- Вадим, если ты уже закончил, сдавай работу… — сказала молодая учительница.
Она была маленького роста, худенькая, с короткой стрижкой. Яркая цветастая блузка и джинсы ей очень идут, делают ее еще моложе. Одиннадцатилетний мальчик, темноволосый и крепкого сложения, встал с предпоследней парты и, щелкая автоматической ручкой, нес тетрадь. У него были густые и пышные темные волосы сверху, но коротко острижены на висках и затылке. Его карие глаза выразительны, делая его практически красавцем. Был бы он очарователен, если бы не детское, высокомерное и нахальное выражение лица.
— Теперь можешь идти домой, оценку узнаешь позже… — прозвучал тихий и спокойный голос Ольги Степановны.
— А я не хочу домой, — вызывающе ответил Вадим.
Ольга Степановна, умело направляя упрямство в полезное русло, вежливо попросила:
— Тогда, пожалуйста, вымой доску.
Ученик убежал и через полминуты вернулся с мокрой тряпкой. Ольга Степановна молча наблюдала, как исчезают с доски ее написанные аккуратные цифры с наклоном вправо. Девочки близняшки, забыв о домашней работе, глядели на Вадима своими блестящими как пуговки глазами. Толстенький белобрысый мальчишка в футболке с надписью "Роналдо — супер!" поднял большой палец вверх, показывая "класс". Однако Вадим не обращал на них внимания, он смотрел на учительницу непрерывно. Ольга Степановна открыла сумочку, стоящую на столе, но ничего не достала оттуда.
— Теперь возьми листок и реши задачу номер восемьдесят пять.
Вадим был самым непредсказуемым из всех ребят: на одном уроке он мог написать контрольную быстрее всех, а на другом не справляться с самой простой задачей. Полностью сосредоточиться он мог только на олимпиадах: там у него был шанс стать победителем. Он любил чувствовать свое превосходство во всем.
Вадим возвратился на свое место, открыл новенький учебник математики и начал листать страницы. Однако через минуту он отложил его в сторону, повернулся к задней парте и, сидя вполоборота, начал шептать:
— Привет, Полетаев. Ты не бегаешь, а летаешь, и причем очень хорошо, а с математикой проблемы? Может, помочь с задачей?
Мальчик, к которому он обращался, внимательно смотрел в черновик и крошечные грязные бумажки с заданиями в своих руках. Его короткие каштановые волосы торчали во все стороны, а свитер с потертыми рукавами, по всей видимости, принадлежал его старшему брату. Из-под штанин виднелись полосатые носки – он уже вырос из этих брюк.
— Классный у тебя свитер… Предпочитаешь стиль "а-ля бомжа"? Или у твоей мамаши детей больше, чем денег?
Полетаев делал вид, что не слышит, но его ухо начинало краснеть. Его сосед по парте быстро переписывал работу с черновика на чистовик. Небольшие темные глаза, немного раскосые, придавали ему сходство с корейцем. "Кореец", быстро присоединившийся к стороне недотепы-одноклассника, время от времени сердито ворочался на Вадима.
— У тебя проблемы не только с мозгами, но и со слухом? Слышь, Сухарь, наш Жорик-отстолик оглох.
Сухарь, тот самый мальчишка в футболке, верный "оруженосец" вадима, толкнул своего друга локтем. Оба ухмылялись услужливо.
— В чем дело, Вадим? — в голосе Ольги Степановны проскальзывали нотки раздражения. — Я дала тебе задание. Пожалуйста, не мешай тем, кто еще не закончил.
Она попыталась придать голосу как можно больше строгости, но он звучал неуверенно и даже по-детски. Она знала, что этот мальчик не услышит ее. Вадим был физически развит, умел и острый на язык. Его лидерство было основано на том, что девочки влюблялись в него, а мальчишки боялись его. Год, потраченный Ольгой Степановной на его воспитание, не прошел даром: на стене его кабинета красовались разноцветные вымпелы, которые он завоевывал на олимпиадах. Однако он по-прежнему оставался проблемой и гордостью пятого "Б" класса.
Вадим уставился в учебник, но вскоре вернулся к своему содержательному монологу. Нехотя встала учительница и подошла к его парте. Увидев, что она отвлеклась, ученики начали возиться: по классу пробегал шорох, кто-то перебрасывал через парту записку, кто-то хватал просунутую между стульями тетрадь, а из чьей-то спортивной сумки выкатывался новенький теннисный мячик. В глубине души довольная тем, что ее отвлекли от Вадима, Ольга Степановна подняла мячик и произнесла коронную фразу всех учителей:
- Какая прелесть! После уроков отдам. Ребята, тише…
Ее улыбка вышла натянутой. Постучав ручкой по одной из парт, учительница вернулась на свое место и начала сосредоточенно проверять тетрадь. Краем глаза она наблюдала за Вадимом: он продолжал сидеть в полоборота. Классная руководительница ждала спасительного звонка, хотя до конца урока оставалось еще целых десять минут. Выгнать Вадима из класса она не могла: уж очень не хотела слышать любимое изречение директора: "удаление учащегося из аудитории говорит о вашем педагогическом бессилии".
Он любил умные фразы и всегда говорил их с открытой, веселой улыбкой. Как и полагается истинному монарху, директор не любил инакомыслящих. Наталья Петровна считала, что на олимпиады нужно посылать не только отличников, но и середняков, за что и расплачивалась на педсоветах. Ее обвиняли и в неаккуратном ведении документации, журят за несвоевременную сдачу журнала и упрекают за вульгарный внешний вид.
