Копаясь в своих старых работах наткнулась на одно эссе, которое сейчас, спустя пару лет написания, показалось мне интересным для публикации. Оно написано по психоаналитической тематике, что, конечно, далеко от моего профиля психотерапевтической практики. Помню, что тогда меня вдохновили на написание работа Гарри Гантрипа «Шизоидные явления, объектные отношения и самость». В общем, старую работу я сократила и предоставляю ее вашему вниманию. Данная статья не претендует на глубокое и всесторонне правильное объяснении психоаналитической теории, скорее она как указатель к работе Гантрипа для интересующихся темой шизоидности.
Опираясь на теорию объектных отношений, удалось выяснить главную тенденцию шизоида - жизни наполовину, «то внутрь, то наружу». Описывалось это клиентами, как не возможность коснуться кого либо, отрезанность от жизни, опустошённость, не реальность происходящего, апатия ко всему. Что же действительно происходит с этими пациентами и почему? Эта возникающая в ходе анализа проблема, красной нитью проходит через всю жизнь клиента. Именно инфантильная зависимость является базисной причиной «шизоидной проблемы».
При появлении младенца на свет, его Эго очень слабо и не знает своих границ. Винникотт в одном из своих тонко подмеченном афоризме замечает, что «Нет такой вещи, как младенец». Этой фразой он имел в виду, что все описательные формулировки младенца должны сразу включать и мать (или другое ухаживающее лицо), так как «диадические отношения важнее, чем роль каждого из партнеров». В это время теплая, любящая, установившая крепкую чувственную связь с ребенком мать, должна «вырастить» не только физическое тело младенца, но и его слабое Эго. К тому же, как показали исследования, ранняя привязанность значимому объекту не может быть связана только с удовлетворением биологических потребностей, что также важна та самая эмоциональная связь между матерью и ребенком. Вселить ему уверенность, что она будет рядом, успешно справляться со всеми его потребностями, научить, что значит просто быть, этим делая его Эго сильнее и прочнее. В этом случае проблем в этом периоде не возникает. Но что же происходит, если все идет не по плану и вместо «хорошего объекта» у младенца есть только «плохой объект»?
Под плохим объектом понимается процесс материнской депривации. Это одновременно и смерть или болезнь матери (например, депрессия) и неудача грудного кормления, компенсаторного ухода за ребенком и многое другое, может стать причиной расщепления Эго ребенка на несколько частей. Само расщепление происходит очень рано, в первый год жизни и чем раньше, тем глубже распад и сложнее, дольше, болезненнее терапия.
При столкновении слабого Эго ребенка с «плохим объектом», он становится невыносим для некрепкой психики младенца. Этот объект (или ситуация) считается источником «тревоги преследования», страха аннигиляции и полного исчезновения, ухода эмоционального, травмированного либидинального Эго младенца внутрь себя от опасного внешнего мира. Подлинная самость убегает во внутренний мир, оставляя на страже как бы «механическую» часть Эго, которая впредь будет коммуницировать с реальностью. «Психическая реальность» становится укрытием для ушедшего Эго и замещает реальную связь с внешним миром. Эго, которое убежало во внутрь, однако, не оставляет попытки построить объектные отношения, но уже во внутреннем мире. Младенец интернализует свои «плохие» объекты и выстраивает внутренний мир объектных отношений. К сожалению, это приводит только к тому, что объекты начинают восприниматься такими же могущественными и вселяющими страх во внутренней реальности, как и во внешней. Искавший облегчения младенец сталкивается с «пятой колонной» внутренних преследователей, которые просочились во внутреннюю реальность.
Далее этот плохой внутренний объект «делится» на три части: отвергающий, возбуждающий и эмоционально хороший или нейтральный. Нейтральная/хорошая часть проецируется на реальный объект, и то самое Эго на связи с реальностью (Эго повседневной жизни), поддерживает с ним (реальным объектом) взаимоотношения, которая имеет полную видимость внешней объектной связи. Это происходит для того чтобы вместо жесткого, не одобряющего объекта поместить в реальности на первый план добрый объект. Но это далеко не настоящая связь, какая обычно возникает между людьми, а всего лишь суррогат, проекция внутренней реальности. И это постоянно подтверждается в неадекватных представлениях о других людях: пере- или недооценка их как хороших, так и плохих качеств. Человек чувствует себя недостойным успеха и достижений и этим защищает плохие отношения. Пережив первое отвержение и вечно сомневающийся в своей ценности, ребенок начинает думать, что недостоин добиваться своих целей. Некоторые наблюдения за поведением за такими детьми позволили подтвердить, что они как будто окостеневают и стремятся уклониться от контакта, воспринимая взрослого, как вторгшегося на его территорию неприятеля. В то время, как обычные дети демонстрируют явное «прилипчивое» поведение, они стремятся быть ближе к тому, кто о них заботится, цепляются за него.
На этой стадии получается, что часть ушедшего Эго страстно желает объектных связей (либидинальное Эго), а другая часть яростно противится этой зависимости и постоянно наказывает первую часть за это желание (антилибидинального Эго). Либидинальное Эго находится как будто между двух огней, с одной стороны его ждет ненависть и преследование антилибидинального Эго, с другой отвергающий реальный объект, так что получается, человек в ловушке, сам восстает против себя. Берлинер для описания мазохизма либидинального Эго, описывал это как «требование любви» и его смысл далеко не в наслаждении болью, а лишь робкая надежда на то что, подчинившись насилию можно получить крайне важные объектные отношения. И тогда возникающее чувство вины — это часть потребности плохого объекта. Из этого следует, что, создав себе придуманный мир внутренних объектов Эго, тем самым, не решило проблему, а оказалось опять в той же самой ситуации, только здесь от преследующих его «врагов» некуда скрыться. Тут предпринимается еще одна попытка скрыться от плохих объектов, только теперь внутренних.
Либидинальное Эго, являющееся частью первичного целого Эго, проводит тот же самый трюк перед лицом плохих внутренних объектов, как чуть ранее во время ухода от реальных внешних плохих объектов. Часть остается для садомазохистских отношений с внутренними объектами, а слабый сенситивный фрагмент уходит еще глубже. Истощенное, напуганное, бедное Эго стремится к спокойствию, к тишине, чтоб его никто не трогал, как будто уходя обратно в матку, в собственную внутреннюю крепость. Винникотт называл это «подлинной самостью, помещенной на хранение в холодильник», где оно ждет до лучших времен, чтобы начать снова жить. Инфантильное Эго стремиться к покою и неподвижности, хотя, как итог — это может восприниматься как страх умирания.
Итак, такое четырехразовое расщепление и составляет внутреннюю организацию шизоида: механическое Эго для взаимодействия с реальным миром, зависимое либидинальное Эго, наказывающее антилибидинальное Эго и гонимое страхом, истощенное регрессировавшее Эго.
Дорогой читатель! Спасибо за прочтение и если статья показалась интересной, то прошу поставить палец вверх. Это будет лучшая благодарность для меня!
Записаться на индивидуальную психологическую консультацию можно через мессенджеры по номеру 8-915-123-76-32, через сайт b17.
Автор: Надежда Сергеевна Гладилина
Психолог, Клинический психолог
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru