Мы попали в окружение. И шансов не было. Вокруг рвались снаряды. Укрыться можно было только под землей. Мы держались из последних сил стараясь забрать с собой как можно больше врагов. Последнее, что помню это разрывы мин вокруг. Вероятно, от разрыва одной из них я и потерял сознание. Очнулся уже в лагере.
***
Это был самый обычный лагерь для военнопленных с той лишь разницей, что, судя по отношению, было понятно, что пленные им не нужны.
Первые дни были самые трудные – мучил голод и последствия контузии.
Нас особо не кормили, так давали подачки, что бы создавалось ощущение, что мы военнопленные. Но от этого было только хуже, в людях просыпалось все самое плохое - животное, но мы держались.
С каждым днем нас становилось меньше, выкашивал голод и болезни. Охрана занималась тем, что наблюдала, как редеют наши ряды.
Командиров вычисляли и уводили, что бы мы не организовывались, но, не смотря на стукачей, мы пытались поддерживать порядок.
Раньше мы все хоть и ходили под смертью, но все-таки наша жизнь была в наших руках, здесь же мы всецело зависели от охраны.
В лагере было много больных и раненых, поэтому смертность была большая, и это снижало моральный дух людей.
Мы все понимали, что у нас один путь, и помощи ждать не откуда.
Но человек привыкает ко всему, и, не смотря ни на что, жизнь шла своим чередом.
Однажды нас собрали и построили на площади перед бараками. Все переговаривались. Судя по тому, что объявить, что-то собрался начальник лагеря, предчувствие было плохое – хороших новостей он еще не сообщал.
Поговаривали, что речь пойдет о расформировании лагеря. Настроение было паршивое, потому что все понимали, что из этого лагеря дорога у нас одна – на тот свет.
И все же, несмотря на всю безвыходность положения, где то внутри сидела надежда, как будто в самой непроглядной тьме горел огонь.
Начал он необычно: «Солдаты!», а дальше были, наверное, самые страшные слова:
«Война практически выиграна нами. Мы предлагаем вам перейти на нашу сторону. И встретить конец войны не как военнопленные, а как свободные граждане. Вам будет обеспечено достойное содержание и полноценный паек. Вы хорошие солдаты и мы будем рады видеть вас в своих рядах».
Я понимал, что это все ложь, и скорее всего положение на фронте обратное, иначе на вряд ли они прибегли к помощи предателей. Но для нас это не сулило ни чего хорошего – зачем тратить ресурсы, и скорее всего те, кто не предаст, будут уничтожены, в любом случае нам осталось недолго.
Начальник дал сутки на раздумья и нас распустили.
***
После построения все разбрелись по своим баракам. Это был первый раз, когда не хотелось есть, несмотря на голод. Стояла непривычная тишина, было понятно, чем она вызвана. Это был страшный выбор – предстояло выбрать смерть или предательство.
У меня осталась семья – жена и сын. Скорее всего, я их больше ни когда не увижу. Как же хочется согласиться на предложение ради себя и их. Но как я буду смотреть им в глаза, дороги назад не будет!
Мозг отчаянно пытался найти выход, он искал оправдания, почему не зазорно согласится на предложение.
Можно согласиться, но действовать не как предатель, а как агент в тылу врага, но, думаю, противник не глуп, и, предполагая это, заставит «подписать» такой контракт после которого пути назад не будет.
И, потом, когда сделаешь первый шаг, следующие будет сделать проще, а они обязательно будут.
Разумом я понимал, как тяжелы будут последствия такого выбора. И если в итоге посчастливится выжить, как с каждым днем будет нарастать горечь – от себя не убежишь.
Больше всего меня заботила мысль о сыне.
Да говорят: сын за отца не в ответе, но это теория, я хорошо знаю, как травят детей за вину родителей.
Но дело даже не в этом.
Помню, когда был пацаном как, замечая недостатки отца, говорил: «Я таким не буду!» - но чем старше становился, тем больше походил на него. Как я ошибался, глядя на жизнь мальчишескими глазами. С возрастом приходило понимание поступков отца. И однажды я понял, как похож на него – яблоко от яблони недалеко падает!
И мой сын тоже будет похож на меня! Если я предам, то и он будет потенциальным предателем.
Как будто мы связаны невидимой нитью, и мои поступки определяют его жизнь.
Но как же все-таки хочется жить! Зачем бог дал людям разум, постоянно приходится решать немыслимые задачи.
Агенты охраны активизировались и проводили агитацию к предательству, но это был наш день – один из последних. Большинство стукачей не пережили его.
Выявление и убийство агентов охраны не привело к наказанию, администрация лагеря понимала, что найдутся новые. Создавалось впечатление, что охрана ни чего и не заметила. Да и были ли они, стукачи?
День прошел как обычно. Только были все более молчаливы – каждый обдумывал свой выбор.
За этими раздумьями мы встретили вечер, а за ним и ночь.
Спать не хотелось к обычной бессоннице от отсутствия физической нагрузки и голода, прибавилась необходимость делать выбор.
Хотелось, что бы эта ночь тянулась бесконечно, да так оно и было. В эту ночь я прожил всю свою жизнь: что было и чего не было, встретил повзрослевшего сына, которого, надеюсь, больше ни когда не увижу, обнял жену, смирился со своей участью.
И не смотря на все проблемы под эти радостные мысли - уснул.
***
Меня разбудили звуки удара металлом о металл. И стразу же пришло осознание, что это тот самый день. Не смотря на то, что я давно ни чего не ел, есть не хотелось и даже наоборот, было ощущение, что сейчас вырвет.
Нас построили в шеренгу и начальник лагеря произнес: «Сегодня важный день в вашей жизни. Те, кто хочет жить, выйдите из строя».
Я держался и твердил про себя - «Стоять! Стоять! Стоять!»