Внезапное лакомство
Теперь к медведю Грише привыкли в Пердеевке, как к постоянно прописавшемуся тут жителю. Целыми днями он разгуливал возле яблонь, таскал с места на место приступок, выбирая самые сладкие плоды. Потом налёживал бока в соседнем перелеске. А однажды пришёл к Матвею и тихо заговорщически произнёс:
-Там за крайним домом два старых улья стоят. В них пчёлы ещё с весны заселились. Мёд из всех щелей течёт. Хочу поделиться лакомством. Если я его один вскрою. Ничего не останется, пчёл уничтожу. А ведь и о будущем надо подумать. Возьми часть себе, меня не обидь. Ну и пчёлам оставь, а то потонут там в своём же мёде.
-Хорошо, - улыбнулся Матвей, - надо о пчёлах позаботиться, а то утонут в мёде.
Идею стать пасечниками горячо поддержал Платон. Грибная лихорадка закончилась вместе с ростом грибов в лесу. Теперь ему не терпелось заняться новым серьёзным делом.
Когда за обедом начали обсуждать будущее предприятие, попугай Филимон, беспокойно начал ходить по клетке, предчувствуя неприятности:
-Не пр-росто всё, не пр-росто. Клар-ру с собой возьмите. Пчёлы ласку женскую любят.
-Так и норовит меня в какое-нибудь пекло засунуть, будто я Винни Пуха не читала! – обиделась Клара и ушла, недоев грибной суп.
Пасечная одежда в сарае, возле которого стоял улей истлела и рассыпалась от прикосновения. Зато там же нашлась железная центрифуга для выгонки мёда из сотов.
Платон «прочесал» интернет и выяснил, что для безопасности лица можно использовать обычный накомарник. Не было только дымаря. Но в интернете не возбранялось залезать в улей и без него, если пчёлы миролюбивые.
Они нас всё лето не трогали, значит - миролюбивые, - решил вслух мудрый Платон. И решили попробовать - без дымаря.
Ульи были двухъярусными. Пока разбирали верхние ярусы, таскали рамки с мёдом в сарай, пчёлы вели себя спокойно.
Но когда залезли в зимние запасы, эти же пчёлы в огромном количестве стали вырываться из своего гнезда пулями и жалить без разбору всё, что попадалось на пути. Слышно было, как в перелеске завыл Гриша, кот Борис с грачиным криком залез в сенной вал, кукушкой закуковала на берёзе вдруг сова Соня… Но всё это заглушил вопль загоравшей в трудах на грядке Клары:
-Убивают! Спасайтесь!
Прихватив под мышку, гревшуюся на солнышке Парашу, она, опередив Филимона, первой влетела в дом. Но… пчёлы были и там. Клара не растерялась. Открыла люк подполья и вместе с Парашей нырнула туда.
Филимон забрался в своё подполье.
Платон возле улья даже опешил, оттого что пчёлы сразу вдруг потеряли миролюбивость и стоял как вкопанный, так советовали в интернете. Матвей подхватил его, как Клара Парашу, и побежал к дому. Путь был длиннее, ноша тяжелее, а пчёлы не отставали, жалили через одежду. Переступив спасительный порог дома, он так же, как Клара, изумился – пчёлы искали врагов и тут, залетев в окно и шастая по комнатам:
-Что делать? - спросил он, усаживая на кровать Платона. – Что там советуют в интернете.
-Окно закрой и занавески задёрни…
На этот раз интернет не обманул. Во мраке пчёлы сразу потеряли агрессивность.
Вылезли наружу из подполья Клара с Парашей. Вид у всех, мягко говоря, был скособоченный. Показался из своей западни Филимон. Он один не потерял присутствия духа. Выпучился на закрывающийся мягкой подушкой глаз Клары:
-Хир-рур-ргического вмешательства никому не требуется!
Клара без раздумий накрыла клетку покрывалом, будто бы для безопасности
многословного попугая
-Демократию, как гнев пчёл, мраком не заглушишь, - напоследок выругался Горлопан.
-Ну вот, - сказал Матвей Платону, глядя на вспухшие запястья рук. – Нет худа без добра. Хотел я перчатки специальные покупать, чтобы боксу тебя учить, а теперь, получается, нам пчёлы их бесплатно подарили.
-Да уж, дали ума-разума. И чего мы к их заготовкам на зиму полезли. Этот Гриша не так-то прост. Нас подставил, а сам в кустиках отлежался.
-Я маленькая тучка, я вовсе не медведь, - пел под покрывалом Филимон, слушая беседу людей и что-то про себя размышляя.
К вечеру пчёлы стали опять миролюбивыми. У Платона начался жар, но интернет сказал, что это от переизбытка укусов. И он даже бывает полезным. Филимон всё равно настоял на постельном режиме и холодном чае со зверобоем.
-Чужих выпр-равляю, неужели своего-то на ноги не поставлю! – самонадеянно заявил он.
Матвей пошёл в сарай, занялся откачкой мёда. Почему-то тут же пришёл медведь Гриша и спросил:
-Мне что-то причитается на зиму?
— Вот два ведра набралось. Пятьдесят на пятьдесят. Одно забирай себе.
-Не дали отдохнуть сегодня эти пчёлы, пришлось в лес уйти. Вы -то, как тут?
- Да ничего. Чем ближе к ульям, тем они миролюбивее. – не стал жаловаться зверю на насекомых Матвей.
— Вот и мне, помню, мама говорила – медок любишь и пчёлок полюби. Возьмите меня в следующий раз пчёлок полюбить.
-Возьмём, полюбишь, - успокоил Гришу Матвей.
Довольный медведь протянул человеку свою мохнатую пятерню. Матвей пожал её и увидел, что его рука теперь почти не отличается от медвежьей лапы. А Гриша не заметил ничего. В растроганных чувствах он спешил к своему перелеску с ведром в лапах.
-Жизнь-то рядом с этими людьми налаживаться стала, - каким-то задним умом радостно думал он.
Продолжение следует.