, демонстрируя прогрессивность советского строя. Но и стал точкой отсчёта для современной электроэнергетики России, при этом незаслуженно задвинув в тень достижения предшествующего периода. План ГОЭЛРО и спустя 100 лет после принятия вызывает острые споры, но, к сожалению, среди людей, плохо знакомых с самим предметом спора. Поэтому настало время разобраться, какой была электроэнергетика до революции, чем же был План ГОЭЛРО, в каких условиях и с какой целью его приняли, чего достигли и не достигли, какое влияние он оказал на страну и отрасль. Присаживайтесь и налейте чаю. Разговор будет долгим.
Рассвет российской электроэнергетики
Российская Империя вступила в электрическую эру одной из первых стран, но похвастаться лидирующими позициями не могла. На 1913 год по официальным данным выработки электроэнергии (1,9 млрд. кВт•ч) страна находилась на 5 месте, опережая Францию, но при этом уступала в 5 раз по выработке у второго места - Германии, и в 20 раз первому месту - США. Хотя данные цифры и не отражают полной выработки электроэнергии (о чем ниже), но такой колоссальный разрыв с лидерами был симптоматичен и, к сожалению, неизбежен.
Промышленность Российской империи была на конец 19 века слабо развита именно в части компетенций в разработке электрооборудования, при том, что электротехническая школа в стране была на высочайшем уровне. Почти с самого старта Россия оказалась вынуждена импортировать огромную номенклатуру электротоваров из-за границы из-за того, что они либо вообще не производились, либо их был дефицит. Так, в 1913 году импорт электротоваров в страну в 1,5 раза по стоимости превосходил производство. Причём по некоторым позициям доля импорта составляла 80-90%, например, лампы накаливания или измерительные приборы в стране производились крайне малыми партиями. Основным поставщиком электротоваров в страну была Германия.
Слабое электротехническое производство немало тормозило развитие отрасли, причём по некоторым направлениям наблюдалось и немалое техническое отставание: например, когда в 1910-х в Германии стандартом стали турбины мощностью в десятки тысяч кВт электрической мощности, в России производились в основном турбины мощностью в тысячи кВт. Подобные ограничения значительно влияли на коммерческую эффективность электростанций.
Кроме того Россия уникальная страна: самая большая сухопутная держава в мире, протянувшаяся на более чем 10 тысяч километров, с крайне неравномерным распределением плотности населения, значительным удалением узлов потребления энергии друг от друга и при этом значительном удалении от них и основных источников топлива: каменного угля и нефти. Это создавало сразу несколько проблем.
1) Основными потребителями электроэнергии в начале века была промышленность и в значительно меньшей степени городская бытовая нагрузка (транспорт, освещение). Развитие сетей питания для бытовых целей и промышленности шло параллельно и независимо, из-за чего сети существовали отдельно друг от друга. Но постепенно логика получения большей прибыли толкала разных владельцев сетей объединять свои локальные энергосистемы для большей устойчивости электропитания в случае аварий и охвата большего числа потребителей: сначала в рамках городского района, а потом и всего города. Пока что отличий от Европы или США мало.
2) Но тут в дело вступает географический фактор. Даже в центральной России относительно крупные города, где расположены промышленные кластеры, находятся на расстоянии десятков километров друг от друга, а между ними может находиться крайне мало потенциальных коммерчески прибыльных потребителей электроэнергии. Там, где во Франции или Германии электрические сети развивались методом “прыжка лягушки” - тянулись от одного до другого соседнего поселения на расстоянии 1-5 км - в реалиях России пришлось бы тянуть все 10 км ради 3,5 потребителей. Поэтому в значительной степени развитие электроэнергетики сосредотачивалось вокруг узлов нагрузки - внутри городов и вокруг заводов.
