СТАРАЯ ПЛЕНКА
Несколько лет назад умерли мои родители. Разбирая их квартиру, я наткнулась на футляр для магнитофонных бобин. О, старый советский магнитофон «Яуза»! Сейчас это большой раритет. Мой отец купил его, когда мы с братом были еще маленькие, по-моему, ходили в садик. Помню, когда у нас собирались гости, то они лихо танцевали что-то типа твиста под этот самый магнитофон. Нам, конечно, было смешно видеть дядь и теть, виляющих попами. Сейчас я понимаю, что они были еще молоды тогда. Так вот, футляр, такой пластмассовый, ромбовидной формы, а в нем несколько бобин. Хорошо, что подписаны. Тут и «АББА» и «Бони-М», и шансон, и рок-группы типа «Круиз». Это уже брат, когда подрос, записывал. Мои бобины были с Шуфутинским, Розенбаумом и Высоцким. Но одна бобина была просто уникальная, это была домашняя запись моего дня рождения, наверное, восьмилетнего, на который были приглашены подружки и папа записывал наши стихи и песни. Я не могла пройти мимо такой удачи, пошла и оцифровала эту запись. И вот, я слушаю…
Бодрый детский тоненький голосок с Окающим северным акцентом рапортует: «Читает Зимина Люба!». Это я.
«Лес покрылся инеем, словно серебром,
Белка так и прыгает рыжим огоньком.
Воробьи-сиротушки сели у окна,
Им не до веселья, ведь пришла зима».
Прочитала очень бойко, с настроением. Это стихотворение написала я по заданию любимой учительницы Алины Геннадьевны, хорошая была учительница у нас. Она была очень молода, приветлива, одевалась модно и мы всегда обращали внимание, как она одета и какая у нее прическа. Лариса Геннадьевна поставила мне тогда пятерку с тремя плюсами. Сама удивляюсь, как это я тогда могла такое написать? Но стихотворение неожиданно получило долгую жизнь. Оно осталось в памяти. Много лет спустя я дописала еще три куплета, для участия в конкурсе стихов для детей. Потом положила на музыку и получилась веселенькая песня «Зима».
Так, что там дальше? «Читает Янковская Света. Стихотворение «Декабрь»:
Нашу речку, словно в сказке,
За ночь вымостил мороз,
Обновил коньки, салазки,
Елку из лесу принес…»
И так далее. Рассказывает очень старательно, слегка в нос. Света моя двоюродная сестра. Они, это бабушка, тетя, дядя и Света жили тогда в частном доме, и мы ходили по выходным в гости к ним. Бабушка делала толстые блины с маслом, и мы, наевшись этой вкуснотищи, забирались на печку с родным братом Вовой, двоюродной сестрой Светой и начинали бесконечные байки, анекдоты, так мы их называли. Но это были, в основном, всякие страшилки. Взрослые сидели за столом, ели-пили, пели песни. А нам было хорошо на печке. Потом Янковские уехали в другой город, южный и теплый на большой реке Дон, а мы приезжали со своих северов погреться на жарком солнышке, поесть фруктов, покупаться и половить рыбу.
Это я отвлеклась, а что там дальше, по сценарию? Снова читаю я «Буря мглою небо кроет…» Все так же бойко, а в конце, слова «Где же кружка?», прямо ну очень громко и настойчиво.
Потом папа читает любимого Есенина «Не жалею, не зову, не плачу», декламирует очень театрально, драматично, по голосу слышно, что немного уже выпивши.
Дальше довольно стройный детский хор поет песню про море: «Море начинается с маленькой реки…». Потом еще одна песня, но уже не очень слажено спетая, про пионеров-героев, которые навечно остались в строю. Папа в конце помогает нам: «Шли они сквозь бури, шли они сквозь ветер…», но не помогло, не допели.
«Читает Шугаева Лена! Стихотворение «Вечно молодой». Очень длинное стихотворение про октябрят. Лена читает медленно, на фоне какой-то болтовни, да еще и микрофон фонит. Папа останавливает ее и ласково говорит: «Отдохни». Когда я уехала из родного города, мы с Леной еще долго переписывались, и даже один раз увиделись, когда я приезжала с мамой на родину. Это уже была взрослая Лена, другая, и немного чужая.
Снова читает Янковская Света, стих «Наши дела», читает старательно, как отличница. Она и была по-моему отличницей.
