-Наверное, я однолюбка -сказала Наташа, поглаживая Карена на фотографии по лицу.
Леночка подрастала, её оформили в ясли; мама помогала с дочкой. Наташа, чтобы с Сергеем не видеться, из адвокатской конторы уволилась; в другую перешла. И только зашла в новый свой кабинет, наткнулась на взгляд тёмных насмешливых глаз: в этой канторе работал Карен.
Сердце радостно забилось:
-Вот она, судьба счастливая -свела их вместе! И пусть они живут каждый своей жизнью, но видеться -то будут каждый день! И общаться каждый день будут!
На работу Наташа летала, как на крыльях. Жизнь расцвела новыми красками. Работала она адвокатом по гражданским делам, работы было много; но что значит счастливый человек: всё у неё спорилось, дела выигрывала на раз -два. Уже известность приобрела и многие истцы желали именно её заполучить в свои защитники.
Но не бывает всё гладко. Где -нибудь, да споткнёшься о камень. На дороге Наташи тоже камешек, да не камешек, каменище огромный попался, сломавший всю её привычную жизнь.
Утром она, как всегда, в прекрасном настроении, вбежала в кабинет, ожидая первым делом увидеть любимые тёмные глаза. Но место за столом Карена было пустым. Наташа недоуменно оглянулась: Карен никогда не опаздывал.
-Наташка, ты разве не слышала? -донёсся до неё голос Тани, помощника адвоката, которая выполняла по большей части работу секретаря- делопроизводителя – Вчера Карен Ваганович на машине разбился.
Наташа побелела и плюхнулась на стул для посетителей.
-Как разбился?
-Насмерть разбился -всхлипнула Таня.
Наташа уронила голову на стол и зарыдала, перепугав Таню:
-Наташа, ты чего? Может, тебе водички? – Таня протянула ей стакан с водой, но Наташа резко оттолкнула её руку, расплескав воду:
-Ничего мне теперь не надо -как сумасшедшая, закричала она и выбежала из кабинета. Она неслась домой, не соблюдая никаких правил; машины резко останавливались, визжа тормозами; водители крыли её, бегущую дальше, отборным матом. Но она не обращала ни на кого внимания.
-Погиб! -рыдала она -он погиб! Пусть и меня собьёт какая -нибудь машина, я с ним хочу быть, как же я теперь без его смешливого взгляда?- она даже не думала в тот момент ни о маме, ни о дочке.
С того трагического дня прошёл месяц. Наташа приходила в кабинет и уже не искала взглядом Карена. Она садилась и ждала, когда к её столу подсядет очередной посетитель. Она слушала, кивала головой, но с трудом воспринимала то, о чём ей говорят. Перестала готовиться к судебным заседаниям. Проиграла несколько дел. И начальница строго предупредила, «что если она и дальше так будет работать, ей придётся уйти». Наташа немного встряхнулась: стала снова к заседаниям готовиться, дочке внимания больше уделять. А фотография, вставленная в рамку, так и стояла на её туалетном столике. И первые её слова по утрам, были:
-Доброе утро, любимый! - Вечером, перед сном она брала фотографию и начинала с ней разговаривать, рассказывая Карену всё, что за день произошло.
Дочка подрастала, уже в седьмой класс ходила, а Наташа за эти годы даже близко к себе ни одного мужчину не подпускала. С Сергеем общалась только по телефону, да и то, если что -то их дочки касалось. Однажды Лена сказала:
-Мамуля, ты на диету села, что ли? Ты так похудела!
Наташа подошла к зеркалу и вгляделась в своё отражение:
Побледневшие губы, сетка мелких морщинок у глаз, потухший взгляд.
-Да нет, доченька, я не садилась на диету. Просто, аппетит пропал. Совсем есть не хочется.
Лена внимательно посмотрела на мать, а когда вечером легла в постель, залезла с головой под одеяло, чтобы не услышала мама и позвонила бабушке:
-Бабуль, мне не нравится мама; с ней что -то происходит: она похудела сильно и не ест ничего. Приезжай к нам.
Следующим вечером Вера Ивановна стояла у двери своей дочери и звонила в дверной звонок. Когда дверь открыла Наташа, сердце матери сжалось от боли: за два месяца, что они не виделись с Наташей, она перестала быть на себя похожей.
-Мама, как я рада тебя видеть! -придав голосу весёлости, произнесла Наташа.
-Рада она -добродушно пробурчала Вера -а кто мне говорил: ты пока к нам не приезжай, у меня много работы, даже поболтать с тобой некогда будет?