Тем не менее масштабы электрификации всё же были не столь плачевны, как это принято считать:
“В трех губерниях: Московской, Тамбовской и Кубано-Черноморской, — было электрифицировано 116 городов. В Тверской, Петроградской, Крымской и Гомельской — 114 городов.” Также в Московской губернии было электрифицировано 116 деревень, что было рекордом страны.
3) На начало века Россия имела два основных источника топлива для электростанций: бакинская нефть и донбасский уголь. Все они были значительно удалены от основных потребителей, расположенных в центральной России. Добыча топлива и его доставка являлись лимитирующим фактором для развития электроэнергетики, тем более, что спрос на топливо был и со стороны неэлектрических секторов промышленности, например, металлургии. При этом уже на 1913 год наметились первые ростки энергокризиса - добыча топлива значительно отставала от потребления, а имеющаяся железнодорожная инфраструктура имела ограниченную пропускную способность. Проблема решалась поставками морским путем иностранного угля. Например, Санкт-Петербург на 47% покрывал потребности в топливе британским “кардиффом”.
Все эти проблемы вместе взятые умножались на то, что правительство, заинтересованное в развитии электроэнергетики, не делало для этого ничего. Государство вмешивалось в энергетический рынок только для введения регуляции на нём, лишь реагируя на различные кризисы, а не создавая повестку. Российское государство с 1890-х так и не осознало необходимость создания хотя бы декларативных программ развития электроэнергетики. Идея эта посетила головы чиновников только в 1916 году, но так и не вылилась во что-то большее, нежели обсуждение того, что надо бы.
Единственным государственным планом развития электроэнергетики в стране до революции можно считать выпущенный министерством путей сообщения «План строительства новых водных путей, улучшения и развития существующих, выработанный особой междуведомственной комиссией в 1909–1912 гг.». По нему для покрытия казенных расходов на улучшение судоходства предлагалось «использование силы падения воды в плотинах для промышленных целей». Для этого в течении 10 лет было предусмотрено строительство на реках центрального региона и Сибири гидроэлектростанций мощностью до 850 МВт. Вот только представлен данный план был 25 февраля 1917 года и его реализация никогда не начиналась. Но это хоть что-то.
Ведь в остальном всё участие государства в деятельности по развитию электроэнергетики страны заключалась в основном в поддержке работы VI Отдела Императорского Русского Технического Общества (ИРТО), куда входили промышленники и ученые.
Задачи, стоявшие перед VI отделом, были сформулированы одним из его создателей, пионером русской электротехники А. Н. Лодыгиным: «С одной стороны, получать, сообщать, путем общих обсуждений проверять имеющиеся у каждого из нас технические сведения и путем взаимной помощи увеличивать наши сведения, разрабатывая и разрешая вопросы, встречающиеся в технике, с другой стороны, служить центром, к которому могли бы притекать из публики вообще и из которого должны истекать в публику все практические сведения и вопросы по технике, равно интересные как для нас, так и для публики… Чем энергичней мы будем идти к этой цели, тем живее будет наше общество и тем больший интерес будет представлять его существование как для нас, так и для всей публики вообще». Никаких властных полномочий у организации не было, а разрабатываемые внутри неё проекты имели ознакомительный и рекомендательный характер.
Фактически Российская Империя самоустранилась от развития электроэнергетики и предпочитало лишь наблюдать, как частный бизнес сам что-то сделает. Единственным поводом для вмешательства служили тарифы на электричество, так как они приносили доход в казну. Так что цифры выработки электроэнергии в стране - это заслуга не высшего руководства страны, а частного бизнеса и властей городов.
Кризис отрасли, отскок и электростанции будущего
Старт войны вызвал обширный кризис в промышленности и энергетики России. Прекращение поставок оборудования из Германии привело к резкому дефициту его на рынке и срыву сроков реализации многих проектов. Пока правительство заливало военную промышленность деньгами, частный бизнес занялся вынужденным импортозамещением, так как рост производства военного снаряжения требовал расширения применения электричества. Расширение производства в стране и формирование новых цепочек поставок из Англии, Франции, США и Швеции было делом небыстрым, но к 1917 году по крайней мере основные потребности промышленности были закрыты.
