Помнится, несколько лет назад на выставке художника Галимзяна ГАРИПОВА моё внимание привлекли работы, посвящённые деревне, а точнее - исчезающей деревне, на которых изображены полуразвалившиеся дома, заросшие бурьяном огороды… И вдруг - небольшое полотно, где на разбитом крылечке заколоченного дома лежит собака, взгляд которой устремлён прямо на зрителя. Она как бы спрашивает: «Вы не видели моего хозяина? Если встретите, скажите, что я его жду».
Не знаю, какие эмоции вызвал у других посетителей выставки тоскливый и просящий взгляд четвероногого, а мне вспомнился конец 40-х годов. Мы жили в деревне Сухая Река Вятскополянского района Кировской области. Это была, можно сказать, классическая русская деревня, названная так в честь речки, которая в жаркое лето пересыхала. В период половодья мужики старались успеть построить плотину и запрудить то место, где били несколько родничков. Сразу за огородами был лес, как и в старину, его продолжали называть «барским». Деревня была в одну улицу, на обеих концах которой были ворота, которые на ночь закрывались. Кто закрывал и открывал, не помню, скорее всего, мужики, которым по графику выпадало охранять деревню во избежание пожара.
В деревне даже сохранился дом помещика - кирпичный, двухэтажный, крытый железом. На его чердаке, видимо, тоже были помещения, потому что имелись небольшие окна на улицу. Недалеко от этого особняка был огороженный большой участок с беседкой, плодовыми деревьями, который называли «летним садом». По вечерам, когда всё в доме сделано, сюда собирались взрослые и молодёжь: девчата и парни играли, пели, водили хороводы, а мы, пацаны, крутились около мужиков, которые вспоминали свои приключения на войне.
Самое памятное для меня из тех лет - Пасха 1948 года. День выдался тёплым, солнечным. Соседская девочка Нюрка ещё с вечера напомнила о завтрашнем празднике и пообещала взять меня с собой. А моя бабушка проворчала: мол, праздник не наш, и дала понять, что ходить мне не следует. Но Нюрка - молодец, не забыла, постучала утром в окошко и махнула рукой: собирайся. Бабушка против ничего не сказала, я пошёл догонять девчонку.
Нас собралось пять ребятишек, и пошли мы по домам своего конца деревни. Первой заходила Нюрка, здоровалась и сообщала хозяевам: «Христос воскрес!». Мы за ней дружно повторяли. Нам отвечали, чаще хозяйки: «Воистину воскрес» - и одаривали яйцами. Они были выкрашены в зелёный, синий, а чаще в коричневый цвет. Я ходил вместе со всеми, как мог поздравлял тоже и в награду получал яйца. Хозяйственная Нюрка взяла с собой небольшую кошёлку, куда мы их и складывали. Когда обошли весь конец, прежде чем разойтись по домам, девчонка выложила содержимое кошёлки на траву, разделила всем яйца поровну.
Потом мы пошли качаться на больших качелях, которые мужики сделали ещё с вечера, потом ходили в лес собирать с елей серу на жвачку… Домой тогда я донёс всего два яйца. Дед отказался от моего угощения, а бабушка одно всё же съела. То чувство простого детского счастья до сих пор греет мне душу.
Деревни Сухая Река уже нет, разбежались люди: молодёжь сначала поехала поднимать целину, потом - на «великие стройки коммунизма», старики один за другим потихоньку покинули этот мир. Вместо деревни осталось чуть более десятка ветхих домов и ни одной живой души. А места здесь так и просятся в стихи и на полотна художников.
Газимзян САБИРОВ.
