***
Алла Корина еще с первого класса слыла, да и была, слишком странной девчонкой.
Странной во всем: например, в манере заплетать косы - без бантов, по девичьи, сложнее, затейливым, толстым, пучком, стянутым каким то уродливым гребнем.
Прическа была взрослой, бесила мальчишек, сердила учителей, возмущала директрису. Мальчишки, радуясь возможности быть со взрослыми на одной волне, то и дело срывали гребень с головы девочки, волосы Аллы рассыпались по плечам, густые, мягкие.
И шуму вокруг непокорной Кориной становилось тогда еще больше, тем более, что и форму она носила не так, как все, а с неизменным белым воротничком, вывязанным так тщательно, что видны были все края фиалковых лепестков или остроугольных снежинок.
Математику и прочие точные науки Алла не любила, отдавала душу языкам и биологии, до страсти, упоенно, возилась с растениями и колбами, с подкормкой и перегноем, но так гармонично возилась, что умудрялась при этом сохранить безупречными и передник, и руки.
На руках у нее всегда были прозрачные медицинские перчатки.
Она ловко стаскивала их со своих маленьких ручек, будто бы - вторую кожу, без единой дырочки, только чуть растягивала.
Одноклассницы знали, что в доме молчуньи Аллочки много таких перчаток и еще - странных блестящих инструментов – ее мать работала хирургической сестрой в местной больнице – но попросить Аллу принести перчатки и для них они как-то стеснялись.
Просто иногда подбирали чуть надорванную пару за нею.
***
Алла окончила школу с серебряной медалью, но всем подаркам на выпускной от родителей предпочла поездку на Балтику, к морю, к какой то дальней тетушке по матери, что жила на эстонском хуторе с десятком кур и юркой ручной белкой.
О белке говорили, что она умеет искать янтарь. Говорили, но верили этому мало.
Тетка Ева на все вопросы, усмехалась только, подбирая светлые волосы под легкую косынку, и пачкая руки тестом для утренних лепешек:
- Ищет то она ищет, да отдает, кому захочет. Может быть, и в соснах прячет. Попробуй, найди то, вот! – Тетка Ева говорила нараспев, словно песню пела, северную, с прохладцей и твердостью в слогах, буквах.
Она много возилась по хозяйству, и Алла все порывалась помогать ей кормить цыплят, белить курятник, выбирать яйца из-под несушек. Но тетка отсылала ее в дом: перебрать крупу, натереть до блеска медную турку для кофе, красиво сервировать стол к завтраку.
- Зачем нам лишняя посуда? – недоумевала поначалу Аллочка. – Мы же вдвоем…
- Красивый стол – капля сердечного праздника и дисциплина души. – пару раз спокойно и твердо ответила тетка Ева, и Алла перестала спрашивать, вскоре научившись ловко и безошибочно расставлять на определенные места тарелки, блюдо с тостами, кофейные чашки, салфетницу, изящные деревянные подставки для яиц.
Завтракали просто: хлеб, сыр, вареные яйца, масло, иногда фруктовый салат, тоже простой – яблоки и морковь, оранжевая, как брызги солнца….
Орехи и травы пахучие они с теткой Евой отдавали с радостью белке, что навещала их трапезы, впрыгивая внезапно в окно или же - на порожек веранды.
Эльза вертела головкой со сторожкими ушками, выпрашивая кусочек яблока или тоста. Тогда она сидела, молитвенно сложив длинные и цепкие лапки, похожая на индийского маленького божка или мягкую игрушку. Ее серовато черная шерстка, с рыжеватым подбрюшьем, переливалась, сверкала в лучах полуденного солнца.
Однажды проказница ловко забралась на плечо Аллы, и та потом долго ежилась от ощущения свежих царапин, что саднили до самого вечера.
Тетка Ева строго улыбалась, обрабатывая царапины йодом.
- Ты поосторожнее с Эльзой. У белок тут прививок нет.
Девушка тотчас рассмеялась, позабыв про царапины. Тепло уютно ей было у тетушки, несмотря на молчаливость той и кажущуюся суровость. Уезжать не хотелось. Никак. Алла старалась об отъезде не думать!
Балтийская гостья любила допоздна гулять в дюнах в сосновом пролеске, отправляясь туда с корзинкой, в которой лежали бутерброды, бутылка воды, книга, незатейливое шитье.
Однажды в корзинке случайно обнаружилась и хитрая Эльза. Съевшая сырный тост и мирно заснувшая на книге.
Так что, Альгиса в дюнах они встретили вдвоем, и неизвестно, кому он понравился больше: Алле или же - Эльзе.
Парень с черной прядью в светлых волосах и модной сумкой – кофром для фотоаппарата через плечо, был в меру дружелюбен, открыт, немногословен и при первом же знакомстве с Эльзой умудрился погладить ее, измерить указательным и большим пальцем ее хвостик, перепонки на цепких лапах и покормить белку непоседу с ладони семенами ее любимой черной сосны.
При этом он еще сделал десяток снимков, шелкнув затвором камеры.
- Я собкор университетской газеты, нужны будут снимки для отчета о летних каникулах, - объяснил он Алле, осторожно освобождая палец из цепких лап любопытной летяги Эльзы.
- Ты хоть раз видела, как она летает?