Куда хуже дело обстояло с топливным кризисом. Ещё в начале 1910-х годов электротехническое сообщество сигнализировало властям о том, что в стране может наступить в любой момент энергокризис. Начавшаяся война показала, что страхи прошлого были небеспочвенны. Экспорт топлива упал почти до нуля, железная дорога была переориентирована на военные нужды и попросту не справлялась с поставками нефти и угля. Всё это привело к тому, что страна постоянно испытывала дефицит по топливу.
Ещё до войны члены “Общества-1886” - одного из крупнейших владельцев электрогенерации в Московском регионе - предложили обратить свой взор на имеющиеся в центральном регионе внутренние ресурсы: низкокалорийный бурый уголь и торф. Его меньшая энергоёмкость компенсировалась тем, что он был близко и электростанцию можно было построить рядом с источником топлива, а электричество передавать по проводам на дальнее расстояние. В условиях дефицита топлива и его высокой цены идея не казалась бредом. Но экономически эффективной она могла быть только если бы была достаточно крупной и могла питать крупный район, поэтому такие станции и получили название районной. Идея была во многом революционная для энергетики страны и сложная в реализации, но это не остановило “Общество-1886”: в июне 1912 года под Ногинском рядом с торфяными болотами началось сооружение электростанции, законченное уже в 1913 году.
При этом реализация первой районной электростанции столкнулась с множеством трудностей. Технической проблемой было создание высоковольтной линии электропередачи. До этого так как нагрузка и генерация обычно были расположены близко, то электричество вырабатывалось либо вообще на напряжении потребителей, либо с напряжением до 2000 В. Такое повышение напряжения нужно было для снижения потерь при передаче. Но для районной электростанции, расположенной в 50-100 км от основных потребителей, требовалось повышение напряжения до 70 000 В, иначе потери в ЛЭП были бы слишком велики.
Кроме того возникла и проблема бюрократическая. Для строительства ЛЭП от электростанции требовалось провести землеотведение и местные уездные и губернские власти решили сделать на этом гешефт. Борьба с разного уровня чиновниками шла едва ли не дольше, чем строилась сама электростанция - два с половиной года. И помог справиться только энтузиазм местных промышленников, заинтересованных в источнике мощности, а также выведение вопроса на уровень министерств.
Станция “Электропередача” мощностью всего в 9 МВт вошла в топ-15 крупнейших электростанций по мощности в мире. От неё были запитаны несколько десятков промышленных предприятий, а также поселков как около самой станции, так и вдоль трассы ЛЭП, а также нагрузка в Москве, расположенной в 50 км от неё. Также появление мощного узла генерации позволило начать проект строительства металлургического комбината, который даст название городу-спутнику Ногинска - Электросталь.
Успех станции показал промышленникам перспективность таких объектов и в 1916 году Обществом было запланировано строительство в центральной России 15 станций. Схожий проект, но на юге, собиралось реализовать общество “Углеток”. Но сложности с поставками оборудования и последующая революция не позволили закончить даже начатые стройки. А потребности страны в энергии и топливе росли.
С начала войны промышленность начала резкий процесс расширения, вызванный военными заказами. А так как в стране бушевал топливный кризис, то многие промышленники вынуждены были оптимизировать производство энергии. На современных заводах было множество мест использования разного рода энергии: освещение, приводы станков, кранов и лент транспортеров, транспорт. Использование множества паровых агрегатов для работы столь разнородной машинерии было неэффективно, так как не могло обеспечить максимальное использование мощности, выработанной топливом. А вот централизованная генерация электричества на заводе и питание им различной нагрузки позволяло более эффективно использовать энергию сгорания топлива. По этой причине во время войны начался резкий рост электрификации предприятий - по разным данным он достиг к 1917 году от 30 до 60% всей потребляемой мощности заводами (а они потребляли порядка 90% всего электричества).
