Жил-был маленький джамбль. Он, как и все маленькие джамбли, родился в нашей прекрасной стране. И у него, конечно, как и у всех джамблей были любимые родители. Не джамбли. А просто папа и мама. Очень хорошие, между прочим, по людским меркам и определениям. Маленького джамбля любили, покупали много игрушек, одевали в добротные одежки, кормили пюрешками и всем домашним и полезным, жалели, когда падал или плакал, давали советы как лучше вырасти и стать таким же большим и сильным как папа, и таким же красивым, умным и творческим, как мама. А еще покупали разные мудрые книжки, водили по разным «секциям» и даже полезные детские гаджеты дарили на дни варенья. И постоянно учили всяким житейским премудростям, обсуждали как делать «хорошо» и как не надо «плохо», хвалили за все эти «хорошо» и немножечко ругали, когда прям «плохо-плохо». Ну а как без этого? А как иначе маленький синерукий джамбль поймет, что он сделал нехорошо? Каждый вечер малышу помогали мыть ручки с мылом, потому что с запачканными ручками нельзя было в постель идти. А когда малыш с упоением разрисовывал свои творческие ручки синей, зелено-оранжевой и нежной розовой акварелью, ругали и говорили, что нельзя так сильно пачкаться, и что акварель нужна, чтобы ею пачкать (ой, простите, рисовать) красивые белые листики. Потому что тогда на них получаются такие необычные абстрактные цветные узоры, и это прям как что-то из Кандинского или на худой конец из Делоне. И когда малыш старательно, как советовали родители, мазал листочки красками, то его гладили по головке и приговаривали, что пока это конечно не Моне и не Ван Гог, но все получится со временем… когда-нибудь. И просили аккуратно мыть дорогие беличьи кисточки и еще более тщательно свои ручки, а то на новом гаджете можно ненароком пятно краски поставить, и это будет плохо. Для гаджета, конечно…. Не подумайте ничего худого. Малыша не ругали вообще-то… ну так журили иногда слегка, потому что так надо, так вообще-то принято. Это называется воспитанием. Если никогда вообще не журить и на все говорить «да», то обязательно вырастет эгоистичный потребитель или безответственный лентяй, или того хуже никчемный и ничего неумеющий совершенно не творческий человек. Человек без искры. Обязательно нужно рассказывать и показывать к чему надо стремиться маленькому неосознанному пока джамблю, а то он вырастет однажды и все будет делать неправильно. Не так, как надо. Не так, как это делают другие люди, которые не джамбли. Которые с искрой. Так все говорят, что талантливые люди с искрой. Которую никто не видел, но полагают, что она обязательно должна быть где-то внутри. Где-то очень глубоко.
Малыш джамбль вырос. Стал почти совсем взрослым юношей и очень красивым. Прям как папа и мама вместе взятые. Он творческий человек. Говорят, что стиль его рисования прям такой правильный, руки у него художественные. И конечно есть в его собственном стиле какое-то такое… ну прям что-то такое… выразить трудно, но в общем, «что-то в этом есть». Может, в этом стиле пока не хватает немного чего-то… какой-то живости, необычности, но все впереди, талант надо развивать. Очень надо. Потому что еще чуть-чуть и прям получится шедевр. А еще молодой человек хорошо знает, что нужно делать, чтобы быть успешным, любимым и правильным. Конечно, мама и папа его так же сильно любят. И у него много друзей и хорошая работа. Только вот почему-то у юноши часто нет настроения. А еще у него упадок сил, и он пребывает все время в каком-то непонятном творческом и жизненном тупике. Молодой художник много времени проводит в художественных поисках и пытается найти свой смысл жизни и предназначение. А иногда темными одинокими вечерами ему очень хочется вымазать синей акварелью свои красивые чуткие талантливые руки и просто так пачкать большие холсты, которые стоят и ждут, чтобы на них нарисовали шедевр. Но он сдерживает себя. Потому что шедевры получаются только тогда, когда ты много лет очень-очень трудишься, учишься у великих мастеров, ловишь вдохновение, когда замысел твой чист и наполнен каким-то особенным высоким смыслом. Только так можно шедевр нарисовать. А без особого смысла даже и пытаться не стоит.
А синие руки? Это просто акварельная краска. Нужно пойти и помыть их. С мылом.
Вот такая немного грустная история. А сейчас, как всегда, сказка. Потому что истории – это, как правило, про печальный конец или хотя бы про какую-то особенную серьезную мудрость. А мы любим все коротенькое, легкое и невесомое, радостное и порхающее, как вся наша страна. Поэтому, сказка.
Однажды молодой красивый художник с грустными и усталыми глазами появился в нашей стране с первым утренним кораблем. Он был похож на серую бесцветную тень. За плечами у него висел обтрепанный пыльный мешок, а рукой он цеплялся за нелепую тележку, нагруженную чем-то очень тяжелым. Юноша сошел с трапа, поправил поудобнее свой мешок, перехватил ручку тележки, устало вздохнул, и неспеша побрел по берегу к сияющему в предрассветных лучах городу. Синий кот джамблей, ласково мурлыча, сопроводил его до самых ворот.
А вечером, когда большой костер эквилибриума только начал разгораться и стал метать в чернильное небо первые радужные искры, художник скользнул на полянку серой бесцветной тенью и принес к нашему большому костру целую гору больших уродливых каменных «надо» из нелепой тележки и пыльный мешок заплесневелых корок «хорошо и плохо». Конечно, чтобы сжечь. На большее они и не годились уже. А потом, сидел у нашего светлого огня и притоптывал, прихлопывал и громко распевал веселые песни. А еще удивительно талантливо и легко рисовал руками прямо в воздухе сумасшедшие по красоте наброски. И кот сидел рядом и задумчиво щурился на причудливые яркие картины, и ловил лапами брызги синей акварельной краски. А когда по утру последние ночные тени растаяли радужным облаком, я точно видела, что руки художника почти до самого локтя были небесно-голубыми, а лицо сияло внутренним светом. Думаю, вернувшись домой, он обязательно нарисует свой первый гениальный шедевр. Или не нарисует. Это вообще не важно. Важно, что он просто счастлив.