Без выпендрёжа
Андрей Пустогаров, Аппендицит. Москва-2023: Издатель ИП Бабина О.М. «ИД РИС»
«Из сопла вырвались хлопья белой пивной пены,
и ракета полетела в небо — всё выше, и выше, и выше...» Фраза из книги
Finis vitae, sed non amoris. (лат.) — Жизнь кончается, любовь никогда!
«“Свобода приходит нагая, бросая на сердце цветы”, — написал один русский поэт году этак в семнадцатом (наверняка уже стоит добавить — прошлого века). Теперь свобода чаще всего приходит, бросая бомбы. И после её прихода многие остаются голыми.
Хлебникову лет через восемь ответил Пастернак: “История не в том, что мы носили, // а в том, как нас пускали нагишом”. Эта история — или свобода? — может в любой момент постучать в твою дверь. И освободить тебя от твоей колы и твоих сигарет». — Это очень честная непредвзятая книга. Сегрегированная обрывками воспоминаний. В процессе чтения калейдоскопическими пазлами складывающихся в объёмную картину мира: в цвете.
В первую очередь хотелось бы сказать — Андрея Пустогарова знаю лет 300, не менее. Ставил его на личных ресурсах, в журналах. Читал его на иных порталах, не суть…
Андрей, — чего, кстати, многие, по-видимому, не слыхали: — блестящий переводчик. Вот что он сам говорит о той непростой творческой работе, сопутствующем ей заразном вирусе подражания — и в шутку, и всерьёз:
[Примеры переводов А.П.: «Поэзия на европейских языках». Бруно Шульц.]
Также Андрей блистательный толкователь (запрятанных) авторских смыслов — былых времён и не только.
Можно въяве примерить к реальности преображения в исполнении А.П. доктора Булгакова, либо изящные интерпретации советских кинолент. Или филигранное раскрытие загадки Гамлета чрез лицемерие Розенкранца с Гильденстерном. Н-да…
Новая книга А.Пустогарова, которую мы представляем, с первых страниц, строк поражает именно режущей глаз действительностью, точнее, действенностью происходящего — истинностью, подлинностью сущего.
Книга — прозаическая. Рассказики в первой части — короткие. Но очень и очень жизненные. Светлые. Выписаны быстрой профессиональной рукой профессионального скетчиста: вплоть до аллюзий зощенковского фельетона, почему нет?..
Разумеется, поначалу речь — об СССР. Но — не пресно-скупо, не по-газетному да по-советски. И не возвышенно-патриотично, нет. А — чрезвычайно объективно. Весьма реально. The real thing. Real sketch. Andrey's real life: без выпендрёжа.
Как, скажем, сносили достославную гостиницу «Москва». Как жилось бедным учёным в филиале Института атомной энергетики. И как «чморили» в СССР евреев: да-да, ярчайшая страница той эпохи — наряду с пресловутым дефицитом, кухонным пьянством и джинсами: «…по мере убывания водки круг евреев всё расширялся».
Застойное бухло — жЫрной строкой. Причём чёткой, отточенной. Ведь алкогольно-«вытрезвительное» бытие в Союзе — не то что отдельная история, нет. Это — «Вселенная Марвел» в определённом ерофеевском смысле. Измы́шленной из мультяшных обёрток недоступных американских жвачек, переводных (клейко-водяных) картинок в замес с «осколками зеркал и бутылочного стекла, сигаретным “золотцем”»…
Прекрасно и с юмором разбираясь в хитросплетениях «капээсэсовской» жизни, автор уверенным маркером обходит краеугольные камни, а зачем? Ведь мы так и обретались как бы нехотя: вроде как не касаясь каракулевых «этих» — там, на больших кумачовых трибунах. У них своя жизнь. У нас — своя. Мало того, как факт «высшего разума» — в отличие «хотелок» завзятых диссидентов — герой Пустогарова желает заграбастать политическое убежище не где-нибудь, а… в Северной Корее. То — вышка советско-политического сарказма. Эзоповой апокалиптики. Чем Андрей обладает вполне.
Итак, социалистическое детство автора. Львовские бабушка с дедом (что звучит ныне крайне удручающе).
Далее — Подмосковье. Собственно Москва. Эскалатор (что может быть невероятней для ребёнка?) Битлы, роллинги. Мюнхенские Баховские хор с оркестром. Спекулянты.
Немного исторических (и истерически) семейных, в приоритете львовских, ремарок, обёрнутых во флёр детских грёз. Отроческих. Юношеских.
Следом — сборник цветастых текстов разных лет. Разных настроений. В основном невеликого формата. В том числе — пьеса (причём очень кинематографичная). Сказки, ироничные и не очень. Саги «под Зощенко» я уже упоминал. Но проглядывают и булгаковские нотки: «Из дневника врача: “Сегодня опять взошло солнце”».
Незаурядно хорош рассказ о жизни после смерти «Страшный суд». Он особенно булгаковский, только — со счастливым концом, не печально-печальным.
«Физиологические» историйки (как говорил Чехов) абсолютно обо всём. От происшествий с Иисусом Навином, пророческих снов Пилата, филистимлянских побоищ, нероновского Рима — до русских криминальных разборок и… фантастических предчувствий будущего.
Сейчас — моя любимая обзорная главка. Ну, типа из серии удачных (по моему мнению) фразеологизмов, высказываний, мемов. Под названием:
Гениальности
В финале поставлю стихотворение, прочитанное героем новеллы «Странные движения души». Тонко, несколькими штрихами очерчивающее феноменальную обстановку неясных, неспокойных лет увертюры 1990-х, о коих идёт повествование (перевод с укр. стихотворения Ю.Андруховича):
Один из недобитых в девяносто первом
преградил мне, подбитому, дорогу
среди ночного города.
Произнося первую строку, он вытянул руку и ладонью указал
на меня. Дальше там было так:
Ночной город принадлежит им —
я, наверное, единственный, кто об этом знает.
Он тоже хотел пива —
пьяный мародёр, участник боевых действий и т.д.
«Брат! — сказал он мне. — Брат!
Пиво кончилось, представляешь?
Пиво кончилось, жена ушла!»
Я и не знал, что на свете есть такое отчаянье.
Мне всё чудилось что-то о трети вод
и полыни.
Ангел в футболке с третьим номером шёл по небу,
трубя в свою дурацкую дудку.
Мы обнялись, как перед расстрелом.
Прошу прощения, перед рассветом.
Прошу прощения и я, коли упустил кое-чего из вкратце обрисованной книги писателя, переводчика, интерпретатора и поэта Андрея Пустогарова. Думаю, его произведение великолепно всё расскажет само́ за себя. Будучи самоценным и без комментаторских сопровождений. Ведь у всех нас, «маленьких больших» мальчиков и деффчонок, болел в детстве животик. И стопро многих проверяли в поликлинике на аппендицит и... Не обнаружили.
Эта и подобные ей острые зацепки, пойманные писателем, сопутствующие нашей памяти until the final (вплоть до конца) — и есть то зерно. Та фишка, которую удачно поймал автор.
Примечания:
Курсивом даны отрывки текста из книги А.Пустогарова.
P.S. А вот ещё одно фото из книги.
Андрей поясняет:
Игорь ФУНТ