При этом рост электрификации именно промышленности вообще вопрос крайне занятный. Упомянутые в начале статьи цифры выработки электроэнергии в РИ в 1913 году - 1,9 млрд. кВт•ч - на самом деле являются неполными. Одной из проблем отечественной дореволюционной статистики было то, что заводы не очень то хотели делиться информацией о собственных электростанциях, опасаясь, что эта информация может как-то помочь конкурентам. Представители ИРТО постоянно ездили по заводам с опросниками, но из 10 опросников обратно присылали едва ли треть. Поэтому в части производства электроэнергии на предприятиях данные неполны. Более того, до 1917 года не велось систематической регистрации выработки электроэнергии на ГЭС. Возможно, что данные по другим странам страдают той же проблемой, но этот вопрос находится вне компетенции автора и используемых им источников.
Уже в 1920-м, во время подготовки ГОЭЛРО, был подготовлен доклад 8-му съезду Советов Комиссии по электрификации России, где приводились следующие данные: общий уровень производства электроэнергии в промышленности в 1916 году оценили в 2,5 млрд. кВт•ч, а в 1913 году всего в 1,2 млрд. кВт•ч. Суммарная же выработка электроэнергии в стране в 1916 году оценивалась в 4-4,7 млрд. кВт•ч. В то же время данные официальной статистики РИ показывали на тот год цифру в 2,7 млрд кВт•ч.
И опять обращает на себя внимание то, что государство никак не контролировало процесс электрификации страны во время войны. Фактически рост выработки электроэнергии был вызван нуждами частного бизнеса и обеспечен его же действиями, равно как и предложение и развитие районных электростанций, как способа борьбы с топливным кризисом. А Петроград лишь безучастно наблюдал за этим всем.
Коллапс энергетики
Так как в стране в период войны наблюдался постоянный рост генерации и потребления электроэнергии, то топливный кризис лишь усугублялся. Подавляющая часть перевозок нефти и угля осуществлялась с помощью железных дорог. А они к началу 1917 года пришли в полное расстройство: паровозный парк упал в полтора раза, вагонный - на 20%. Многие вагоны были зарезервированы армией, другие заполняли собой сортировочные и промежуточные станции, скапливаясь и мешая движению грузов, расписание движения почти перестало соблюдаться. Даже со снабжением топливом самой железной дороги начались перебои. Всё это привело к значительным проблемам с обеспеченностью топливом и в энергетике, а также росту стоимости электроэнергии.
Уже в мае 1917 года Временное правительство под нажимом энергетиков вынуждено было разрешить тем повысить отпускные тарифы на электричество на 50-150%, чем все немедленно и воспользовались. При этом рост тарифов все равно не мог покрыть рост цен, который за годы войны составил: у топлива - в 7 раз, у смазочных материалов - в 5 раз, прочих материалов - в 4–8 раз.
Октябрьская революция 1917 года и вскоре начавшаяся гражданская война привели к полному коллапсу снабжения топливом центрального региона. Нефть из Баку перестала поступать полностью, Донбасский уголь из-за военных действий и развала логистики добывался в разы меньше, чем до войны, а кроме того не мог быть весь доставлен в центральный регион из-за проблем с жд транспортом - его было крайне мало.
Не имея доступа к хорошему топливу, большевики вынуждены были вводить меры нормирования, а также активизировали добычу бурого угля, торфа и дров, чего всё равно не хватало настолько, что уличное электрическое освещение в города вернется только к концу гражданской войны - до этого момента для него просто не было топлива. В отдельные месяцы 1919-1921 года доходило до того, что его запасы в Москве и Петрограде исчерпывались полностью и приходилось останавливать промышленность.
Во время гражданской войны промышленности и электростанциям был нанесен огромный ущерб: одни из них были уничтожены во время боёв, другие - разграблены мародерами или самими рабочими. Резко снизилась производственная культура - рабочие охотно участвовали в митингах, а вот работать хотели не очень. Из-за этого резко вырос износ оборудования и число поломок. Нередко целое и пригодное к работе электрооборудование могло по несколько раз перевозиться с места на место его новыми хозяевами, а потом каннибализироваться, так как новое достать было крайне сложно. Использование низкокалорийного топлива с высокой зольностью крайне негативно сказывалось на не приспособленных для того котлах, а проблема незаконных врезок в электросеть и вовсе приобрела повальный характер. Всё это вместе взятое привело к тому, что к 1921 году производство электроэнергии в стране откатилось до уровня 1913 года.
Рывок в будущее
Ленин ещё в начале 20 века в своих работах указывал на то, что электричество - это одно из условий победы социалистической революции. Анализируя труды Маркса и Энгельса он пришёл к выводу, что непременным условием перехода к новой общественной формации является смена методов производства: внедрение паровых машин позволило перейти к капиталистической формации за счёт радикального увеличения производительности труда, так и электричество обещало в будущем значительное увеличение производительности труда, а, следовательно, и товарного производства для удовлетворения нужд пролетариата.
Поэтому едва ли не с самого прихода власти Ленин лично занялся стимулированием развития электроэнергетики страны, поддерживая инициативы, направленные на это. Уже в январе 1918 года состоялась I Всероссийская конференция работников электропромышленности на которой было принято решение о создании двух организаций: Электростроя для централизации строительства объектов энергетики и ЦЭС (Центральный электротехнический совет), организации, занимающуюся вопросами развития электроэнергетики в стране.
Идея организации ЦЭС принадлежала незаурядному деятелю революции - Леониду Красину, который до неё значительную часть жизни посвятил работе в электроэнергетике. В качестве специалистов в организацию привлекались технические и инженерные кадры, а также университетская профессура. Первейшими их задачами стала ревизия всей электроэнергетики страны и выделение первоочередных задач по строительству новых объектов, а также выработка единых норм и правил для энергетики.
Именно ЦЭС впервые предложили стандартизировать номинальные параметры электричества в энергосистеме, а также генераторного и трансформаторного оборудования: были предложены стандартные ряды напряжений, а также единая частота сети в 50Гц. Это был важный и крайне своевременный шаг вперед, так как позволял избежать множества технических трудностей в будущем при стыковке разнородного оборудования. На мой взгляд, эта работа по важности была едва ли не большей, чем последующий ГОЭЛРО, так как впервые в российскую электроэнергетику пришла стандартизация.
Не менее важным стало принятие в работу плана по строительству районных электростанций. В первую очередь были рассмотрены и начаты проекты сооружения, которые уже прорабатывались до революции: электростанции в Шатуре и Волховской ГЭС. Фактически наработки ранее частных, а теперь национализированных фирм не пропали и были тут же пущены в дело. Согласно воспоминаниям одного из участников ЦЭС, уважаемого до революции специалиста по электроэнергетике Р.Э. Классона, деятельность ЦЭС сумела привлечь многих технических специалистов, готовых приезжать даже из других городов ради участия в развитии энергетики страны несмотря на очень скудную оплату труда. Стоит отметить, что хотя деятельность ЦЭС была и крайне важной, а Ленин держал её на контроле, но оплата работников была невысокой и многие люди действительно работали на энтузиазме. Участники ЦЭС действительно гордились своей причастностью к большой работе, не имевшей аналогов при империи.
В декабре 1918 года внутри ЦЭС будет создано Бюро по электрификации страны, которое займется составлением планов будущего развития электроэнергетики. Работниками бюро будет предпринята колоссальная работа - фактически именно их выкладки во многом станут основанием для плана ГОЭЛРО. Но все эти наработки имели один существенный минус: решение вопроса электрификации энергетики рассматривали в первую очередь именно с точки зрения энергетика: баланса производства и потребления, имеющейся и планируемой нагрузки и т.д. Этот подход используется и сегодня в планах перспективного развития энергосистемы, но Ленин видел задачу электрификации не самостоятельной и реактивной на потребности, а скорее драйвером для всей экономической программы развития страны - т.е. электрификация страны была задачей в значительной мере политической и экономической, а не технической.
