14 июля 1942 года состоялся суд военного трибунала Западного фронта над бывшим командиром 38-й стрелковой (Донской) дивизии полковником Максимом Гавриловичем Кирилловым. Он был приговорен к расстрелу за измену родине. Но разве он ей изменял?
С началом войны 38-ю стрелковую дивизию перебросили из Белой Церкви на Западное направление в район Орша-Рудня. В бой вступили под Смоленском, прямо с колес.
К.К. Рокоссовский, сдержанный на похвалу, в своих мемуарах сказал добрые слова об этой дивизии и ее командире полковнике М.Г. Кириллове, в связи с боями у станции Ярцево, которая восемь раз переходила из рук в руки и все же была нами удержана (1). Да и И.С. Конев в конце июля 1941 года характеризовал комдива как "храброго, стойкого командира дивизии". Так и было на самом деле. Когда остатки дивизии оказались в окружении, полковник Кириллов создал из своих бойцов, других окруженцев и местных жителей партизанский отряд «Смерть фашизму» и продолжал бить врага. Однако в феврале 1942 года, после того, как с его активным участием был осуществлен прорыв Вяземского котла, М.Г. Кириллову было предписано сдать отряд офицеру НКВД и прибыть в штаб Западного фронта. Там он был неожиданно арестован, вскоре предстал перед военным трибуналом и приговорен к расстрелу. Если судить по обвинительным материалам в деле № 957 – именно за трагические события, произошедшие в октябре 1941 года под Вязьмой, квалифицированные как измена родине.
В окружении под Вязьмой оказались практически в полном составе четыре армии - 19-я, 20-я, 24-я и 32-я, а также отступавшие части 16-й армии. Кроме того, в окружение попали отдельные части и подразделения еще пяти армий. В общей сложности – 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк Резерва Главного командования...
Катастрофа – страшная. Поэтому информация об этом котле долгие годы подавалась дозировано, а о тех, кто понес уголовное наказание за поражение под Вязьмой, мало что было известно.
Принято считать, что ответственность за котел под Вязьмой И.В. Сталин хотел возложить на командующего Западным фронтом генерал-полковника И.С. Конева, но Г.К. Жуков спас его от трибунала. Известно также, что в те дни тучи сгущались над вырвавшимися из окружения командиром 45-й кавалерийской дивизии генерал-майором Н.М. Дрейером и командиром 244-й стрелковой дивизии генерал-майором Н.Т. Щербаковым. Но оба избежали трибунала. Их лишь отстранили от должностей. Подробнее об этом можно прочесть ЗДЕСЬ:
В марте 1942 года возобновилось расследование дела бывшего командира 34-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Р.П. Хмельницкого, в отношении которого И.С. Конев еще до Вяземского котла, в конце июля 41-го года поставил перед Главкомом Западного направления маршалом С.К. Тимошенко вопрос о предании суду за провалы в Смоленском сражении. Однако Хмельницкому удалось избежать трибунала, в том числе по причине ранения и благодаря заступничеству своего покровителя К.Е. Ворошилова (он долгое время был его личным порученцем).
Из командиров соединений, входивших в состав корпуса, под рукой оказался только М.Г. Кириллов. Командир 127-й стрелковой дивизии генерал-майор Т.Г. Корнеев был тяжело ранен, командир 158-й стрелковой дивизии полковник В.И. Новожилов – пропал без вести.
В марте 1942 года М.Г. Кириллов был арестован и вскоре предстал перед военным трибуналом.
На допросе Кириллов дал подробные показания, как в октябре пытался вырваться с остатками обескровленной в боях дивизии из окружения. Однако в обвинительном заключении события тех дней выглядели иначе: «Во время боевых действий Кириллов бросил руководство соединением, несколько суток скрывался в блиндаже, а затем сдался в плен немцам... Вступив в командование партизанской группой, бездействовал, пьянствовал…»[2].
14 июля 1942 года состоялось судебное заседание военного трибунала Западного фронта. М.Г. Кириллов за измену родине (ст. 58-1б УК РСФСР) был приговорен к расстрелу, с конфискацией имущества, лишением воинского звания и наград.
В первых числах сентября 1942 года Максим Гаврилович был расстрелян в подвале Бутырской тюрьмы, после чего его имя на долгие годы оказалось вычеркнутым из истории.
Вспомнили о расстрелянном комдиве только в конце 80-х годов. В декабре 1989 года дело принял к производству следователь КГБ СССР майор Тяглов. Им была проведена большая поисковая работа. По ее результатам следствие констатировало, что обвинение Кириллова в измене родине «является явно надуманным и противоречащим фактическим обстоятельствам дела».
