Саша проснулась, но еще какое-то время лежала с закрытыми глазами, свернувшись калачиком и пытаясь вспомнить что-то важное из своего запутанного сна. Когда окончательно стало ясно, что вспомнить не получится, она открыла глаза и огляделась. Вокруг была большая комната с высокими потолками с лепниной. Справа, из огромного не зашторенного окна падал яркий свет — значит уже день. Сознание просыпалось медленнее, чем тело, Саша растянулась во весь свой средний рост под хрустящей белой простыней, пахнущей свежестью альпийских гор и лугов, если верить рекламе. Вставать совсем не хотелось, и тут она вдруг осознала удивительную вещь.
Это была самая странная вещь в ее жизни, пугающая своей неожиданностью. А случилось вот что, как будто кто-то большой и всемогущий отключил звук в Сашиной голове. Все мысли, шумы, рассуждения, терзания и прочий праздно болтающийся мусор просто исчезли, как будто и их не было. Наступила кромешная, тотальная, даже какая-то хрустальная тишина, нарушаемая звуками с улицы и поскрипыванием кровати. И одновременно, видимо тот же кто-то добавил красок и яркости окружающему миру. Или, возможно, когда замолчал весь этот отвлекающий шум в ее голове, Саша увидела окружающий мир таким, какой он и есть, а не боковым зрением, привычно сосредотачиваясь на своих проблемах и переживаниях. И этот мир показался ей удивительно ярким и свежим.
Наша Саша не перестала думать совсем, но мыслей было так мало и они были такими простыми, короткими и законченными, что даже стало легче дышать. Когда растворился весь этот поток слов и переживаний, Саша вдруг поняла, насколько он был тяжелым, объемным и бессмысленным. Как придавливал к земле весь это мусор, который когда-то засел в голове и с тех пор никак оттуда не выметался. Как понуро висела ее бедная голова, отягощенная бесконечным потоком обгоняющих друг друга бессмысленных мыслей. Больше всего сейчас Саше хотелось смеяться и прыгать по комнате, кричать, может даже выпрыгнуть за дверь и пробежаться по коридору в простыне, как бы дико это ни выглядело. Она улыбнулась и вылезла из-под одеяла.
В комнате было еще три кровати, большое, вытянутое в ширину зеркало в тяжелой овальной раме и четыре серых металлических тумбочки с замками, которые совсем не вписывались своей техничностью в старый, заслуживающий уважения интерьер. Саша вспомнила, что вчера вечером сняла койко-место в хостеле, недалеко от своей школы. Хостел был в самом центре Лондона, напротив Гайд-парка. Комната была рассчитана на четверых, но никого не было в кроватях, когда Саша пришла в новогоднюю ночь в свой новый дом.
Наверно этот хостел раньше был чьим-то особняком и очень гордился своим видом и возрастом, до того как его атаковали толпы студентов и туристов со всего мира. Теперь же ему осталось разве что молчаливо хранить свое древнее достоинство в остатках интерьера и украшений на стенах и потолке.
Саша почувствовала жуткий голод, и еще она очень хотела пить, так сильно, что ей казалось, что она высохла вся изнутри, и желудок тянул воду из самой кожи. Еще она подумала, что надо бы найти, где здесь душ, но тут вспомнила, что у нее совсем ничего нет, ни зубной щетки, ни даже нижнего белья на смену.
— Значит, я иду по магазинам, — весело решила Саша и, прыгая по ступенькам на одной ножке, спустилась на ресепшн, чтобы оставить ключ.
— Все в порядке? — совсем юный восточного вида менеджер со стильной, блестящей челкой на глаза смотрел на нее обеспокоенно.
— А, да, — неуверенно протянула Саша, — а что не в порядке?
— Вы не выходили три дня, и, похоже, даже не просыпались все это время. Ваши соседки здорово волновались, даже предлагали вызвать врача и, — парень замялся, — полицию.
— Три дня??? — Саша не могла поверить своим ушам, три дня, как такое могло быть? Она промычала, что-то про «было много работы» и вышла на улицу в январское солнечное утро. На улице было градусов восемнадцать тепла, англичане как всегда ходили в футболках и шлепках.
Саша сняла куртку и перебросила через ремешок сумки, возвращаться в комнату ей не хотелось. «Поношу с собой, а вдруг похолодает, это ведь Лондон», — подумала Саша и зашла в ближайшую закусочную.
«Вот почему я такая голодная. Три дня! — Саша никак не могла поверить в реальность происходившего, — как я могла проспать три дня?»