Поэтому в конце 1919 года Ленин поручает старому партийцу Глебу Кржижановскому сформулировать политическую программу электрификации страны. Выбор этот был не случаен. До революции Кржижановский долгие годы работал в электроэнергетике: принимал участие в сооружении “Электропередачи”, занимался вопросами создания единой энергосистемы города Москвы, обладал немалым авторитетом в техническом сообществе. И при этом он полностью разделял взгляды Ленина на вопрос электрификации. Кандидатура была выбрана удачно, так как Кржижановский мог объединить вокруг себя как техническую элиту, так и большевиков-партийцев - ведь именно им вместе требовалось разработать план.
Комиссия ГОЭЛРО (Государственный план электрификации России - слово план из аббревиатуры для благозвучности выкинули) была создана в январе 1920 года и тесно сотрудничала с ЦЭС. Задача, поставленная перед комиссией, была колоссальной сложности: ей требовалось не просто разработать план развития энергетики страны, а план развития промышленности и уже под него сверстать раздел энергетики. Фактически инженеры и экономисты комиссии занимались анализом всей экономики страны, формированием плана развития промышленных кластеров с учетом потребностей в продукции конкретного типа, наличной рабочей силы, ресурсов и топлива. Только после этого определялись необходимые мощности генерации и составлялся план развития именно энергетики.
О том, какое место в плане ГОЭЛРО занимала собственно энергетика, отлично говорит расчёт затрат на его реализацию, сделанный комиссией:
Электрификация (1 750 тыс. кВт) - 1,2 млрд руб.
Расширение обрабатывающей промышленности на 80% - 5,0 млрд руб.
Расширение добывающей промышленности на 100% - 3,0 млрд руб.
Восстановление, улучшение и расширение транспорта - 8,0 млрд руб.
Т.е. электрификация по затратам занимала всего 7% от общих затрат на реализацию предложенной программы. Но так как именно электрификация была ключом к достижению целевых показателей остальными отраслями промышленности, то она и была самой его важной частью.
При этом на разработку плана у комиссии было всего 10 месяцев. Можно лишь выразить восхищение тем, что в условиях тяжелейшей гражданской войны специалисты во главе с Кржижановским сумели проработать программу восстановления и развития экономики, которая будет актуальна до 1928 года. Таким образом ГОЭЛРО был прямой предтечей первых пятилеток, будучи комплексным планом развития экономики.
ГОЭЛРО
В декабре 1920 года на VIII Всероссийском съезде советов был представлен итоговый вариант плана ГОЭЛРО. Доклад комиссии был столь объёмен, что его пришлось делить на несколько томов. План ГОЭЛРО состоял из восстановительной («А») и созидательной («Б») программ. Программу «А», предусматривавшую восстановление разрушенного в 1917–1920 годах хозяйства, планировалось завершить к середине 1920-х. Главную часть проекта — программу «Б» — предполагалось выполнить к первой половине 1930-х.
План предполагал, что за десять лет промышленное производство России вырастет на 80%: производство текстильной промышленности — на 47%, химической — на 150%, черной металлургии и машиностроения — на 100%. При этом производство электроэнергии в 1930 г. должно было составить не менее 8,8 млрд кВт•час.
Что же из себя представляла электрическая часть плана? В течении 10 лет строительство и ввод в эксплуатацию 30 электростанций суммарной мощностью 1 750 тыс. кВт, из них 20 ТЭС (1 110 тыс. кВт) и 10 ГЭС (640 тыс. кВт). Все эти электростанции выполнялись в виде районных, передавая электроэнергию на 50-100 км. Вопреки иногда встречающемуся мнению, план не предусматривал создания единой энергосистемы: фактически, каждая районная электростанция работала на собственную электросеть, в лучшем случае стыкуясь с другими в через городские электросети. Хотя сама идея создания единой сети ЛЭП по всей стране и возникла уже в 20-е, но технически и экономически эта идея была малорелизуема до второй половины 20 века.
