Когда она наконец спустилась, в гостиной уже был накрыт стол для кофе. И нервное напряжение Полина достигло предела. Значит, Николай принял существование своего ребенка. Но это вовсе не означает, что он доволен тем, что жена, с которой собирался развестись, сделала его отцом.
— Итак? — без обиняков спросила Полина, предоставляя ему такую возможность.
— Кофе… — ровным тоном предложил Николай.
— Когда я нервничаю, меня тошнит от кофе!
Николай наполнил себе чашку с хладнокровием, от которого Полина едва не заскрежетала зубами.
— Давай, скажи это! — поторопила она его.
Николай вежливо приподнял бровь.
— Что ты ожидаешь от меня услышать?
Полина нетерпеливо всплеснула руками, и браслеты на ее запястьях зазвенели.
— Если бы я не забралась к тебе в постель, ты не был бы сейчас отцом!
— Я понимал, что делаю, мой ангел.
Полина озадаченно уставилась на него.
— Ты заметила, чтобы я сопротивлялся? — сухо спросил Николай.
— Разумеется, нет, — ответил сам себе Николай. — Я испытывал слишком сильное удовольствие, чтобы остановиться… И я не позаботился о том, чтобы предохранить тебя от беременности. Вся ответственность за зачатие этого ребенка, несомненно, лежит на мне.
Самообладание Николая обескуражило Полину не меньше, чем его слова.
— Тебе ни к чему брать вину на себя, — начала она со своей обычной прямотой. — Я знала…
— Ничего ты не знала, — с нажимом проговорил Николай, скривив чувственный рот. — Разве не в этом все дело?
Действительно в ночь, когда был зачат Фадей, ее знания ограничивались лишь цветочками и пчелками. Она была совершенно не готова к тому восхитительному потрясению, которое испытала, оказавшись в постели со взрослым мужчиной, способным доставить ей наивысшее удовольствие.
Николай встал, чтобы взять свидетельство о рождении и как зачарованный принялся изучать документ снова.
— Фадей, — мягко произнес он. — Мой сын, который конечно же будет расти и воспитываться здесь, в родном доме.
— О чем ты говоришь?
— Думаю, тебе стоит присесть и выпить кофе. Это лихорадочное хождение взад и вперед доведет тебя до головокружения.
Полина стиснула руки.
— Я не хочу садиться!
— А я не хочу судиться с тобой. Но если ты будешь настаивать, то наверняка проиграешь тяжбу, — предупредил ее Николай.
В глазах Полина вспыхнула обида.
— Вот как? Через пять минут после того, как обнаружил, что являешься отцом, ты начинаешь делать возмутительные заявления и апеллировать к закону?
— И должен добавить, что закон будет на моей стороне, — холодно произнес Николай.
У Полина мурашки побежали по спине.
— Что ты пытаешься мне сказать?
— Что описания обстановки, в которой моему сыну пришлось жить будет достаточно, чтобы склонить судей на мою сторону.
— Ты угрожаешь мне… — произнесла Полина, побледнев.
— Ты потрясена, — заметил Николай. — Почему? Ведь малыш имеет больше прав на доброе отношение, чем ты, мой ангел.
— Ты угрожаешь мне… — ошеломленно повторила Полина.
— У тебя нет ни единого шанса забрать Фадея отсюда и увезти с собой! — заявил Николай.
— Ты не можешь…
— Перестань! Мне могут не нравиться методы, которыми я достигну желаемого, но я применю их, — спокойно заверил ее Николай. — Ты приняла несколько необдуманных решений после рождения ребенка…
— Например? — выпалила Полина, с каждым его словом все больше и больше впадая в панику.
— Несмотря на то, что жила за чертой бедности, ты не сообщила мне о его рождении и не попросила финансовой помощи. — Николай бросил на нее неодобрительный взгляд. — Пытаясь вырастить нашего сына в неподобающих условиях и в то же время отказывая мне в отцовских правах, ты вела себя не как зрелая и ответственная мать.
— Не думаю, что было бы честным осуждать девчонку, которой ты была, когда ребенок родился. Но ты должна понимать, что в споре об опеке тебя будут сравнивать со мной, а даже злейший враг не назовет меня незрелым и безответственным.
Это звучало ужасающе убедительно. К тому времени, когда завершил свою речь, Николай успел безумно перепугать Полину.
— Ничего не понимаю… — Полина пыталась взять себя в руки. — Едва ты выяснил, что Фадей твой сын, как немедленно стал угрожать мне отобрать его…
— Нет, это не входит ни в мои желания, ни в мои намерения. Но ирония заключается в том, что именно так собиралась поступить ты, — спокойно произнес Николай.
