Школа «на зоне», то есть в исправительной колонии, переживает не лучшие времена, и дело не в том, что финансирование становится всё более скромным. С одной стороны, Указ Президента требует обязательного обучения всех осужденных до 30 лет, начальникам отрядов вменено в обязанности обеспечить явку в классы осужденных. С другой стороны, никто внятно не может объяснить зеку, а зачем ему, собственно, это среднее образование. Взрослый человек прекрасно понимает, что работа без цели бесцельна. И тогда становится понятно, что только насыщение уроков каким-то реальным жизненным содержанием может превратить то, что с точки зрения осужденного стало очередным «шилом», «обязаловкой», во встречу с чем-то неизвестным доселе, но важным.
Какие проблемы выявляются сразу, при первом знакомстве с учениками? Полная безграмотность у подавляющего большинства – результат традиционной с советских времен убежденности вышестоящего начальства, что во всей средней школе № 333 может быть только 2–3 второгодника, иначе «знаете, как в РОНО ругают». Нет давно РОНО, но учителя и теперь сталкиваются с результатами «всеобщего успешного освоения программы» теми учениками, которые были благополучно выпущены из девятого класса с документом об образовании и сюда, на зону, пришли в десятый: заявления в две строчки пишут с десятком ошибок, с трудом дочитывают страницу до конца, но тут же забывают, что было в начале, внятно пересказать содержание отрывка могут единицы. Некоторые учиться неспособны, так велика запущенность. Но их обязаны учить.
Да, кто же спорит, надо, надо учить этих парней, которые никогда не слышали о Ломоносове и законе Менделеева, об Александре Невском и «Варяге», о Тютчеве и Троице-Сергиевой лавре, о том, что любить не стыдно… Но начинать нужно с ними с особой программы, с особых уроков, и не оценка должна быть главным! А у нас, очевидно, всё боятся, что если не будут ставиться отметки, то учитель делать ничего не станет на уроке!
Можно сколько угодно повторять печально известный лозунг Крупской о том, что нет плохих учеников, есть плохие учителя, но ничего не изменится. Наши дедушки знали великую мудрость: «Можно привести коня к ручью – нельзя заставить пить, скорее можно утопить». Если взрослый парень поймёт, что ему нужно, обязательно нужно начать грамотно излагать свои мысли на бумаге, то через два месяца учитель, даже самый средний, способен научить его справляться с типовым диктантом для девятого класса.
Но если ученик в свои 20 лет ни разу не попадал в ситуацию, когда ему жизненно необходимо было именно без ошибок написать подряд три предложения, то как объяснить ему, зачем нужно учить правила постановки запятой при однородных членах с союзом И, если он все свои годы весело, сыто и пьяно прожил без однородных членов и дальше намерен без них обходиться?
Да, этим ученикам нужна специальная школа, в которой ему внятно рассказали бы, как возникло наше государство, каких имело героев и тиранов, как устроено и почему до сих пор оно существует, хотя выдержало такие удары, которых не испытывало ни одно другое! Ведь многие ученики из «контингента» просто живут здесь и сейчас, прошлого не было, а будущее – что загадывать! Сразила фраза одного из учеников: «Я за всю жизнь дальше Нерехты не выезжал, да и не выеду, а надо будет – меня за «бабки» отвезут, зачем мне эти географии?»
Зачем тогда нужен учитель в колонии? А затем, чтобы сказать этим людям, что есть и еще один мир, тот, в котором существует любовь и дружба, красота и верность, слезы и страдания... А учеба – это труд, причем тяжелый, но вот работать-то ученики не любят. Зато очень любят рассказывать, как они весело жили на свободе.