Реализация ГОЭЛРО сталкивалась со многими проблемами. Восстановление работы дореволюционных электротехнических заводов позволяло покрыть лишь часть потребностей страны. Из-за этого страна советов вынуждена была покупать у капиталистов оборудование, которого в СССР наблюдался дефицит, например, котлоагрегатов и турбогенераторов. Схожая проблема была и с станочным парком, который в значительной степени закупался зарубежом. Вместе с иностранным оборудованием стране советов пришлось выписывать и иностранных специалистов, так как своих крайне не хватало. Полностью преодолеть зависимость от импорта СССР удастся только после войны.
Контроль за реализацией плана ГОЭЛРО осуществлял специально созданный для этого орган — Госплан — руководителем которого стал Кржижановский. Сам план даже после принятия не был некоей константой. По мере выхода страны из топливного кризиса и окончания гражданской войны он корректировался в сторону увеличения числа возводимых объектов: уже в середине 1920-х конечная цель энергетической части ставилась в сооружении 40 электростанций. Также пересматривалась и полная мощность самих электростанций в сторону увеличения.
Более того, как минимум до первой пятилетки, стартовавшей в 1928 году, кроме ГОЭЛРО были частные планы развития энергетики у ВСНХ (Высший совет народного хозяйства СССР), который отвечал за развитие промышленности и НЭП в период 1923-1927 год. Именно нужды НЭПманов диктовали действия ВСНХ в части развития энергетики сверх плановых показателей. Таким образом фактически в стране существовало две независимые программы электрификации с разными целями.
Устранению данного противоречия послужит сворачивание НЭП и старт первой пятилетки в 1928 году. С 1926 года в партии будут активные споры о том, какой должен быть дальнейший подход к развитию экономики. Хотя ГОЭЛРО был рассчитан на 10-летний период, было очевидно, что в новых условиях план требуется радикально менять. Не то чтобы ГОЭЛРО был плох, но в ВСНХ считали, что он уже устарел, слишком осторожен и не отвечает нуждам индустриализации страны. Поэтому, хотя план ГОЭЛРО так и не был выполнен до конца, в 1928 году его реализация фактически будет остановлена, а ему на смену придёт более амбициозный план первой пятилетки. Именно в его рамках в 1931 году будет разработан новый Генеральный план электрификации страны, который будет касаться только энергетики, являясь лишь частью более крупной программы. И именно этот план определит контуры отечественной электроэнергетики на десятилетия вперед.
Наследие ГОЭЛРО
ГОЭЛРО стал первым комплексным планом развития электроэнергетики в стране. К 1928 году выработка электроэнергии в СССР достигла 5 млрд. кВт•ч, что было однозначным успехом: страна сумела всего за 6 лет восстановиться после тяжелейшей войны и хоть и не намного (от 0,3 до 1 млрд. кВт•ч) превзошла производство электроэнергии на его пике в РИ в 1916 году. Таким образом план “А”, посвященный восстановлению энергетики и промышленности страны, можно считать полностью выполненным. Более того, рост производства электроэнергии в 250% за 6 лет был самым большим в мире на тот момент, хотя если расширить горизонт на период 15 лет (с 1913 по 1928), то становится видно, насколько сильно отстала Россия за “потерянное” пятилетие гражданской войны.
Выбор 1913 год в качестве базовой точки отсчёта для показателей содержал в себе как рациональное зерно, так и лукавство: с одной стороны по 1913 году была более полная статистика, с другой — полностью выпадал рост электрификации и промпроизводства в военное время. Во время составления плана и его реализации оценки промпроизводства и производства электроэнергии в 1914-1917 годах использовались, но уже в 1930-х из-за идеологических мотивов в советскую экономику прочно вошло сравнение показателей с 1913 годом, обосновывая это тем, что это был пик промышленного производства в РИ.