- Нет – распахнуто и удивлённо Алла смотрела на Альгиса. Она просто думала о том, как странно, что так созвучны их имена. Будто бы рифма в слове
- Но и как она янтарь собирает, я тоже не видела…
А она – собирает? Здорово! Вот бы снять это диво! - Потрясенно выдохнул Альгис и рассмеялся.
Алла в ответ могла лишь кивнуть. От его смеха у нее захватило дух, засосало под ложечкой. Она поняла, что влюбилась. Навсегда, бесповоротно.
Они уговорились вместе усердно наблюдать за Эльзой в дюнах, чтобы постичь все ее беличьи хитрости и тайны, но планам этим не суждено было исполниться.
Вскоре оказалось, что они могут быть поглощены лишь друг другом, а камера фотоаппарата Альгиса способна хранить лишь снимки, где светящаяся улыбкой Алла, то примеряла летнюю панаму на голову, то с руки кормила орехами Эльзу, то чистила яблоко за столиком на веранде, сосредоточенно хмурясь.
- Улыбайся, тебе не идет быть сердитой! – Все время тормошил ее Альгис.
А она только щурилась на солнце, утопая по щиколотку в песке дюн, вдыхала сосновый, пряный воздух, не отрываясь, смотрела на него…
И все, чего ей в этот момент хотелось, это - поцеловать черную прядь волос у него на лбу, взлохматить эту странную, волнующую челку….
Они целовались и она находила в этих поцелуях и вкус верескового меда, что утром, к завтраку в глиняном, прохладном горшочке подавала тетушка Ева, и аромат шишек черной смолы, то неустанно лущила проворными коготками неугомонная Эльза… Она казалось, не ревновала Аллу к Альгису вовсе, но к вечеру карманы его линялых джинсов или выгоревших на солнце вельветовых брюк оказывались набиты ее бесхитростными подарками: кусочками древесной коры, мха гладкими камешками, крохотными как бусины тончайшего ожерелья. И где Эльза только их находила, и как удерживала в своих лапках?
Альгис за все подарки однажды отблагодарил неугомонного и преданного зверька тем, что принес ей несколько желудей. Где он их взял? Дубы в дюнах не водились. Алла восхищённо жмурилась. Она давно считала Альгиса немного дерзким волшебником, но никому в этом не могла признаться. Даже и тетушке Еве.
Эльза осторожно взяла их своими лапками, поднесла к мордочке, обнюхала и зажав в коготках, стремительно понеслась на песчаную отмель, к чернеющим поодаль соснам, взлетела на них, скрылась в в гуще ветвей. Алла и Альгис не смогли увидеть, куда скрылась их любимая проказница, и, главное, – зачем?
… Эльза вернулась минут через двадцать и проворно вложила в карман джинсов Альгиса, что- то округлое и довольно твердое на ощупь.
Ай, моя умница! – ласково проговорил Альгис, привычно погружая пальцы в шерстку повисшей у него на ноге белки. – Давай посмотрим, что ты мне принесла?
Когда юноша широко и резко раскрыл ладонь, то смог лишь восхищенно выдохнуть…
Эльза одарила его редчайшими по форме, слегка продолговатыми и прозрачными янтаринами, в середине меняющими цвет с ярко солнечного на густо коньячный, будто бы солнце уже настоялась в янтаре сотни лет.
Вот это подарок! – Алла не могла отвести от чудных осколков загустевшей смолы глаз- Не потеряй! Надо тетке Еве показать. Значит, не зря про Эльзу ходят легенды, что он знает, где лежит янтарь.
Альгис молча подошел к девушке и вложил янтарное сокровище в ее ладони, осторожно зажав ее тонкие пальчики в кулачок.
- Пусть будет все это у тебя, Алчонок? Договорились? Вернусь после практики в Тарту, закажем тебе кольцо и серьги. Как свадебный подарок. От жениха. – И юноша озорно подмигнул оробевшей девушке.
Да, от волнения Алла не смогла ничего ответить, лишь осторожно прижалась к его груди. Они стояли на песчаной отмели, обнявшись, - слившись воедино в лучах нежаркого балтийского солнца, словно опаленные его янтарным светом. День близился к закату.
***
Украшение - гарнитур из необычного цвета янтаря: две крупных, каплевидных серьги, и кольцо в серебряном овале, с темной вязью из дубовых листьев, составляло неизменную часть любого наряда полковника военной медицинской службы,– хирурга и профессора военной кафедры, Аллы Андреевны Кориной. Других украшений она никогда не носила, если не считать только еще черного гребня в ровной седине ее пышных, густых волос.
Уважаемая всеми, несгибаемая и улыбчивая неизменно, на всех экзаменах и во всех приемных комиссиях, «Аллочка – профессор» поседела очень рано.
Студенты точно знали от других преподавателей, что это произошло с нею еще в юности, когда она узнала о гибели жениха, что подорвался на мине, проходя горное ущелье. Его отряд возвращался из командировки в один из районов Чечни… Это случилось давним – давно, еще в смутные девяностые, непонятной тогда, да и сейчас, пожалуй, многим, войне.
Впрочем, седина Аллу Андреевну никогда не портила. Напротив, завораживающе ей шла….
28 февраля 2024 г.
@Лана Астрикова..