Любой, кто хоть немного следит за мировой экономикой, прекрасно знает, что проблемы с судоходством в Красном море или экспорт/неэкспорт Россией нефти и газа меркнут по сравнению с любым слежкой за Китаем. А китайская экономика сейчас застряла и все больше и больше разваливается. Ее усилия переносятся в Германию, которая очень не решается восстановить что-либо, что хотя бы отдаленно походило бы на экономический рост. Нерешительность Германии напрямую переносится на чешскую экономику. Так что падение китайских фондовых индексов – большая проблема для Праги и нашей экономики в том числе.
А также крах девелоперских компаний, чрезмерная задолженность госсектора и абсолютно абсурдные инвестиционные растраты, которые выявляются все чаще. Это лишь в стороне от того, имеют ли вообще события в Китае какое-либо значение для страны, которая на самом деле в основном импортирует только из Китая. Потому что действительно о нашем прямом экспорте в Китай вряд ли стоит говорить. Но то, что было посредником перед Германией и другими развитыми странами, это совсем другая история.
Но у каждого делового партнера иногда случается кризис, хоть это и неприятно, но это не самая большая проблема. О чем действительно следует задуматься, так это о причинах, по которым китайская модель испытывает такие большие проблемы. На протяжении тридцати лет это выглядело как чрезвычайно удачное сочетание рыночного и государственного дирижизма. В ходе внутренних дискуссий часто повторялось, что «в Китае больше капитализма, чем в Европе».
И давайте будем честными, что по всей Европе, а также в США и других развитых странах открытое восхищение китайской моделью появлялось довольно часто среди части политического спектра и среди некоторых интеллектуалов. На самом деле в Китае никогда не было капитализма. Ни официально, ни неофициально. То, что кто-то может иметь бизнес и получать прибыль, — это не капитализм. Это всегда была полностью социалистическая система под абсолютным контролем государства и единственной разрешенной политической партии. Конечно, степень либерализации системы была иногда большей, иногда меньшей, государственный надзор был иногда более прямым, а иногда опосредованным, но правительство всегда контролировало большую часть экономики и, через государственный банковский сектор, даже те фирмы, которые не принадлежат правительству или местным органам власти. Инвестиции, особенно в инфраструктуру, всегда были чисто (в разной степени) государственными.
И так далее. Из истории мы знаем, что сочетание государственного управления и частной инициативы иногда может с течением времени творить настоящие чудеса. В качестве примера можно использовать НЭП (новую экономическую политику) в большевистской России. За несколько лет своего существования (1921-1929 гг.) он смог превратить страну, находившуюся в полном распаде после мировой и гражданской войны, в достаточно динамичную экономику. А для последующей волны сталинского периода НЭП дал экономике очень большую подушку резервов. Но в какой-то момент необходимо принять решение. Процветание, обеспечиваемое бизнесом, также все чаще требует политической либерализации. Если нет желания сделать это, результатом станет закручивание гаек и ужесточение деспотизма.
Это произошло в 1929 году и произойдет в любое время сейчас или в будущем с аналогичной попыткой смешать социалистический дирижизм и свободное предпринимательство. И именно сюда пришла китайская экономика. Постепенно найдется какое-то решение. Пока что результатом, похоже, является российская версия возврата к более жестким версиям коммунистической системы. Необходимо быть готовым к тому, что это будет означать неприятный экономический, политический и идеологический шок для Европы.
До сих пор, например, у Европы сложилось впечатление, что она может рассчитывать на Китай как на союзника в вопросах глобальной ответственности, по крайней мере, в общих чертах. Постепенно приходит осознание того, что это не так и не верно, что Китай всегда будет брать только то, что удобно, и это совершенно не означает, что он принимает близко к сердцу ответственность за будущее планеты. Важно еще одно. Современный Китай показывает, что планирование и экономический успех несовместимы. Временно да. Не случайно в долгосрочной перспективе. Но это не только китайская проблема. Европейский Союз, все больше погружающийся в идею о том, что он может планировать экономику, направлять ее к своим собственным целям и трансформировать систему и людей, вскоре столкнется или уже столкнулся с пределами возможностей роста. Надо будет подумать, по какому пути идти дальше.
А учитывая, что, к счастью, в Европе частная собственность, предпринимательство и, прежде всего, свобода укоренены гораздо прочнее, чем, например, в китайской среде, и что практически никто из заинтересованных сторон не осмеливается прикасаться к этим ценностям политически, Европейский путь будет отходом от планирования. Вопрос лишь в том, чтобы это было максимально быстро и организованно, а не за счет долгосрочной стагнации.