Полина смущенно отвела взгляд.
— Нет… но… Хорошо, возможно, это была угроза, — вполголоса пробормотала она.
— Спасибо за признание. Но хотя ты и сообщила мне, что Фадей мой сын, похоже, ты не имеешь ни малейшего представления о том, насколько это меняет наши жизни.
— Но почему что-то должно меняться? — спросила Полина. — Пожалуйста, встречайся с ним сколько угодно…
— Будь добра, объясни, почему ты не можешь поверить в то, что мой сын не менее желанен для меня, чем для тебя? — спросил Николай, казалось, с искренним непониманием.
— Разве я могла подумать, что тебя обрадует результат нашего дурацкого брака? Я полагала, ты придешь в ярость, узнав о моей беременности! Потребуешь, чтобы я прервала ее! Я считала, ты разозлишься на меня за то, что я создала непредвиденные проблемы!
— И ты сделала самые дикие выводы и действительно создала огромные непредвиденные проблемы, поступив в высшей степени бессмысленно, — со странной полуулыбкой признал он. —
Полина проглотила рыдание, готовое вырваться наружу.
— И, кажется, удивлена? — Николай медленно шагнул к ней. — Как я могу быть отцом Фадея, живя так далеко от него? Я не могу согласиться на это.
Она едва не сказала, что ниогда не спала с Дмитрий, но злость на него и гордость пересилили желание быть честной. Это не его дело! Со сколькими женщинами спал он с тех пор, как она уехала отсюда? Николай взял ее крепко стиснутые руки и попытался притянуть к себе.
— Когда-то ты сказала, что единственное, чего хочешь в жизни, — это быть моей женой. И что без меня будет не жизнь, а просто существование, лишенное тепла и красок, а в таком случае тебе лучше бы умереть…
Полина застыла. Ее записка, прощальная записка, написанная полтора года назад! Даже под страхом смерти она не смогла бы посмотреть ему в глаза. Как жестоко было напоминать, ей эти слова сейчас!
— А ты еще спрашиваешь, почему я прочесывал сетью дно пруда, — мягко пробормотал Николай. — Но теперь я прошу тебя вспомнить одну старую истину: от добра добра не ищут. Полина недоуменно захлопала глазами.
— Ради нашего сына я прошу тебя забыть Дмитрия и попытаться возродить наш брак, — натянуто проговорил он
Ради нашего сына… наш брак… Только две эти фразы и смогла понять Полина.
Николай уже не хотел развода.. Все, чего она хотела и о чем молилась эти долгие полтора года, он готов был дать ей, после того как провел всего полчаса с их сыном! Это было невероятно жестоко.
— Тебе холодно? — встревоженно спросил Николай. — Почему ты дрожишь?
— Бесчувственный чурбан! — воскликнула она, вырываясь из его рук и устремляясь к двери. — Как смеешь просить об этом после всего, что заставил меня пережить?
Николай первым оказался у двери и быстро захлопнул ее, одновременно пытаясь понять, что такого он сказал.
— Успокойся, — ровным тоном сказал он.
— Уйди с дороги или я чем-нибудь запущу в тебя! — пригрозила Полина.
— Если бессмысленное разрушение доставляет тебе удовольствие, — пожалуйста, — предложил Николай.
Этот ответ привел Полина в ярость.
— Ты хуже вращающейся двери!
— Вращающейся… двери? — его глаза с удивлением смотрели на нее. — Ну, давай, не держи меня в неведении! Чем вдруг я напомнил тебе вращающуюся дверь?
— В одно мгновение ты рядом, а в следующее — тебя уже нет. Ты без конца меняешь решения, и у меня уже кружится голова! — возмущенно выкрикивала Полина. — Не думаю, что ты сам знаешь, что тебе нужно, но только я начинаю хотеть, чтобы ты снова был со мной, — опять отталкиваешь меня…
— Держи себя в руках! — приказал Николай.
— Держать себя в руках? Боже, ну и дела! Держи себя в руках, но не смей делать этого в постели. Думаю, ты даже не понимаешь, что творится в твоей собственной глупой голове. Думаю, когда ты рядом со мной, твоим поведением руководят только мужские гормоны! И тебе это не нравится, не так ли? Это дает мне власть над тобой, верно? И это чертовски тебя бесит.
Он внезапно отошел от двери, освободив ей дорогу. Решив, что Николай побежден, ошеломленный столь неожиданной атакой, Выйдя, она остановилась и бросила на него прищуренный взгляд через плечо.
— И мне для этого ни к чему быть высокой изысканной блондинкой, не так ли? И это достает тебя больше всего, да?
— Если хочешь узнать, что я думаю на самом деле, тебе нужно замолчать.
