В истории мирового театра певец Фёдор Шаляпин- явление уникальное. «Ты в русском искусстве музыки — первый. Как в искусстве слова- Толстой»,- писал Максим Горький. И добавлял: «В русском искусстве Шаляпин- эпоха, как Пушкин».
Певца повсюду преследовали экзальтированные поклонницы. Но в его жизни были две главные женщины, и обе они были в разное время его жёнами.
Фёдор Шаляпин и Иола Торнаги, кажется, были полными противоположностями. Он- двухметровый великан с могучим басом, она- невысокая хрупкая балерина. Он ни слова не знает на итальянском, она же не понимает по-русски. Пара долго шла навстречу друг другу, а история их взаимоотношений складывалась весьма непросто.
Молодая балерина Иола Ло-Прести (Ле-Прести; 1873 (?), Монца- 1965, Рим), выступающая под девичьей фамилией своей матери- Торнаги, была в Италии настоящей звездой. В 16 девушка стала примой венецианского театра «Фениче», затем блистала в Миланском театре, а в 22 подписала контракт на сезон во французском Лионе. В этот момент, в период расцвета её творческой карьеры, итальянской балетной труппе неожиданно предложили выступить в России, в Нижнем Новгороде. Пригласил артистов Савва Мамонтов- известный предприниматель, меценат и ценитель искусства. Труппа согласилась.
В России гастролёров встречали наши артисты. Среди них был и 23-летний крестьянский сын из Вятской губернии- Фёдор Шаляпин. Молодой певец простодушно предложил Торнаги и её подруге помочь подыскать жильё, но иностранки вежливо отказались. Вскоре Шаляпин начал проявлять знаки внимания к балерине, однако та оставалась холодна к нему. Певец совсем не говорил по-итальянски; она же не понимала ни слова по-русски. Но Шаляпина это не смущало: он рассказывал ей о своем детстве и о бедности, в которой раньше жил, жестами.
После громкой и успешной премьеры в Нижнем Иола заболела. Узнав об этом, «Иль бассо» (так итальянцы называли Шаляпина за роскошный голос) пришёл к приме домой с кастрюлей куриного бульона. Постепенно итальянская звезда и начинающий русский певец, у которого на тот момент был единственный парадный костюм, начали узнавать друг друга всё ближе. Языковой барьер, кажется, не пугал Шаляпина.
Однажды танцовщица пришла на генеральную репетицию оперы «Евгений Онегин». В роли Гремина, мужа Татьяны, был Шаляпин, но когда он запел своим высоким басом арию «Любви все возрасты покорны», все присутствующие дружно засмеялись. «Поздравляю, Иолочка!- сказал балерине Савва Мамонтов, свободно владевший итальянским.- Федя только что признался вам в любви!». Оказывается, певец решил сымпровизировать — вместо привычного текста он произнёс:
«Онегин, я клянусь на шпаге:
Безумно я люблю Торнаги!».
Сезон закончился. Зарубежная труппа потихоньку разъезжалась, но приме Мамонтов предложил остаться- провести зимний сезон в московском театре. Иола согласилась, а вслед за ней в столичном театре начал выступать и Шаляпин. За эти месяцы, проведённые в новом городе, пара сблизилась. У артистов завязался роман, а Торнаги немного освоила русский язык.
А летом 1898 года пара обвенчалась. Произошло это в небольшой деревенской церквушке недалеко от Путятино- там находилось имение солистки частной оперы Татьяны Любатович, где на лето собралась вся дружная мамонтовская труппа — работать и отдыхать. Здесь были и Рахманинов, и сестры Страховы, и Коровин, делавший эскизы для будущих постановок. Молодые поженились очень скромно; жених приехал на венчание с опозданием, в простой поддёвке и белом картузе.
Сам Шаляпин описывал это событие так: «Живя у Любатович на даче, я обвенчался с балериной Торнаги в маленькой сельской церковке. После свадьбы мы устроили смешной какой-то турецкий пир: сидели на полу, на коврах и озорничали, как малые ребята.
Не было ничего, что считается обязательным на свадьбах: ни богато украшенного стола с разнообразными яствами, ни красноречивых тостов, но было много полевых цветов и немало вина. Поутру, часов в шесть, у окна моей комнаты разразился адский шум - толпа друзей с С.И. Мамонтовым во главе исполняла концерт на печных вьюшках, железных заслонках, на ведрах и каких-то пронзительных свистульках. Это невозможно напоминало мне Суконную слободу... А дирижировал этим кавардаком С.В. Рахманинов». Так друзья решили поднять Шаляпина и Торнаги, чтобы отправиться с ними в лес- за грибами.
Спустя год молодожёны стали родителями. Иола навсегда оставила сцену, а Фёдор начал работать ещё больше- чтобы содержать семью, он давал как можно больше концертов и колесил по всему миру. Сына Игоря Шаляпин ласково называл Игрушкой:
«Игрушка моя — это мое наслаждение», говорил Шаляпин, и в каждом письме спрашивал у жены, как мальчик. «Милая моя радость, прошу тебя написать мне, как вы оба себя чувствуете с моим Игрушкой, и сказать, в котором часу ты можешь быть свободна, чтобы поговорить со мной по телефону. Я боюсь, что, когда попрошу тебя к телефону ты оставишь нашего ангела Игоря, а потому ты должна написать мне, в котором часу ты будешь свободна. Ты не можешь себе представить, дорогая Иолинка, как я скучаю в Петербурге, не знаю почему, но ничего меня не интересует, и я жду с восторгом дня, когда смогу увидеть тебя и целовать без конца. Радость моя, очень-очень хочу тебя обнять. Ты далеко от моего сердца, но оно бьется и будет биться только для тебя и для моего дорогого Игрушки. Надеюсь увидеть тебя вскоре.
