Мы с мамой очень любим животных. По сей день она нет-нет да принесет с улицы какую-нибудь кошку. Сколько их прошло через наши руки -- а я помню каждую, и у каждой история на отдельный пост.
На момент описываемых событий у нас жили собака, кот и кошка.
Новый жилец появился благодаря собаке. На прогулке она схватила голубя и, верно, растерзала бы, да я отняла. С виду голубь как голубь, но вместо того, чтобы улететь подальше от опасности, он завалился в полете на бок и упал на землю.
Сперва я подумала, что это собака зубами повредила птице крыло. Но нет -- он взлетал, исправно махал крыльями, однако вскоре описывал полукруг и падал вбок. Дело было зимой, и птицу, не умевшую оторваться от земли, ждала верная смерть.
Конечно, мертвые голуби не редкость для города. То и дело натыкаешься на них, так что даже дети, привыкнув, не обращают на это внимания. И все же мне стало жалко голубя, и я понесла его домой.
Мама такому гостю не обрадовалась, но выдала мне коробку для него и сказала, чтобы я всем занималась сама. Я осмотрела голубя -- с ним явно происходило что-то странное. Он сидел, не проявляя никакого интереса к новой обстановке, а голова его нет-нет да выворачивалась на 180 градусов, так что клюв оказывался сверху, а глаза снизу. Еда моего гостя тоже не заинтересовала.
На следующий день я повезла Гешу (подходящее имя для голубя, не так ли?) к ветеринару. В моей любимой клинике, куда я водила всех наших зверей, сказали, что птицами не занимаются, и отправили в другую. В другой клинике птицами занимались, но голуби вряд ли были их частыми пациентами. Доктор, как и мама, была не в восторге от моего друга. Голуби разносят заразу, никогда больше не берите их в дом, -- сказала она мне. Однако Гешу осмотрела.
Это птичий вирус. Проявляется апатией, нарушением координации, неестественным положением головы. Для людей и зверей не опасен. Приходите на уколы. Кормите силой, иначе есть не будет.
Дома Геша переехал в кошачью корзинку, засыпанную кошачьим же наполнителем. В первые дни кормить его было сущим мучением -- разжимая одной рукой крошечный упрямый клюв, другой я пыталась попасть в него крупинкой пшена. Получив таким образом пять или шесть крупинок, Геша вдруг оживал и остальное склевывал сам.
Курс уколов сделал свое дело, и уже через неделю Геша ел самостоятельно. Раз в день, заперев комнату от своих прожорливых зверей, я выпускала его из корзины. Поначалу он только бегал по полу, взлетал очень низко и всего на несколько секунд. Постепенно держался в воздухе все увереннее и, наконец, научился взлетать на шкафы.
Геша оказался меломаном. Я играла ему на фортепиано и пела, он слушал, склонив голову на бок. Если песня ему не нравилсь, он возмущенно хлопал крыльями. Мы подружились -- он охотно шел в руки, а однажды во время прогулки по комнате голубь взлетел мне на плечо и ласково прижался к щеке. Я до сих пор помню его теплую тяжесть и шелковистые перья.
Но птица есть птица, ей плохо в клетке. Болезнь прошла, и Геша стал протестовать. По ночам он хлопал крыльями в своей корзине, а во время прогулок взлетал на шкафы и не давался в руки.
Я поняла, что нашей короткой дружбе пришел конец, ведь сколько голубя ни корми, смотреть он будет на улицу. Я открыла окно, посадила Гешу на подоконник. Минут 10 он собирался с духом, затем улетел в свою голубиную жизнь.