Полина, уже пройдя несколько шагов по холлу, снова обернулась.
— Держу пари, что ты был бы счастлив видеть меня твоей женой, если бы я…
— Ты заткнешься? — грубо прервал ее Николай.
— Нет. Если бы я была благопристойной, богатой снобкой! Николай шагнул вперед и поднял ее на руки. — Отпусти меня …
— А потом ищи тебя по всему дому? — с мрачной улыбкой спросил Николай, шагая к лестнице.
— Только глупец может считать, что демонстрация грубой мужской силы заставит меня замолчать и подчиниться!
Николай молча продолжал нести ее вверх по ступеням.
— Несмотря на темперамент рыночной торговки, ты весишь не больше куклы.
Толкнув плечом дверь спальни, Николай закрыл ее ногой, пересек комнату и бросил Полину на груду подушек на постели.
— Зачем ты принес меня сюда?
Отступив на несколько шагов, Николай сдернул галстук и сбросил на пол пиджак.
— Если ты хотя бы на мгновение подумал, что я позволю тебе…
— Позволишь мне? — переспросил Николай с такой наглой самоуверенностью, что Полина стиснула зубы. — Ты позволишь мне это даже в бурю, когда вокруг будут сверкать молнии и греметь гром, а над самым ухом играть симфонический оркестр.
— Ну, знаешь…
— И ты не заметишь ни грома, ни музыки, поглощенная тем, что я заставлю тебя испытывать, — издевался Николай, срывая с себя рубашку с такой силой, что пуговицы разлетались в разные стороны. — И ты еще говоришь про мои гормоны? Еще до того как я женился на тебе, ты просто опаляла меня силой своего желания.
— Я даже не прикасалась к тебе! — взвизгнула Полина, щеки которой горели.
— Зачем тебе было прикасаться ко мне, если твои глаза просто молили? Тогда я полагал, что ты не ведаешь, что творишь. Теперь начинаю подозревать, что все делалось с умыслом.
— Я была девственницей! — заявила Полина смущенно, но с негодованием.
— В том, как ты смотрела на меня, не было ничего девственного.
— Ты, должно быть, немало девственниц повидал на своем веку?
— Одной было вполне достаточно, — заверил ее Николай.
— И это, очевидно, разожгло в тебе похоть, — прошипела Полина. — Я хочу сказать, что ты не избегал меня — как должен был бы поступать, если бы не хотел меня поощрять.
— Какая чушь! Я решил, что чем чаще ты будешь видеть меня, тем скорее поймешь, насколько я стар для тебя, насколько скучен, чтобы быть объектом столь преувеличенного поклонения!
— Оно не было преувеличенным. Я любила тебя! И ты бывал скучным только тогда, когда начинал болтовню о своей дурацкой компании.
— Я не понимала, о чем ты говоришь, не могла сосредоточиться, и мои мысли куда-то уплывали, в то время как я просто слушала твой голос.
— Только дураки женятся на бестолковых, и я получил то, что заслуживал.
— Я не бестолковая…
Но мои мысли опять куда-то уплывают, со стыдом призналась себе Полина.
— Бестолковая, которая не думает ни о чем, кроме секса, — с ласковым презрением промурлыкал Николай. — Которая оказалась со мной в постели меньше чем через час после моего появления. И это учитывая, что мы полтора года не виделись!
— О… о! — задохнулась Полина.
— Конечно, я попросил… Но если бы у тебя было хоть отдаленное представление о морали, ты ответила бы отказом, — заключил Николай, ложась рядом. — Мне было так стыдно за тебя на следующее утро.
— На следующее утро? — Полина выдавила нервный смешок. Она еле удерживалась от того, чтобы не задушить единственную любовь своей жизни. — Разве история не повторяется? Все было именно так, как и после той, первой, ночи. Тебя несказанно взбесило то, что ты овладел мною, а после ты обвинил во всем меня!
— Неправда. — Чтобы сделать свои слова более убедительными, Николай повернул ее лицом к себе. — Я проснулся утром после нашей первой ночи и посмотрел на тебя. А ты открыла глаза…
— Ах, как это непростительно с моей стороны! Мне, наверное, следовало бы спрятаться под простыни от стыда за то, что провела ночь с собственным мужем?
Николай шумно выдохнул.
— Я увидел девчонку, которая без ума от меня и не в состоянии воспринимать вещи такими, каковы они есть. Я был зол на себя, и мне было стыдно за то, что не смог удержаться и воспользовался своим преимуществом…
— Не говори так! — воскликнула Полина. — Все было чудесно… До сих пор это самое драгоценное мое воспоминание… И в любом случае, ты не пользовался своим преимуществом!