Она съела огромный куриный кебаб с салатом, острым томатным соусом и горячим лавашем. Самая еда, когда дико голоден, и еще выпила четыре шашки кофе, чтобы прояснилось в голове и, взяв с собой в довесок бутылку минеральной воды, отправилась за покупками. Поток мыслей так и не вернулся, что Сашу радовало все больше и больше. Она видела все как будто в первый раз — и этот парк, и улицу, по которой раньше каждый день ходила в школу. В школу! Она же может теперь вернуться в школу, занятия были оплачены на год вперед, но ездить из своего далека Саша не могла, и школу пришлось забросить. Она скучала по школе и одногруппникам, по вечеринкам, которые там устраивали время от времени. В школе вообще происходило много интересного — и экскурсии, и поездки за город, и всякая другая внеклассная активность, но Саша почему-то во всем этом не участвовала. «Но теперь все будет по-другому», — уверенно решила она, и зашагала дальше по солнечной стороне улицы.
«Люда! — внезапная мысль вдруг пронзила как электрическим разрядом, — с ней что-то случилось! Как я сразу не поняла. Она была сама не своя, значит случилось что-то очень плохое». Рука потянулась к телефону, но Саша вспомнила, что выбросила свою старую сим карту в парке, где пила виски в новогодний вечер, и не просто выбросила, а еще и разломала на несколько кусочков, чтобы не возникло соблазна искать ее там. Саша почти бегом влетела в ближайший салон связи, едва смогла переждать двух индусов перед собой в очереди, которые пятнадцать минут выбирали телефон, видимо один на двоих или даже на всю семью, но в итоге ушли так ничего не купив. От волнения Саша подпрыгивала у прилавка, пока степенный пожилой консультант, с восьмью дырками в правом ухе и диком завитком в стиле Элвиса на макушке подключал и настраивал ей новый номер. Едва выйдя из салона, Саша позвонила Наде. Она долго не брала трубку, и Саша отчаялась дозвониться.
— Хелло, — вдруг послышался на том конце незнакомый мужской голос.
— Мэй ай ток ту Надя? — Саша растерянно пролепетала в трубку.
— Хуззспикин, — мужской голос говорил с английской небрежностью, проглатывая буквы и не оставляя пауз между словами.
— Саша, хё френд, — Саша уже не надеялась услышать Надин голос, но тут она сама взяла трубку.
— Привет, я думала это из эмиграционной полиции. Кто-то стукнул на нас, всех, кто жил на нашей квартире из нелегалов, арестовали и уже наверно выслали или рассовали по тюрьмам.
— И Люду? — Саша не могла поверить своим ушам.
— Нет, Люда сама уехала, 31-го. Ты разве не знаешь?
Они сидели в кафе друг напротив друга, Саша смотрела в свою чашку, Надя в сторону.
— Они пришли первого утром, я у своего была. Всех наших, и всех кто пришел в гости на праздник, взяли всех. Может соседи снизу вызвали, кто теперь узнает. Облила бы их керосином и подожгла, не люди, а звери. Люда уехала в аэропорт вечером. У нее в Харькове младший брат умер. Он был самым близким ей в семье, болел долго, но все думали, что поправится. Люда посылала деньги на лечение, подарки, сладости, но вот как все вышло. Она сказала, что поедет на похороны, чего бы ей это не стоило. Юрек ее отговаривал, говорил, что надо ехать в Польшу, чтобы пожениться, а потом уже ехать домой, или ехать в Украину на машине, тайно. Есть такие машины, что нелегалов вывозят. Говорил, что ее обратно никогда не пустят, если она с таким паспортом сейчас через границу пойдет. Но она как чумная была, никого не слышала.
Саша молчала, раздавленная этими новостями. Только сейчас она поняла, что ни разу не спросила Люду, как у нее дела, как дома, только заваливала своими проблемами и вопросами, даже в тот день не спросила, хотя видела, что что-то не так. Для нее Люда уже давно стала столпом вечного позитива и хорошего настроения, Саша просто не могла представить, что у нее может быть что-то не так, что и ей что-то может причинить ей боль. «Я ее считала сверхчеловеком, практически программой, а она ведь, живая, из плоти и нервов», — думала Саша с запоздалым раскаяньем.
— Она теперь совсем не сможет вернуться, никогда?
— Не знаю. По закону не сможет, а там видно будет.
Саша не стала уточнять, как оно может быть видно, если по закону нельзя.
— За то мой сделал мне предложение, сподобился наконец-то. Я сказала, что уеду, что больше не могу и не хочу быть здесь без прав, а он говорит, ну давай тогда жениться. Не хочет меня терять, — добавила Надя с усталой улыбкой, — не было бы счастья, да несчастье помогло. Мы уже к юристу записались, чтобы выяснить, как нам быть и что делать, учитывая мой статус.
— Поздравляю, — Саша тоже грустно улыбнулась. Она представила, как бы они сейчас весело и шумно праздновали это событие, если бы Люда была здесь.
Предыдущая история здесь
Следующая история здесь
* Поставить лайк, написать свое мнение в комментариях - Ваша благодарность автору.
