Сейчас так стремительно развивается техника, что и не знаешь, что будет завтра.
В 70-е годы позвонить можно было из телефонов-автоматов. Помню, у бабушки в деревне такой телефон стоял в конце улицы и пользовались им только для вызова скорой помощи или пожарной машины. Куда еще звонить, если ни у кого дома телефона не было?
В канун праздников мы шли на почту, где было не протолкнуться: люди отправляли посылки родным, поздравительные телеграммы и открытки, заказывали междугородний телефонный звонок. Связаться с другим городом было целое дело. Если ни у тебя, ни у того, с кем хочешь поговорить, нет дома телефона, то надо заказать переговоры. Телефонистка высылала в другой город извещение о приглашении на эти переговоры с датой и временем. Иногда приходишь на назначенную "встречу", а твой абонент не пришел. Опять надо все сначала.
Там можно было услышать выкрики телефонисток:
— Сыктывкар! Кому Сыктывкар?! Пятая кабина!
— Ой, я заказывал! — спохватывался задремавший гражданин и торопливо шел к стоящим в ряд деревянным дверям кабинок с номерами, нетерпеливо хватал телефонную трубку и кричал:
— Алло! Алло! Семен? Сеня? Не слышу! — надрывался он.
Видно, в тот момент и родился анекдот:
— Чего это он кричит?
— Так со Сыктывкаром разговаривает.
— А чего не по телефону?
Наконец, как сейчас сказал бы телефонный автоответчик, "соединение установлено". Можно услышать долгожданный голос.
В очереди на почте можно было провести целый день. Мне было не скучно: на столе стояла банка с чернилами и лежали перьевые ручки. На бланках для телеграмм можно было, пока ждешь, порисовать чернилами. В моем детстве вовсю уже пользовались шариковыми ручками и перьевые остались в этом учреждении как некий анахронизм. Взрослые пока могли поделиться новостями со знакомыми — где же еще можно встретиться и не спеша обо всем поговорить.
Еще я, чтоб быстрее бежало время, любила следить, как отправляют посылки. В то время ящички посылочные не всегда были в наличии и подходящего размера, приходилось дома придумывать упаковку: использовали коробку из-под обуви, старую посылку и обшивали однотонной светлой тканью, на которой уже писали адреса отправителя и получателя. Когда подходила очередь, почтальон взвешивал отправляемый груз, обвязывал веревкой, отправитель заполнял бланк. Затем работник почты на плитке перемешивал палочкой подогретый сургуч, намазывал его на посылку и шлепал печать. Сургуч, пока не застыл, пах почтой. Или почта пахла сургучом.
На Центральном телеграфе звонить или отправлять телеграмму было интересней всего.
Во-первых, отсюда можно было делать международные звонки, а значит увидеть "нездешних", заграничных, представителей населения. Во-вторых, что самое для меня любопытное, была видна работа телефонисток: они сидели за стеклом в большой комнате в наушниках и перетыкали штекеры с проводочками. Мне тоже хотелось, когда вырасту, стать не космонавтом, а телефонисткой. Впрочем, хотелось и проводником или машинистом в поезде, и водителем-дальнобойщиком, и ...