По сути дела, учитель должен сказать своим ученикам, что не просто бедность и не просто ограниченность в возможностях станут причиной преступления, а навязываемая всей массе населения одна цель, господство единых для всех символов материального благополучия как обязательного образца, примера для подражания. То есть все эти Ксюши Собчаки, Серёжи Зверевы, все эти телепередачи, все глянцевые журналы упорно вдалбливают: успешен только тот, кто может из своего дорогого автомобиля войти в не менее дорогой коттедж, поехать отдыхать в январе на Лазурный берег, а в августе – на далёкий тёплый остров. И кто всё это иметь не способен, тот просто неудачник, «лошара голимая», и не нужно говорить о какой-то особой духовности – какая там духовность, если наш сегодняшний образец для подражания – американец – давно уже отчеканил для нас, дураков: «Если ты такой умный, то почему ты такой бедный?» А вот законных средств добиться этих знаков твоей успешности и нет! А девочки предпочитают богатых! А в кино сходить, да при этом купить мороженое, попкорн, чипсы, пепси – на двоих уже получается тысяча, а где её взять? Учиться, учиться и ещё раз учиться – и что будешь иметь? А им упорно доказывают, что если у них нет чудес современной электроники, всех этих айфонов, айпедов и прочих ай, то они отстой, живут уныло и скучно, а настоящая жизнь там, куда спешат глянцевые красотки со своими спонсорами.
И что остаётся остальным?
Этих учеников – да, этих проклятых уголовников, ворье, жуликов, навсегда прописанных в этом блатном мире, все так, – покинули все. Или, в современной лексике, кинули, т.е. подставили, обманули. Их по-кинули, кинули в свое время родители, оставив без любви, тепла, заботы, без настоящей семьи. Их по-кинуло государство, не дав возможности начать жизнь по-человечески или исправить свою ошибку, часто глупую, мальчишескую, за которую по большому счету нужно было бы выдрать хорошенько и отправить к деду на перевоспитание, а попросту оторвать от того круга, где он неминуемо повторит сделанное. Но ошибка фиксируется, становится путем в жизнь иную, где другие ценности, совсем не те, о которых говорила учительница в классе, где совсем иные представления о добре и зле.
Можно ли перевоспитать человека? На первый взгляд, кажется, что помочь осужденному пройти процесс социализации, то есть «перевоспитаться», войти равноправным членом в общество, из которого тебя насильственно изъяли, легко прежде всего потому, что преступность значительно помолодела, но не обрела того, что прежде красиво называли нравственными устоями. Сегодня на урок в школе при исправительной колонии приходит парень, который толком не знал семьи, с расшатанной психикой, с примитивным мировоззрением.
Вроде бы так легко: взял этот «чистый лист» и написал на нём вместо матерных одни только добрые слова. Получается, что этот молодой человек, попавший на несколько лет в полное распоряжение уголовно-исполнительной системы, не имеющий возможности уклониться от воспитательного воздействия, должен выйти если не ангелом, то законопослушным гражданином. Но только вот слушать учителя и начальника отряда они упорно не хотят!
Этим нынешним ученикам школьные знания просто не нужны, и приходит ученик, который совершенно не знает, зачем ему «эта тягомотина, эта ваша школа!» А начать надо бы с того, что просто объяснить, где ты живёшь, что это за страна, её народ, история, прошлое и настоящее, её герои и ценности – в этой школе нужна особая программа выравнивания, как в двадцатые годы создали ЛИКБЕЗ – комитеты по ликвидации безграмотности, только безграмотность эта нравственная.
Есть в зоне церковь, построенная хлопотами начальника учреждения и силами самих заключенных. Несколько раз в месяц звенит колокол, зовет на службу. Приезжает батюшка, исповедует желающих. Но нужен постоянный пастырь... Как говорит церковный староста, тоже осужденный, ходят в храм единицы, на службах, которые проходят регулярно, бывает человек десять. А ведь и библиотека при храме есть, и хорошая. И нужен батюшка – тот, о котором мечтается иногда: немолодой, седовласый, в простой рясе, с внимательными и умными глазами, только где их взять, этих батюшек – в основном встречаются попы, а это не одно и то же…
Да, нужны изменения, и не косметические (почище в бараке, телевизор новый в отряде, одеяло домашнее пропустили), а по-настоящему решительные.