Твой навсегда Фёдор».
Вскоре у Игоря появились две сестрёнки, но в 1903-м в семье произошла трагедия. Любимый сын певца и балерины, их первенец, умер от аппендицита. Мальчику тогда исполнилось четыре с половиной года. Говорят, что Шаляпин после смерти ребенка хотел покончить с собой, но с уверенностью это утверждать невозможно.
У Торнаги и Шаляпина в тот момент остались две дочки. А в 1904 году в их семействе произошло прибавление- родился мальчик. Ребёнка назвали Борей — в честь «золотой» роли его отца, Бориса Годунова. Но и на этом Шаляпины не остановились: через какое-то время у них появились ещё и близняшки — Фёдор и Татьяна.
Поскольку семья постоянно расширялась, артист часто переезжал с супругой и детьми с одной квартиры на другую. Пока в 1910 году не приобрел дом на Новинском бульваре- сейчас там располагается его музей. Казалось бы, не о чем больше и мечтать: Шаляпин известен на весь мир и объездил с гастролями всю Европу и Америку, лучшие театры приглашают его выступать на своих сценах, а дома артиста ждет большая дружная семья и любящая жена. Но когда младшим детям было около года, у их папы появилась вторая семья. Соперницу звали Мария Петцольд (урождённая Элухен, 1882—1964)— вдова с двумя детьми от первого брака, она жила в Петербурге, и была владелицей пивных заводов Эдуарда Петцольда.
Марию Валентиновну Петцольд он впервые увидел на скачках в 1906 году, и ему запомнилась даже не она сама, а слишком внимательный взгляд её распахнутых серых глаз, повсюду преследующий его. Всё чаще получалось, что к каким бы знакомым он ни пришёл- тут же оказывалась и она. «Что вы меня преследуете?»- однажды резко спросил Шаляпин. Она потупила взор и промолчала. Всё это его как-то беспокоило, и он решил одержать над ней верх привычным способом: пригласил поужинать, а потом, потом всё было как всегда и у всех... Обычно у дам, удостоенных такой чести, трепетали ресницы и перехватывало дыхание; они уже рисовали в воображении, как будут рассказывать об этом детям и внукам. Мария же не трепетала: спокойно оделась, спокойно причесалась. «Я всегда знала, Фёдор, что нам суждено быть вместе» - заявила она.
Шаляпин и не заметил, как привык к тому, что во время длинных и утомительных гастролей Мария обустраивала артистическую, заваривала его любимый чай, привозила домашнее вареньице и телячьи котлетки, которые он обожал. Он обнаружил, что её полная уютная фигура и мягкий голос действуют на него умиротворяюще. И вскоре тоже родила дочку от Шаляпина- Марфу. Однако бросать первую семью- Иолу и пятерых детей- певец категорически не хотел. Теперь его жизнь проходила не только в постоянных разъездах по гастролям, но ещё и разрывалась между двумя столицами.
Когда Торнаги обо всём узнала, она не стала закатывать «итальянских» истерик с криками и битьём посуды. Насколько могла, Иола скрывала от детей измену отца. Но вторая семья стала тоже «разрастаться»: Петцольд в течение одиннадцати лет родила от Шаляпина ещё дочек: помимо Марфы на свет появились Марина и Дасия.
Постепенно отношения с Иолой совсем разладились, и Шаляпин перебрался к своей второй, незаконной семье, купив целый этаж доходного дома в центре Питера. А в 1922 году артист уехал в эмиграцию. Правдами-неправдами Шаляпин через Луначарского добился-таки разрешения выехать за границу- якобы на длительные гастроли- с незаконной семьёй. Законная же в Москве, и это Шаляпин считал своим самым большим грехом. Oн уехал с Марией и детьми из России, так и не получив у Иолы развода. Иола же практически до конца жизни оставалась в Москве, став свидетелем и революций, и войн. Уезжая, певец обратился к Дзержинскому- попросил не верить во всё, что будут писать о нём зарубежные газеты, чтобы на Торнаги и их пяти детях не отражалось отношение власти к Шаляпину. Его долгое отсутствие вызывало подозрения и отрицательное отношение в Советской России. 24 августа 1927 года Постановлением СовНарКома РСФСР он был лишён звания Народного артиста и права возвращаться в СССР.
Фёдор Иванович продолжал писать Иоле даже из эмиграции, но вскоре она подала на развод. А спустя несколько лет Шаляпин официально женился на Петцольд. Брак Марии Валентиновны и Фёдора Ивановича был оформлен официально в одной из русских церквей в Праге, во время его сольных гастролей, предположительно 10 ноября 1927 года. Письма же в семью Торнаги продолжали регулярно приходить, но теперь уже не Иоле, а их дочери Арише. После смерти Игоря именно она стала старшим ребёнком.
Иола Торнаги прожила в России целых 64 года и покинула её в глубокой старости в 1960 году по приглашению сына Фёдора. Из вещей балерина взяла с собой лишь фотоальбомы со снимками Шаляпина. Вернувшись в Италию, она долго болела и скончалась в 1964 году, в возрасте 90 лет. Сейчас в России её помнят скорее как жену Шаляпина, чем как приму итальянского театра, которая отказалась от карьеры ради семейного благополучия.