Из заключения Главной военной прокуратуры от 19 июля 1991 года, на основании которого Кириллов был посмертно реабилитирован, следует, что, находясь в окружении, он в январе 1942 года создал в Семлевском районе Смоленской области партизанский отряд, который под его руководством провел ряд успешных операций против фашистов. Обвинение же в бездействии и пьянстве было надуманным. Основывалось оно на показаниях работников НКВД и местных партийных руководителей - секретарей Семлевского и Знаменского райкомов партии Лукьянова и Шматкова. А их показаниях встречается одна и та же фраза – «он вреден для партии и всего советского народа».
Установлено, что первые трения между ними и Кирилловым возникли по причине того, что в его отряд входили оказавшиеся в окружении или бежавшие из немецкого плена бойцы и командиры. В соответствии с линией партии – политически неблагонадежные. Но главная причина лежала в иной плоскости.
П.К. Шматков был оставлен в тылу для организации партизанского движения, но после катастрофы под Вязьмой свой отряд распустил. После того как в феврале 1942 года кавалерийский корпус генерала Белова и воздушно-десантный корпус генерала Левашова прорвали оборону немцев южнее Вязьмы, пришло время отчитываться о проделанной работе. А ее не было. Реальную боевую деятельность вел только отряд Кириллова. Поэтому, судя по всему, партийные вожаки решили его дискредитировать, рассчитывая таким образом приписать себе его заслуги в борьбе с фашистами…
После войны стали издаваться книги, в которых замалчивалась роль первого командира партизанского отряда «Смерть фашизму» и возвеличивались заслуги партийных лидеров. Например, в 1980 году вышла книга «Угранский набат». Она начиналась такими словами: «Угранская земля! ...Здесь действовал партизанский отряд «Смерть фашизму!», руководимый первым секретарем Знаменского райкома партии П. К. Шматковым…»[3]
Значительно позже поисковиками была обнаружена в архиве докладная записка политрука А.И. Микрюкова, военкома возглавляемого Кирилловым партизанского отряда. Адресована она начальнику политуправления Западного фронта Макарову. Микрюков сообщал, что по состоянию на 23 января 1942 года отряд М.Г. Кириллова насчитывал 1263 человека. Затем отмечал: «Товарищ Кириллов взял на себя командование группой партизанских отрядов, сумел организованно закрепить партизанское движение в Знаменском р-не. Мелкие отряды объединить в крупную воинскую часть, которая занимала обширный район в тылу врага».
Записка датирована 6 марта 1942 года. То есть составлена накануне ареста Кириллова, что, вероятно, и наложило свой отпечаток на стиль изложения. В документе далее отмечалось, что М.Г. Кириллов «излишне бахваляется своими мнимыми заслугами по организации партизанского движения в Семлевском и Знаменском районах». Тогда как – «на самом деле решающую роль в организации партизанского движения в этих районах принадлежит местным Советским и партийным руководителям…» [4].
Как видим, фактуры на период суда над Кирилловым было маловато. Она явно не тянула на измену родине. Поэтому следствие пошло проверенным путем – для получения «царицы доказательств» М.Г. Кириллова начали избивать, держа в перерывах между допросами на собачьей цепи. Это не преувеличение, это - факт.
В ходе дополнительного расследования было установлено, что старший следователь Особого отдела Западного фронта лейтенант госбезопасности Крупенков, проводивший в 1942 году следственные действия по делу Кириллова, применял к нему «физическое насилие с целью получения нужных показаний[5].
Утверждения о том, что комдив «бросил руководство соединением» и бежал, также оказались голословными.
В итоге Главная военная прокуратура пришла к выводу, что Максим Гаврилович Кириллов был обвинен и осужден необоснованно, поскольку добросовестно исполнял свой воинский долг, как командир дивизии действовал в соответствии с реально складывавшейся обстановкой, предпринял все исчерпывающие меры по организации сопротивлению противнику и выводу своего соединения из окружения.
22 июля 1991 года приговор по делу М.Г. Кириллова был отменен и он полностью реабилитирован. Так подтвердилась правота его последних слов в суде трибунала: «Врагом Родины не был и не буду».
[1] Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М. Воениздат. 1988. с. 26-27, 35.
[2]Надзорное производство Главной военной прокуратуры № 5256-89 по делу М.Г. Кириллова.
[3] Макаренко Я. И., Муханов Л. Ф. Угранский набат. М. Моск. Рабочий 1980.
[4] На сайте - http://vsegeroi.ru/node/560.
[5]По сообщению Центрального архива КГБ СССР Е.К. Крупенков за допущенные нарушения был уволен из органов МГБ БССР в 1956 г.
Светлая память!
Мой Telegram-канал: https://t.me/zabgeroi