Одинокий, без обеих ног, он всегда сидел на одном и том же месте – у края дорожки ведущей на служебную территорию к аэродрому. Лет пятидесяти, в поношенном армейском кителе без погон и петлиц. Перед ним всегда лежала неизменная старая фуражка с голубым околышем, в которую, откликаясь на его остроумные призывы, не скупясь, бросали деньги, проходившие мимо, авиаторы, особенно в дни получки.
Вот и меня он окликнул, когда я поравнялся с ним:
– Эй, лётчик, отбомбись червонцем! – показывая пальцем в свою фуражку.
Увидев моё замешательство, продолжил:
– Что денег нет? Снимай фуражку и садись рядом. Наберём!
Вдруг он внезапно пропал. Как сказали, пьяным попал под электричку. Я и имени его не знал, а всё равно жалко…
Переполох
Маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов, только что назначенный на высокую должность Министра обороны, впервые в новом качестве вылетал с Чкаловского аэродрома. Всё руководство дивизии особого назначения, стараясь произвести благоприятное впечатление, с ног сбилось, приводя территорию в образцовый вид. Точнее это личный состав подметал, белил, красил, постригал кусты, а начальство пыталось всеми этими процессами руководить, как обычно внося сумятицу своими взаимоисключающими указаниями.
И вот свершилось! Устинов прибыл на аэродром. Провожать его кроме руководства нашей дивизии приехала, казалось, добрая половина Министерства обороны. От генеральских звезд и лампасов рябило в глазах. Недолго поговорив с провожающими, маршал направился к самолёту. У трапа его поджидал командир экипажа – бравый полковник гвардейского роста. Он чётко громко отрапортовал и представился.
На секунду, блеснув очками, новый Министр обороны остановился и задумчиво произнёс:
– Полковник – командир корабля? У меня полковники полками командуют, а не самолётами.
Затем быстро поднялся по трапу, вошёл в самолёт и улетел.
Не успел он приземлиться на аэродроме посадки, как среди личного состава, словно круги на воде побежали панические слухи.
– Всё пропало! Обрежет нам новый министр звания. За что боролись?
Те, кто постарше и успели уже получить высокие звания, снисходительно похлопывали по плечу приунывшую молодёжь:
– Ну, ничего, ничего! Не вешайте носы! Не за звёзды служим. Если повезёт, будете и вы майорами и подполковниками, как в строевых полках.
Устинов прилетел обратно, и, ничего не сказав, уехал в Москву.
А в дивизии ещё месяца два питались различными слухами и всё ждали приказа об отмене повышенных званий. Приказ так и не пришёл. То ли забыл Устинов, то ли так тонко пошутил. А теперь и спросить не у кого...
По лезвию ножа
Главком ВВС со своим заместителем возвращались откуда-то в одном самолёте на Чкаловский аэродром. В полёте стюардесса поинтересовалась, не желают ли пассажиры попить чаю. Главком согласился, а его зам попросил холодной воды. Их желания были немедленно исполнены.
Хлебнув из поданного стакана, заместитель главкома от неожиданности поперхнулся, лицо его покраснело, а глаза округлились.
– Дочка, ты что мне принесла? – прокашлявшись, выдавил он, вытирая выступившие слёзы.
Девушка не знала, что на аэродроме вылета борттехник выпросил у местных спирта и залил его в термос электрокипятильника, забыв предупредить её об этом. Она из этого термоса и наливала в стакан, думая, что это вода. Хорошо, что ещё его не вскипятила.
– Видишь, Пал Степаныч, меня экипаж всё-таки больше уважает – тебе чай, а мне спирт. Только солёный огурчик забыли предложить. Хочешь, поделюсь? – протягивая свой стакан главкому, со смехом сказал зам.
– Это что за фокусы?! – сурово сдвинул брови главком. Назревала гроза...
Бедняжка стюардесса от неожиданности и смущения готова была выпить содержимое стакана без воды и закуски, а затем выпрыгнуть из самолёта без парашюта. К её счастью, фронтовые друзья, разобравшись, в чём дело, обратили случившееся в шутку.
Однако пары спирта видимо всё же ударили в голову зама. Сразу после посадки он прибежал в задний салон и приказал механику после остановки самолёта на перроне открыть люк заднего багажника.
– Я повисну на руках и спрыгну, а ты подстрахуй меня. Вот Паша-то удивится!
– Товарищ генерал-полковник, не надо, – попытался его отговорить прапорщик:
– Высоко. Вы убьётесь, вам будет уже всё равно, а мне – взыскание.
– Я приказываю! – был неумолим генерал.
Приказы не обсуждаются. Генерал-полковник под изумлённые взгляды встречающих ловко спрыгнул на бетон и встал в их шеренгу.
Первым, как и положено, из самолёта вышел главный маршал авиации. За руку здороваясь с каждым из встречающих, главком увидел своего зама, с которым вместе летел.