— Ты не понимаешь! Тем утром мне просто позарез нужно было увидеть повзрослевшую женщину, но передо мной по-прежнему лежала беззащитная девочка
— Он замолчал и нахмурился. — Тогда мне и в голову не приходило, что ты, возможно, никогда не повзрослеешь, во всяком случае, в общепринятом смысле, как это бывает с менее страстными натурами.
— О, огромное тебе спасибо! — заявила Полина. — Если ты полагал, что лучший способ помочь мне повзрослеть — это посоветовать «экспериментировать» с мальчиками моего возраста, то не дорого же стоят твои благие намерения!
— Я был зол. Только ты могла понять мои слова буквально, — проворчал Николай.
— А насколько буквально мне следует понимать это? — спросила Полина, обведя спальню насмешливым взглядом. — Ты по-прежнему не знаешь, когда следует остановиться, да?
Без всякого предупреждения Николай обнял ее и, на мгновение крепко прижав к себе, уложил рядом.
— Хорошо… Насколько я понимаю, мы остаемся мужем и женой?
Николай смотрел на нее теперь вопросительно.
Полина напряглась, опустив ресницы и сосредоточив взгляд на гладком загорелом плече. Остаемся мужем и женой только ради сына? За пределами спальни он будет глух к ее нуждам.
Будь он проклят за то, что заговорил об этом сейчас! Сейчас, когда ее измученному телу просто необходимо выполнение тех обещаний, которые сулит взгляд Николая. Сейчас, когда она жаждет прильнуть к нему и перестать думать, сопротивляться. Интересно, если она скажет «нет», прогонит ли ее Николай из постели?
Полина прислонилась лбом к его плечу.
— Поговорим об этом позже, — пробормотала она.
— Почему на твоей ночной рубашке молния? — спросил он.
— Это платье, Николай.
Осторожно усадив ее на постели, он расстегнул молнию и, стянув платье, отбросил его в сторону.
— Без него тебе лучше, чем в нем, мой ангел, — усмехнулся Николай, не отрывая восхищенного взгляда от соблазнительной груди.
Полина покраснела, заметив, что ее соски отвердели.
— Я так рад, что ты наконец исчерпала все свои аргументы.
На мгновение Полина перестала дышать.
— Не смотри на меня так…
— Я очень ценю твою реакцию. Ничего не могу с этим поделать. В твое последнее пребывание здесь я целые часы проводил, горя, фантазируя, думая…
— Обо мне?
Появившаяся на губах Полина томная улыбка была столь же естественна для нее, как и дыхание.
— И пытался понять, что в тебе так привлекает меня.
— Ты маленькая, но поразительно пропорционально сложена. У тебя чудесного цвета глаза, а твои губы… Когда я смотрю на твои потрясающие губы, я становлюсь… Ты невероятно возбуждаешь меня.
— Ты все время молчишь, — прошептал он чуть ли не с разочарованием.
Если Николай хочет для большего возбуждения интеллектуальных бесед, то не дождется, решила Полина и томно произнесла:
— Я… я не в состоянии думать, когда ты так близко, Николай… Я могу только чувствовать.
— Мужчина не должен спешить, занимаясь любовью со своей женой, — улыбнулся Николай.
Сочетание этой улыбки и насмешливого упоминания о ней как о своей жене потрясло Полина. Николай ласкал каждый сантиметр ее тела, и Полина обнаружила, что эрогенные зоны расположены у нее повсюду.
-Я думаю, мне будет очень легко привыкнуть к тому, что наш брак настоящий.
Да, посмотри на нас теперь, вдруг подумала Полина и напряглась, вспомнив их изнурительные споры прошлой ночью. Николай словно бы нажал на какую-то кнопку в ее мозгу. Похоже, он считает, что все стало на свои места. Полагает, что получил желаемое и она согласна оставаться его женой.
— Видишь ли… — неуверенно начала Полина, отстранясь от него, что потребовало немалых усилий. — Только прошлой ночью ты утверждал, что ненавидишь меня…
— Тогда я еще считал, что Фадей — чужой ребенок! Ты даже представить не можешь, что творилось у меня в душе!
— Но с тех пор как нашел меня, ты только и говорил, что о разводе. Такое впечатление, что это стало навязчивой идеей.
— Ах вот что тебя тревожит! Однако теперь мои приоритеты, естественно, изменились, — немедленно возразил Николай. — Теперь нам нужно принимать в расчет сына. Ему необходима мать так же, как и отец. И у тебя, и у меня было не очень-то счастливое детство. Оставаясь вместе, мы сможем поддержать друг друга, как родители, и позаботиться о том, чтобы у нашего ребенка все было иначе.