И всё же наступила пора, когда дочь пошла в школу. Это был сентябрь 1990 года. В это время русские школы в Туркмении ещё были, в Ташаузе имелись три таких. Ближайшая от нашего дома находилась в 15 минутах ходьбы неспешным шагом. Единственным серьёзным препятствием на пути к школе была оживленная дорога между нашим микрорайоном (Восточным) и Центральным. Катя и Юра, дети наших коллег тоже пошли в первый класс, и им было гораздо ближе добираться, и дорогу не надо переходить, так как жили они тоже в Центральном микрорайоне. Но что делать, в нашем околотке школы имелись только туркменские. В Ташаузе, областном центре, школ было много, не менее 25, и подавляющее большинство было с преподаванием на родном языке. По-моему, были даже узбекские школы (или классы).
Вот поэтому первенцы нашего научного отдела дружной компанией все поступили в один класс к замечательной учительнице начальных классов: Наталье Анатольевне. Женя Затока уже тогда подрабатывала в этой школе, преподавала биологию, диплом-то имелся! Именно она нашла всем нам первую учительницу, так как уже освоилась в педагогическом коллективе.
Аню, Катю и Юру ещё приняли в октябрята. А вот после 1990 года все общественно-политические мероприятия отменили. На память сохранилось фото с этого праздника. Можно сказать, последний привет от КПСС.
Начальную школу Аня закончила хорошо, потом с успехом перешла в среднюю, только уже в Екатеринбурге. С благодарностью вспоминаем её первую учительницу.
А вот Алёше не очень повезло. В следующем году не было безусловного выбора. Его записали в класс к молодой туркменке. По отзывам это была способная девочка. Но в её классе Лёша был единственным ребёнком с родным русским языком. Волей неволей учительнице чаще приходилось объяснять детям материал на туркменском. Через пару недель мы всё же попросили перевести сына в класс, где хотя бы были несколько русско-говорящих учеников. К нам прислушались. Но учительница была не подарок. Так что сын скорее обучался дома, а не в школе.
А в начале второго класса пришёл домой со сломанным передним зубом. И зуб этот был уже не молочным, а постоянным. Пошла разбираться, что произошло. Оказывается на перемене дети носились по школьному двору без присмотра педагога. А двор устлан бетонными плитами. Толкнули, упал, лицом на бетон. Не найдя понимания в лице Лёшиной учительницы в вопросах охраны здоровья учеников, я перевела сына на домашнее обучение. Иногда мы ходили с ним на консультации к Аниной учительнице. Второй класс он закончил хорошо. На третий год я рискнула снова отправить его в школу. И очередной год прошёл без приключений. А потом мы уехали на Урал.
Хоть дети наши в Туркмении обучались только в начальной школе, но мне пришлось поработать в средней и в высшей. Вот как это было.
Как-то Женя Затока, которая уже уволилась из заповедника и перешла окончательно работать в школу, предложила мне повести химию у старшеклассников. ГОРОНО попросил её, но ей было неудобно мотаться из школы в школу. Потому что образовательное учреждение, где пропал учитель химии среди учебного года, находилась далековато от наших домов. Я имела опыт преподавания в 5-7 классах ботаники и зоологии (это моя педпрактика в универе растянулась на целую четверть). Решила, что полторы четверти выдержу.
То ли учащиеся уже стали взрослее, то ли бывший учитель их построил, но на уроках была тишина. Я с удовольствием им объясняла свойства кислот и щелочей и основы химических производств. А тем, кто постарше - органическую химию, это было ещё интереснее. У химического кабинета была лабораторная комната с набором реактивов, и мне даже удалось провести лабораторные работы. В целом у меня остались приятные впечатления о старшеклассниках, хотя как и всюду были талантливые, а были совсем безразличные. Это относилось в основном к туркменским девочкам.
Эту закономерность я подметила, когда вела курс лесоведения в Ташаузском филиале Туркменского лесотехнического института. Представьте, был такой. В Ташаузе филиал просуществовал недолго, видимо из-за кадрового голода его всё же закрыли. Но мне, как прослушавшей курс лесоведения на моей родной кафедре биогеоценологии и охраны природы, прямо настоятельно порекомендовали впрячься в образовательный процесс. Хорошо, что это был октябрь-декабрь.
Учебник по лесоведению в Туркмении был в библиотеке один. Выпущенный для студентов ВУЗов средней полосы, с описанием хвойных и лиственных лесов, с методиками оценки и учета сосен и дубов. Так что мне приходилось адаптировать лекции к саксаульникам и тугаям. Но основные способы расчета объема древесины всё же надо было донести. Каково же было моё удивление, когда почти вся группа не смогла вспомнить как вычисляется не только объём цилиндра, но и даже площадь круга.
Потом мы беседовали со студентами на зачёте. Кто-то, кому реально нужно было выучиться и пойти по карьерной лестнице, отвечали мне на вопросы программы. А те, кому нужны были просто корочки, разговаривали за жизнь. Рассказывали, почему им нужен диплом. Девочкам, чтобы больше калым дали. У мальчиков были папы в начальниках, и чтобы получить кресло по наследству, нужны были корочки ВУЗа.
С приходом к власти Туркменбаши высшую школу вообще сократили до двух лет бучения. Ну чего бедным студентам мучиться! Так что за высшим образованием те, кому надо, поехали в Россию, а потом и в Турцию. И если среднее образование в девяностые в России увеличили до 11 лет, то в Туркмении сократили до 9. А русские школы вообще упразднили. Хотя туркменский язык там преподавали наряду с английским, даже учебники были.
Вот такие кратенькие воспоминания об образовании в Туркмении 90-х у меня получились.
Спасибо, что читаете! С уважением, Елена.
Другие туркменские рассказы в подборке:
Дополняют историю воспоминания в эпистолярном жанре:
#Туркмения #Жизнь_в_Туркмении #Работа_в_Туркмении #школа_ в_Туркмении #жизнь_в_СССР