Тогда же в пропаганде произойдёт и значительное смещение акцента в успехах ГОЭЛРО для их большего выпячивания: именно электрификация объявлялась главным итогом ГОЭЛРО, а пресловутая “лампочка Ильича” стала его символом и даже мемом. Во всех советских работах по теме уровень производства электроэнергии в 1928 году сравнивался только с 1913 годом, а ГОЭЛРО объявлялся торжеством прогресса над отсталой царской Россией.
На самом же деле роль ГОЭЛРО свелась фактически к устранению ущерба от гражданской войны. А вот действительно рывок к новому качеству электроэнергетики совершат первая и вторая пятилетки. После 1928 года параметры уже строящихся по плану ГОЭЛРО объектов были значительно пересмотрены — совокупная мощность сооружаемых электростанций выросла минимум вчетверо. Общий прирост вырабатываемой мощности за первую и вторую пятилетки составил по 270%. Ни одна из стран запада даже близко не имела в тот момент таких годовых приростов мощности: наибольший наблюдался в Германии — 40%. Но вызвано это было в большей степени эффектом низкой базы, так как СССР в 30-е догонял остальные страны, которые не теряли 10 лет развития (5 на гражданку и 5 на восстановление после неё). Всё это позволило стране выйти снова на 3 место по производству электроэнергии в мире, уступая лишь США и Германии.
В плане восстановления промышленного потенциала страны план ГОЭЛРО в общем также можно считать выполненным на рубеже 1928-1929 года. Хотя стоит понимать, что в разных отраслях скорость восстановления и развертывания новых предприятий была разной. Ниже представлена таблица которая позволяет судить в каком году были достигнуты плановые показатели ГОЭЛРО с учетом выполнения, как восстановительной, так и созидательной части.
ГОЭЛРО традиционно считается стартом отечественной электроэнергетики, а день его представления депутатам съезда советов стал отраслевым праздником. Отрицать определяющее влияние ГОЭЛРО на будущее отечественной энергетики невозможно, но и рассматривать в отрыве от предшествующей и последующей эпох — тоже. ГОЭЛРО был прорывом в методах управления развитием энергетикой, но вот в техническом плане он использовал уже имевшиеся идеи и наработки, а его влияние на облик современной энергетики, на мой взгляд, куда ниже, чем у сталинских пятилеток. В то же время ГОЭЛРО, как всеобъемлющий план развития экономики страны,— это действительно определяющее событие в истории СССР, давшее старт коренным преобразованиям в экономике страны, первый план, проторивший дорогу другим более амбициозным.
Источники:
Симонов Н.С. «Развитие электроэнергетики Российской Империи: предыстория ГОЭЛРО»
Бушуев В. «План ГОЭЛРО: возрастное ограничение 100+»
Отрокова О. Ю., Щербакова О. М. «ПЛАН ГОЭЛРО - ПРОГРАММА РЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ»
Козенко А.С. «План ГОЭЛРО как пример национальной технико-экономической стратегии»
Гвоздецкий В.Л., Будрейко Е.Н. «Манифест о намерениях (К 100-летию плана ГОЭЛРО)»
В статье исследуются вопросы, связанные с разработкой, утверждением,
100-летие принятия плана ГОЭЛРО 1920-2020. Сборник статей.
https://minenergo.gov.ru/node/3039
Импорт в СССР - https://istmat.org/node/58265
___________________________________________
Автор: Владимир Герасименко
Статья создана при поддержке главного филиала ZOG в РФ — исторического сообщества Cat_Cat.
Чтобы быть в курсе о выходе новых материалов самым первым — подписывайтесь сюда https://vk.com/catlegatus
С другими моими текстами можно ознакомиться здесь
Если мои тексты понравились, то подкинуть автору на пиво можно на карту: 4279 3800 2975 2807 (Сбер)