– Иван Дмитриевич, как ты тут раньше меня оказался? – удивлённо спросил маршал
– А вот так! – довольный произведённым впечатлением, с лукавой улыбкой ответил генерал-полковник. У начальства свои причуды…
Не завидуйте тем, кто служит на Чкаловской. Высокое начальство возить, что с медведем целоваться – удовольствия на грош, а страху натерпишься.
Хороша страна Болгария
Это я понял после первого полёта в Софию. В Болгарию мы возили почту раз в неделю, по средам. Наших регулярных войск там не было, а группе офицеров объединённого штаба и этого было достаточно. А поскольку приземлялись мы в Софии в международном аэропорту, чтобы не светиться перед иностранцами, летать положено было в форме гражданской авиации. Самолёты у нас и так были в аэрофлотовской окраске.
Эту форму нам выдавали на складе. Хитрый прапорщик-кладовщик, увидев, что я открываю дверь во вверенное ему хозяйство не ногой, держа в обеих руках по бутылке водки, нужного мне размера конечно не нашёл, посоветовав прийти в другой раз. Во время переучивания на новый тип самолёта, я летал на задания практически через день, поэтому повторный поход на склад откладывал до лучших времен, надеясь, что аэрофлотовская форма мне не скоро понадобится.
Тут, как назло, штурман эскадрильи ставит мне задачу: готовиться лететь с ним завтра в Софию. На мой жалкий лепет, что у меня нет гражданской формы, мудро отвечает:
– Это твои проблемы. Попроси у кого-нибудь.
Я только пришёл в полк, никого ещё не знаю. У кого мне просить. На помощь пришёл замполит эскадрильи:
– Возьми у меня, слетаешь разок.
Несмотря на то, что Герасимович был на десяток с лишним сантиметров ниже меня, а в талии в два раза шире, я ему был благодарен за заботу. Облачившись в его форму, я не знал плакать мне или смеяться. Брюки, чтобы не казались короткими пришлось опустить на самые… (я извиняюсь). Китель я решил не застёгивать, стараясь поглубже втянуть руки. Фуражку пришлось носить под мышкой – она была на три размера меньше. Огородное пугало, да и только! Что ж, выбирать всё равно было не из чего, а лететь надо.
На контроле готовности мой инструктор строго-настрого предупредил меня:
– Повнимательнее. У нас после Болгарии не один экипаж погорел на таможне. С собой – только разрешённая тридцатка, и ни копейкой больше!
Приземлились в Софии. Второй пилот ещё в полёте, собрав у экипажа по тридцать разрешенных рублей, помчался в аэропорт обменивать их на болгарские лёвы. Комэск со штурманом эскадрильи повели меня учить оформляться на вылет в международном аэропорту. Учёбу они начали с фришопа, купив за рубли по нескольку бутылок «Плиски». Увидев, что я скромно разглядываю витрины, спросили:
– А ты почему ничего не берёшь? Выгодно, коньяк в два раза дешевле нашей водки.
– Вы же сами говорили, что с собой иметь только тридцать рублей, а я отдал их помощнику.
– А что я, по-твоему, должен был призывать тебя к нарушению таможенных правил? – парировал инструктор.
– Не маленький, сам должен соображать. Учти на будущее.
Подав флайт-план, вернулись на самолёт. Тут и правак с деньгами прибежал. На болгарском военном рафике поехали в город. В то время у нас был книжный бум, даже на сданную макулатуру книги покупали. Поэтому решили сделать набег на книжные магазины. Экипаж, как орда, врывался внутрь и за неимением времени скупал всё, что ни попадя. Наш бортинженер ухватил два комплекта трёхтомника Рашидова, ещё не распакованных от оберточной бумаги. Другим не досталось ни одного.
По пути на аэродром экипаж стал приставать к бортинженеру с просьбами.
– Николаич, зачем тебе два одинаковых трёхтомника? Продай один своим.
На что последний самодовольно отвечал:
– Мне инженер эскадрильи деньги дал, просил купить книги. Вот ему и отдам.
– Ну дай хоть посмотреть.
Распаковав покупку, бортинженер с улыбкой открыл первый том. Внезапно на лице его отразилась целая гамма чувств.
– Кто хотел купить? – громко завопил он. – Продаю сразу оба комплекта.
Тень сомнения зародилась у экипажа. Комэск, взяв одну книгу, вслух прочитал:
– «Рашидов Шараф Рашидович. Первый секретарь ЦК компартии Узбекистана. Собрание сочинений, статей, выступлений». Сам читай эти шедевры. Вот инженер эскадрильи обрадуется твоей покупке!
– Да он меня сожрёт за это. Во всяком случае, за границу больше не пустит.
– Поделом тебе. Не надо жадничать среди своих. Читай теперь вслух перед сном, да не забудь законспектировать. А лучше подари их секретарю парткома, он защитит тебя от мести твоего инженера.
На том и порешили.
А я по прилёту сходил на склад как положено и получил всё, что хотел.
