42 подписчика

Александр Окунь: власть должна осознать, что творческие люди – не только источник хлопот

2 марта 20242 мар 2024

7 мин

Вчера у меня случился конфуз. Мои постоянные читатели заметили, что я перешел на выкладку четырех постов каждый день: один публицистический, один информационный, «Доживем до завтра» и «Хокку». И подсказать тематику информационных постов я попросил тех, с которыми я уже почти полвека. И мне предложили подобрать «Прямую речь» – интервью и монологи на гуманитарные темы. Политикой я не очень интересуюсь, разве что культурной.

Я нашел семь монологов/диалогов довольно быстро. Все их я слушал, качество мысли - гарантированное, но решил все-таки переслушать. Начал и понял – могу анонсировать только один, остальные – только с нарушением закона.

И почему так случилось? Задумался и вспомнил, что 16 лет назад – еще не было «Свежей газеты» – мне разрешили в «Самарской газете» вести «Гайд-парк» – рубрику с полосным материалом 2–4 раза в месяц. И нашел там ответ на интересующий меня вопрос. Нашел и решил поделиться с вами. Напомню, на дворе был июнь 2008 года.

Александр Окунь: власть должна осознать, что творческие люди – не только источник хлопот

Если среди нескончаемого веселья вы никогда не испытывали жгучего чувства одиночества, вы вряд ли поймете предмет разговора с моим сегодняшним собеседником. С Александром Борисовичем ОКУНЕМ, доцентом Самарского государственного университета, специалистом по американской истории, мы ровесники: пионерское детство, комсомольская юность, начало самостоятельной жизни в период, когда страна упивалась безграничной свободой, и «середина жизни» в эпоху «новой стабильности».

– Саша, если оставить в покое политическую составляющую, в которой нам всегда отводилась пассивная роль наблюдателя, в «сухом остатке» останется жизнь, вполне умещающаяся в определение «культура», то есть систему исторически развивающихся надбиологических программ человеческой деятельности. Но и эту нашу жизнь непрерывно «строили»: власть предпринимала нескончаемые попытки выработать внятную программу культурного развития, и каждый раз очередная попытка оканчивалась фиаско. Такое впечатление, что эти программы никак не коррелируются с частными человеческими потребностями.

– На мой взгляд, жизнь людей, именуемых гордым именем «интеллигенция», вообще не должна зависеть от чьей-либо культурной политики, от того, что им предлагает так называемая элита. Каждый думающий человек, испытывающий потребность в… культурной информации, должен осуществлять собственную культурную политику. В Самаре сделать это сложнее, чем в Санкт-Петербурге или Венеции, но это данность.

– Но жизнь состоит из событий. Чем длиннее их ряд, тем полнее жизнь. И как день, месяц, неделю, год жить без них, в нескончаемой череде буден?

– События есть, но они индивидуальны. Событием может стать фильм, неинтересный для проката, который я посмотрел дома на DVD. А, между тем, жизнь «очагов культуры» ничего, кроме ощущения катастрофы, не вызывает.

<…> И потом – существует Интернет… Да множество способов построения своей индивидуальной культурной среды вне зависимости от представлений об этом мире министерства культуры.

– Позволь, но культурное событие – это только не носитель информации. Скорее набор эмоций, которые мы можем испытать. И замкнувшись в Сети или в обнимку с другом-DVD, человек лишает себя счастья общения…

– Вот с этим беда. Люди разобщены. Среда, ощущающая потребности в интеллектуальной жизни, не имеет центров притяжения. Даже «Ракурс» перестал быть таковым. Не потому, что начал плохо работать, – потому что работает так же, как и двадцать лет назад. Есть кружки по интересам: клуб любителей джаза – непонятно, кто это и где это, клуб филателистов. Но всё это на уровне самодеятельности.

– Тридцать лет назад у нас был заменитель подобного общения – кухня. Мы шли в соседний ларек, и «моя мать – Революция, мой отец – стакан портвейна»…

– Путь, который предначертывается сегодня – снова кухня. Дело не в ее размерах: это может быть особняк, вилла, яхта, блог. Неважно. Важно то, что власть – российская, любая – толкает человека на кухню, в некую субкультурную раковину.

– Разговор мы начали со слова «интеллигент», который на рубеже тех веков воспринимался как синоним слова «подвижник». И замыкая человека в сообществе себе подобных, власть лишается целого слоя просветителей, ориентированных на то, чтобы отдавать, а не только обогащаться.