Так, дальше пошла музыкальная часть. Поет Валя Юркина песню про жирафа. У нее хороший слух, и голос, но она сильно картавит. А в этой песне много букв «р» и поэтому немного
смешно. Мы дружили втроем: Валя Юркина, Лена Шугаева и я. Помню, Валя очень любила отца, а он потом утонул, и это было для нее большим горем. У нее были еще старшая сестра и старший брат. Когда я приходила к ним в гости, сестра ее все время наводила марафет, то ногти красила, то прически обновляла свои. Показывала нам, как танцевать под хит группы «АББА» «Мани, мани, мани». Вообще дружба наша зародилась еще в яслях. Мы все ходили в один садик, потом в один класс, жили все рядом, и родители наши знали друг друга.
Снова песня. Поет наш хор, пионерская песня «Про картошку». Как, оказывается у нее много куплетов-то. Потом снова читает Зимина Люба, Лена Шугаева, пошли стихи про Ленина, про День Победы, про солдат, которые стоят на страже мира. Патриотичный был репертуар… Появился новый чтец: Обрезкова Марина. Стихотворение «Осень». Хорошо прочитала. Она занималась гимнастикой, мы с ней ходили на секцию этой самой гимнастики. Мы тогда вообще ходили на множество разных кружков и секций. Все это было бесплатно, ходили сами, никто не водил из родителей. Выбирали понравившийся, тогда много тренеров ходило по школам, зазывали детей. Мы с удовольствием записывались, потом когда надоедало, бросали, и шли на другой кружок. Я даже была в кружке юных натуралистов, конькобежном кружке, кройки и шитья, гимнастике, но дольше всех задержалась в хореографическо-танцевальном кружке. Мне там нравилось. А еще, когда я была уже в 4 классе, у нас открыли секцию фигурного катания. Мы им болели просто. Знали всех фигуристов. Около дома был стадион, который заливали льдом, и мы с пацанами, поделивши его на две части, им для хоккея, нам для фигурного катания, катались там до самого позднего вечера. Устраивали соревнования, ставили оценки, все как в настоящем фигурном катании.
После Марины я бойко в тему прочитала «Быстро осень пролетела», вообще я там выступала больше всех, как мне показалось. Потом Лена Шугаева про снег: «Снег кружится, снег ложится, снег, снег, снег…»
Тааак, вернулись к новогодней теме, пошли стихи про елку, про зиму. Слышен папин голос: «Похлопаем», потом звучат наши детские хлопки. Снова хор, поем «В лесу родилась елочка». Запнулись перед зайкой, папа помог. И снова хор, уже взрослый. Поют «По Муромской дорожке». Женские протяжные голоса моей мамы, тети и бабушки ярко оттеняет сильный вокал моего папы. В конце он протягивает: «Нарушил клятву о-о-о-о-о-он». «О-о-о-о-он» звучит как иерихонская труба. Снова детский хор, поем «В траве сидел кузнечик», в конце почему-то расхохотались. Потом «Пусть бегут неуклюже», тут уже к нашему девчачьему пению подключился Вова, мой брат. Потом снова поем про октябрят, но уже слышно по голосам, что как-то подустали. Папа командует «Громче!» «Похлопали!» Концерт в разгаре. Периодически слышу девочку, которая читает стихи очень хорошо, с выражением, с хорошей декламацией. Никак не могу понять, кто это. В конце уже папа просит всех назвать себя. Итак, Люба Зимина, Вова Зимин, Света Янковская, Лена Шугаева, Валя Юркина, Света Дудырина. Ах, вот кто это так читал хорошо! А я не помню ее на этом своем празднике. Мы с ней и не особо дружили, как она оказалась на моем дне рождения, не знаю.
В заключительной части концерта бабушка запевает старинную протяжную песню про туман да цыган, потом включается тетя Паша, и они, не допев ее по причине забывчивости слов, замолкают. Но тут папа лихо запевает «Хаз Булат удалой», остальные подхватывают, стараются вывести все ноты, на высоких нотах кто-то закашлялся. Допели. И заключительным номером моего дня рождения стала любимая песня моей тети «По Дону гуляет казак молодой». Всегда, когда они ее пели, я представляла этот сюжет, цыганку, казака, деву, которая бросилась в воду.
Хор становится все более нестройным, особенно сильно выделяется папин голос. Наконец микрофон зашипел, зафонил, пленка зашуршала, запись закончилась. Я очнулась от дум, от погружения в этот далекий детский свой мир, свой веселый день рождения. Прошло много лет, из взрослых никого уже нет в живых, но на старой пленке оживают голоса родных мне людей.