«На маленьком крылечке - два на два и троечка сбегающих ступенек. Как раз на перилах висел домотканый полосатый коврик. И от картины этой благостной пахнуло и уютом, и вечностью. На солнце жарили, пропахший за холодную зиму, половичок. И занятие это, и нужда такая олицетворяли века, уходящие вглубь любого численника. Как наступает апрель, звенящий лужами-ручьями. Как день превращается в настоящий, пахнущий будущим летом. Так бабы в каждой деревне занимаются приборкой!
Выносят перины, раскладывают по строю кривобоких стульев. И переворачивают, будто блин масленичный. Веники несут-тащат - чем подметаешь тоже должно быть чистым. И окунув, вымыв в плохом не жалком ведре. Торчком ставят в заборам. Позже, ими же и горницы, спаленки пометут!
Далее, одеяла, подушки, пледы и накидки.. Всё - к солнцу, всё - проветривать.
Сами сядут на скамейку, у дома. На небо, через козырёчек чуть разжатых пальцев таращатся. Ждут погод ясных и себе что-нибудь радостное.. Вздыхают, вспоминают себя молодками. И громко так, голосисто, в избу: «Вань!. А помнишь, на Красную горку.. Мы ещё к Васильевым ходили.. Свадьбу они гуляли.. Я - и хороша была! Все парни мои были. А я тебя выбрала. Слышь, Вань! Тебя..» И тихо: «..олуха.. Давно это было..» Уже с тоской..
И смотрит, и глядит невидяще.. В молодость свою. Где все ещё живы, всё ещё впереди..
Этот домик отличался строгостью планировки и премиальным исполнением. Ровные стены, словно детским набором из пластилина выкроены. Крыша черепичная, весёлая. Два выхода - парадный и в сад. Тропка от того и другого, из брусчатки, сто лет не сносу! Окна - часто, низко, со ставеньками. И переплёты не нахальные..
Под окнами, в трёх локациях приземлили скамьи, со спинками и витыми ножками. У крыльца, под западным и к садовым нуждам приспособленную. Устал, намаялся в клумбах роз копаться - присядь, откинься на изгиб удобный, отдохни.
Ещё была беседка с кухней летней, в глубинах плодовой части садика. Именно под яблоневыми деревьями! И весной там пили чай и наслаждались видом и ароматом цвета яблоневого..
Домик, вылепленной мечтой, сбывшимся предзнаменованием - торчал непутёво в обычной деревне. И пугал и увещевал одновременно. Своей нездешностью. Неприспособленность, казалось.. И однако, ощущением вечного и несметаемого. При любых ветрах, бурях и катаклизмах..»