– По моим наблюдениям, власть не заинтересована в подобных помощниках. Когда речь о массовых, «попсовых» акциях – концертах на Красной площади, некой демонстрации единства с народом, – тогда включается административный ресурс. Когда речь идет о сущностях – власти это не интересует, и «недемонстративная» жизнь уходит в маргинальность.

– Но ведь на этих концертах – тоже интеллигенция?!

– Конечно, нет. У интеллигенции есть два родовых признака: интеллектуальная свобода и, как следствие, критическое отношение к происходящему, а также осознание собственной миссии. Только эти два признака воедино. Если есть только первый – тогда это «кухня», если только второй – это хунвейбины.

– Давай предположим, что на себя нам наплевать: если что, мы уткнемся в свой «глубокий внутренний мир» и как-то просуществуем, но есть долг, который мы не можем ни на кого переложить, – это забота о собственных детях…

– Если их отправить по нашему пути, они окажутся среди маргиналов. Но очевидно, что им необходимо предоставить интеллектуальную свободу, дать возможность самим сделать выбор. Не лишать их возможности воспринимать мир собственными глазами. А как это реализуется в нашем мире – увы, «нам не дано предугадать».

– И получается, что мы подставляем наших детей под пакет законов о воспитании молодежи. И среди них – закон «о борьбе с молодежными субкультурами».

– Не драматизируй. Эта борьба ведется. С законопроектом, без законопроекта. Она ведется ежедневно – с помощью телеэфира, литературной и музыкальной «мукулатуры». Государство воспринимает нашу молодежь как потенциального преступника. Система во все времена критически мыслящего человека воспринимает как врага. И в данном случае мы имеем дело не более чем с откровенным признанием системой самого факта существования этой борьбы. Без соблюдения привычных форм внешнего приличия.

– И мы опять в ситуации, когда целесообразнее носить несколько масок – одну дома, другую на работе… И непонятно, которая из них – настоящая.

– А в нашей «социокультурной» ситуации никого не интересует ответ на этот вопрос.

– А нас самих?!

– Только нас. И мы должны «носить» свое настоящее лицо с собой, осознавая ответственность за то, что мы творим, и постараться максимально отстраниться от мнения, которое сложилось о тебе у других, – какая разница? Иной путь делает вас винтиком в системе.

– Да здравствует стратегия Карнеги – стратегия выживания и лицемерия!

– Кто сказал – «лицемерие»? Нужно всегда оставаться самим собой, а не приходить домой, стряхивать с себя прожитый день и только тогда начинать жить по-настоящему.

– Но, может быть, власть просто не знает, как правильно поступить? Может быть, она нуждается в подсказке?

– Есть замечательная формула, высказанная и реализованная «Великим Кормчим»: «Пусть расцветает тысяча цветов». Правда, когда «цветы зацвели» и власть поняла всю опасность этой программы, пришли хунвейбины, и началась «культурная революция». Но это единственная, универсальная, обращенная к людям концепция. Запреты должны касаться только общественно опасной деятельности…

– Десяти заповедей. Но государству удобнее с...

– …хунвейбинами. Да. Это «идеальная» модель человека.

– То, о чем ты говоришь, государству не нужно. А есть ли в России социальный институт, нуждающийся в подобной концепции? Церковь?

– Нет. Ей нужна паства. Ее стратегия – это большевизм сегодня. Те же слова, те же методы, те же административные рычаги, то же стремление к монополии на истину. Только с другим знаком.

– Ты максимально обобщаешь, но при этом культурная политика в Самаре все-таки иная, нежели в Москве и Питере, я боюсь даже вспомнить о Венеции.

– В Самаре отношение к культуре как к некому непонятно зачем существующему довеску к торговле, промышленности и прочему. Она есть, а раз так, то нужно что-то делать. А в Питере культура – значимый элемент общественной жизни.

– А ты не думаешь, что и Самаре есть свои «эрмитажи» и «мариинки», только мы об этом плохо информированы?

– Это и плохая информация, и определенное отторжение, выработанное годами. Но даже громкая премьера – как «Онегин» в оперном театре – не меняет общую атмосферу. Разовая акция, тонущая во всем остальном и не имеющая развития. Она нужна, она интересна, но она ничего не меняет. Нет даже резонанса. Того, которого она заслуживает.

– Нужен «Хиддинк»?

– Нужна политическая воля. Понимание властью того, что творческие люди – это не только источник хлопот. Без них невозможно полноценное житие.

– Так ведет себя власть, когда ощущает себя временщиком?

– Боюсь, что так власть ведет себя всегда. Она не ощущает себя временщиком. Она полагает, что пришла навсегда и потому может позволить вести себя как угодно.