Продолжаем серию статей про литературные архетипы. На этот раз поговорим о Дон Жуане.
Дон Жуан родом из Испании. Прототипом образа коварного соблазнителя считается дон Хуан Тенорио, севильский аристократ. Тем не менее, герой становится «своим» и в Италии, и во Франции, и в Англии, и в России. Более того, Дон Жуан — желанный гость не только в литературе. С его именем связаны значимые для мировой культуры изобразительные и музыкальные произведения. Одна из предполагаемых причин такой невероятной притягательности заключается в многогранности архетипа, а также в его противоречивости. В образе Дон Жуана находит отражение и историческое, и вневременное, и национальное, и всеобщее, и притягательное, и отталкивающее. Дон Жуан многолик: нам известен Дон Жуан — грешник и Дон Жуан, который раскаивается в содеянном, Дон Жуан — циничный и безжалостный соблазнитель, и Дон Жуан, становящийся жертвой своей собственной страсти и влюбленности. «Есть Дон Жуаны — теоретики донжуанства. И есть Дон Жуаны стихийные, живущие так, как хочется, послушные своим страстям порывам и прихотям» (В. Е. Багно. «Дон Жуан и Дон Кихот»).
Первая художественно зафиксированная версия легенды о Дон Жуане принадлежит перу испанского драматурга Тирсо де Молина. В его произведении читатель сталкивается с сюжетом, который в дальнейшем пройдет огромный путь в истории мировой культуры. Дон Жуан соблазняет нескольких женщин, одной из них он обещает жениться, но так и не исполняет свою клятву, за что его карает Господь. Оказавшись однажды на кладбище, он приглашает к себе на ужин статую убитого им некогда командора, отца еще одной обманутой им женщины. Страшное предсказание сбывается, герой старается что-то изменить, просит об отпущении грехов, но поздно. На ужине призраки угощают соблазнителя ядовитыми скорпионами, затем под удары грома он проваливается в преисподнюю.
В XVII веке образ Дон Жуана появится у Мольера, затем свою музыкальную версию этой истории создаст Моцарт. Стоит также упомянуть и о рассказе Э. Т. А. Гофмана «Дон Жуан», который увидел свет в 1813 году. Для немецкого романтика образ кутилы и повесы стал олицетворением пресыщения земными радостями. У английского же романтика Д. Г. Байрона Дон Жуан скорее избегает женщин, нежели ищет любовных связей с ними. Поэма Байрона пронизана неподражаемым юмором; Дон Жуан странствует по миру, даже попадает в Россию.
В 1830 году Пушкин создает «Каменного гостя», входящего в цикл «Маленькие трагедии». Читателю может показаться, что поэт сохраняет черты традиционного сюжета о Дон Жуане. Это наблюдение будет безусловно верным. При этом Пушкин изменяет главную черту героя, которая присутствует у Тирсо де Молина. Дон Жуан все-таки находит любовь всей своей жизни и погибает, произнося ее имя: «Я гибну — кончено — о Дона Анна». И. А. Бунин пишет о «Каменном госте» в «Русском Дон Жуане»: «Пушкин хотел сказать, что для него не имели значения, как для других, политические и философские мысли Дон Жуана. Что могут существовать, и с правом на счастье, люди, живущие для любви, для одной лишь любви; однако отнюдь не для одной только любви в «высоком» смысле, и еще менее любви к ближнему».
В литературе Серебряного века Дон Жуан выступает как один из идеологов нового искусства, принципиальное значение для которого играет абсолютная свобода творческой личности.
У Марины Цветаевой образ Дон Жуана связан с порывом страсти:
На заре морозной
Под шестой березой
За углом у церкви
Ждите, Дон-Жуан!
Но, увы, клянусь вам
Женихом и жизнью,
Что в моей отчизне
Негде целовать!
Для Николая Гумилева на первый план выступает тема свободы, странствий и путешествий:
Моя мечта надменна и проста:
Схватить весло, поставить ногу в стремя
И обмануть медлительное время,
Всегда лобзая новые уста.
Валерий Брюсов обращается к демонической стороне образа:
В любви душа вскрывается до дна,
Яснеет в ней святая глубина,
Где все единственно и неслучайно.
Да! я гублю! пью жизни, как вампир!
Но каждая душа — то новый мир
И манит вновь своей безвестной тайной.
Для Зинаиды Гиппиус важным является то, что Дон Жуан все-таки однолюб, который всегда в глубине души стремился к своей единственном страсти:
Кармелитка, донна Анна… Ждало
Сердце в них найти одну – Ее.
Только с Нею — здешних молний мало,
Только с Нею — узко бытие…
И когда, невинен и беспечен,
Отошел я в новую страну, —
На пороге Вечности я встречен
Той, которую любил — одну…
Для Блока Дон Жуан олицетворяет потерянное поколение, мир, которого больше не существует:
Тяжкий, плотный занавес у входа,
За ночным окном — туман.
Что теперь твоя постылая свобода,
Страх познавший Дон-Жуан?
Холодно и пусто в пышной спальне,
Слуги спят, и ночь глуха.
Из страны блаженной, незнакомой, дальней
Слышно пенье петуха.
Что изменнику блаженства звуки?
Миги жизни сочтены.
Донна Анна спит, скрестив на сердце руки,
Донна Анна видит сны…
Дон Жуан продолжает свое странствие в искусстве и культуре.