Наталья Петровна сутулилась, но тут же выпрямляла спину, стараясь придать лицу беззаботное, приветливое выражение. Она всегда разворачивала плечи, если внутри у нее все сжималось, чтобы никто не увидел ее слабых мест. Проверив тетрадь, она сделала последнюю попытку отвлечь упрямого ученика.
- Вадим, у тебя четверка. Хочешь узнать, почему?
- Нет! - он кричит с места, даже не поворачиваясь. - Жорик-отстолик, у тебя опилки вместо мозгов,- шепчет он.
Женя Полетаев опускает руку, якобы для того, чтобы опереться на сиденье стула. Ухо пылает словно мак. "Кореец" откладывает тетрадки в сторону. Он сидит, стиснув зубы, его худенькая рука, лежащая на парте, сжимается в кулак.
- У твоей мамаши тоже. И у братьев,- продолжает Вадик. - Это братья-близнецы, только разные отцы... Гы-гы...
Полетаев медленно достает из кармана желтую кругленькую коробочку из-под Киндер Сюрприза.
- Когда я вырасту,- не унимается Вадик, - Я куплю себе машину, вишневый БМW, как у папы. Тебе такой и не снился...
Женька кладет ручку и, не глядя на Вадика, открывает коробочку.
- Что у тебя под партой? Шпаргалка? Тебя и шпаргалка не спасет! Ты увидишь мою машину и упадешь!
Фото вишневого БМW красуются на черновой тетрадке и на дневнике бессменного лидера. Даже к сумке приколот круглый значок с красной машиной.
Вадик открывает рот, чтобы еще что-то сказать, и вдруг Женька выбрасывает руку вперед, однако не для удара… Ученики, словно по команде, поднимают головы. По классу, словно мелкий зверек, пробегает шорох… Он быстро растет и превращается в пучеглазого смехомонстра с тремя белозубыми ртами. Кто-то вскрикивает, кто-то выскакивает с места.
- Тише! Замолчите! - командует учительница.
Она умеет быть твердой, когда нужно, однако пучеглазый смехомонстр уже ощутил свою силу и бегает по классу, перепрыгивая с парты на парту.
Вадик пытается выплюнуть ластик, заткнувший его открытый рот, но канцелярская принадлежность повисает на дальновидно прилепленной к ней яркой жвачке. "Поверженный диктатор" пытается избавиться от нее, но изо рта тянется длинная ядовито-розовая резинка… Девочки близняшки громко хохочут. Белобрысый Сухарь, трясясь от смеха, помогает встать упавшему на пол приятелю.
- Что за шум?
В класс входит мужчина лет тридцати пяти. Смуглый и красивый, в белой рубашке и черном, идеально скроенном костюме. Он очень похож на персонажа с рекламного фото, которые часто клеят на оконные стекла, прикрепляют к столбам и даже вешают на деревья. Судя по всему, этому солидному гражданину надоело рекламировать страховую компанию или Альфа-Банк, и он сбежал с дерева.
Ребята, сидевшие впереди и заметившие его моментально, смехом подавились и поспешно встали, с виноватым видом уставившись в пол. Шквал смеха, достигший своего пика, начал постепенно утихать. Белозубый монстр, словно дичь, увидевшая дрессировщика с кнутом, внезапно рыча, покатился к клетке, чтобы, прижав хвост, проскользнуть в нее. По классу пошли шепоты: "Директор... директор..."
— Опять ваш класс, Ольга Степановна...
— Вы правы, Григорий Викторович... — Ольга Степановна улыбается, но нос ее предательски краснеет. — Те же на манеже.
Директор подходит к последней парте, за которой Вадик все еще борется, чтобы оторвать жвачку от губ. Наконец, ему удается, и ластик улетает на пол.
— Что ж, я жду объяснений.
— Вадим сорвал самостоятельную работу, он оскорбил одноклассника и получил по заслугам... — голос молодой учительницы звучит тихо, но уверенно.
— Что ж, оба виновника будут наказаны. Однако учтите, что отсутствие психологического контакта с учеником говорит о вашей несостоятельности... — директор снова улыбается. Несомненно, его без проблем приняла бы любая американская киностудия.
Тут "кореец" встает и с пола поднимает знаменитый ластик. Тишина. Слышно, как каракуля карандаша падает на пол. Все смотрят на мальчика, не сводя с него глаз. Он подходит к Григорию Викторовичу и пристально смотрит на него снизу вверх. Смотрит открыто, без страха, с торжествующей усмешкой. В моменте самодовольного взгляда директора проскальзывает растерянность, но тут же его осознание возвращает его на прежний курс, и он спрашивает:
— В чем дело?
— Вот в чем!
Едва дотянувшись, "кореец" толкает директора в грудь, как старых друзей. Ластик, притянутый к черному пиджаку, выглядит очень эффектно, не хуже розы на петлице жениха.
По-прежнему слышатся робкие смешки. Ольга Степановна, забыв о педсоветах, больше походя на инквизиторские трибуналы, о том, что в последнее время из последних сил старается казаться веселой, вдруг начинает искренне и громко смеяться. Смеется, как человек, который принял решение и которому уже нечего бояться, а значит, не о чем и сожалеть. Ее смех очень приятный — нежный и звонкий, словно звон колокольчика. Смехомонстр, до этого момента притворяющийся слабаком, выбегает из клетки и расхохотавшись, продолжает смеяться в три огромные белозубые пасти...
Продолжение следует...