-Ну, говорила. А всё -равно рада. Проходи. О, да ты ещё и с тортиком!
Позже они сидели за столом, пили чай и разговаривали.
-Наташка, не нравишься ты мне -говорила Вера -ты чего такая худая стала? Может, не ешь ничего?
-Да ем, только после еды себя начинаю неважно чувствовать. Наверное, гастрит.
-Наверное; к врачу надо идти, а не диагнозы себе ставить. Давай, я с тобой пойду?
-Да что я, маленькая, что ли? Одна не схожу?
-Так иди, нечего время тянуть.
-Хорошо, вот возьму талончик и схожу. Ты пей чай и не волнуйся -успокаивала маму Наташа.
Но когда мама уже уехала к себе домой, снова подошла к зеркалу:
-А ведь правда, что -то со мной творится. Есть не хочу, тошнит постоянно, слабость. Да и желудок побаливает. Нет, мама права -идти к врачу надо.
Через неделю она выходила от врача, делавшего ей ФГС с результатом обследования. В глазах стояла пелена, в ушах набатом гудел колокол: злокачественная опухоль. Нужно идти к онкологу. Поверить, что это случилось именно с ней, она не хотела.
Наташа немного посидела, вздохнула и взяла в руки куколку. Куклёха была невероятно похожа на того, которого она любила всю свою жизнь. Такого сходства она добивалась очень долго.
Операцию ей делать было поздно. После сеанса химиотерапии она вышла из больницы и работать уже не могла; но и дома сидеть или лежать, пока боли не донимали, не было желания. Однажды по телевизору шла передача о мастерице, которая делала ватные ёлочные игрушки. В основном, это были маленькие куколки, невероятно похожие на живых ребятишек.
-А если мне научиться делать таких кукол? -подумала Наташа -всё занятие, да и мысли страшные в голову будут меньше лезть.
Она попросила Лену купить в аптеке вату, в магазине крахмал, в отделе для творчества самозатвердевающую пластику и проволоку, краски и кисти и принялась за обучение. Поначалу куклы получались уродливыми: расписать их лица красиво не получалось; одежда из ваты, высохнув, скукоживалась. И Наташа с досадой отправляла их в мусорное ведро. Но однажды ей попался очень удачный молд и кукольное личико вышло ровным. Два часа, стараясь, чтобы лицо вышло естественным, она расписывала это личико и как же была рада, что у неё впервые получилось! Потом делала каркас, обматывала ватой, подкрашивала и, наконец, вышла смешливая девчушка. Когда она полностью высохла, даже ватная одежонка была ровненькой. Наташа показала её дочке.
-Мама, да ты мастерица! -восхищённо воскликнула Лена -какая красивая получилась! Можно, я её себе заберу?
-Конечно, бери -на щеках Наташи выступил довольный румянец.
-А если мне попробовать парня сделать? Такого же, как Карен? -зажглась она идеей.
Но лицо парня всё не получалось. Она просила Лену покупать ей дешёвых крошечных кукол, с лиц которых пыталась делать слепки. Лица похожими не выходили. Никак. Куколки получались капризными, весёлыми или грустными, но на Карена похожими не были. А ей становилось всё хуже и хуже -участились ужасные боли. Но идея полностью захватила её и Наташа, перетерпев боль и слабость, потихоньку принималась за работу. Ей очень хотелось сделать куклу, похожую на её любимого:
-Тогда он всегда будет находиться со мной, даже в моей постели -думала она -он будет согревать меня своей улыбкой, и, я уверена, что как только его сделаю -начну выздоравливать. Обязательно выздоровею. И однажды у неё получился слепок, отдалённо напоминающий Карена.
-Ура! -она обессиленно упала на подушку -вот раскрашу, и будет точный Карен.
Там, где у мастериц на раскрашивание лица уходит максимум час - полтора, а то и меньше, у Наташи ушла целая неделя. Потом каркас и одежда: рубашка поверх белой футболки и синие джинсы.
Дикие, нечеловеческие боли заставляли прерывать работу. Она корчилась, звала дочку, или, если та была в школе, маму; они делали ей обезболивающее и как только боль отступала, снова слабыми руками брала игрушку.
Наконец, последняя туфелька была закрашена чёрной краской и Наташа, вложив в свои слова столько любви, сколько скопилось в её больном сердце, произнесла:
-Это ты, Карен! Я люблю тебя.
Вошедшая в комнату из кухни Вера Ивановна увидела дочку, которая лежала, крепко сжимая в руке готовую куколку. Губы её улыбались, но она уже ничего не видела.
