Наиболее заметной темой недавнего обращения президента (29 февраля 2024) в части образования была рекомендация предоставить дополнительную попытку сдачи ЕГЭ по любому предмету в том случае, если участника не устраивает результат. Вскоре Рособрнадзор в лице Музаева уточнил, что результат первой попытки будет аннулироваться. Таким образом, чтобы пойти на пересдачу, должны быть веские причины, и следует учитывать вероятность, что на пересдаче вариант окажется сложнее, субъективно или объективно.
Несмотря на то, что данное нововведение делает экзамен чуть более справедливым, снижая влияние внешних факторов, оно не имеет ровным счетом никакого отношения к основным проблемам, заложенным 20 лет назад в фундамент всей системы школьной аттестации и конкурсного приема в вузы.
В России отсутствуют итоговые экзамены, требующие освоения программы старшей школы. Как следствие, старшие классы школы являются второсортными подготовительными курсами в вуз, а не самостоятельной ступенью образования. С некоторыми оговорками то же самое можно сказать о всей средней школе.
Если говорить об "аналогах ЕГЭ" в других странах, то даже при поверхностном знакомстве вы увидите, что в крупных странах Западной Европы государственные экзамены (BAC во Франции, Abitur в Германии, Matura в ряде стран) - это скорее итог обучения в школе, чем конкурс, от результатов которого зависит возможность поступления. Во Франции заявления в так называемые public university, куда вход более-менее свободный, подаются задолго до экзаменов, а чтобы попасть в наиболее престижные французские вузы - Grandes écoles - требуется пройти еще два года обучения и сдать отдельные конкурсные экзамены, ориентированные на 5-10% выпускников старшей школы. В Австрии по ряду параметров Matura гораздо больше похожа на аналог советского государственного экзамена, чем на ЕГЭ. В европейских школьных экзаменах много разделов, где требуется устный ответ, и много заданий, в которых ученик пишет тексты (эссе). Обязательные требования к ученику даже в либеральных странах намного выше, чем проходной уровень ОГЭ/ЕГЭ у нас, особенно в части написания текстов. При поступлении в западный вуз, как правило, будут учитывать баллы аттестата, результаты собеседования и многое другое.
Да, в отличие от Европы, результат китайского экзамена гаокао, который сдают после 12-го класса, - это основной конкурсный критерий. Вообще, кажется правдоподобным, что форму ЕГЭ заимствовали у китайцев, а не у европейцев. Но есть и ряд отличий. У китайцев нет совмещения конкурсных экзаменов и школьной аттестации, что сразу снимает одну из основных проблем. Вначале китайские школьники должны сдать условные выпускные - это 10 дисциплин, по которым муниципалитеты проводят испытания в трех старших классах школы (заметим, что этим почему-то занимается не Центральный ФИПИ Компартии Китая, а местные отделы образовательных ведомств). Затем на уровне провинций проводятся конкурсные экзамены гаокао, определяющие поступление в вузы. При этом не существует единой системы гаокао для всего Китая, от провинции зависит и состав экзаменов, и то, проводятся ли они два раза в год или только один. Таким образом, китайцы имеют возможность учитывать при проведении конкурсных экзаменов особенности образования в провинциях. Тем более это касается выпускных экзаменов.
ЕГЭ, ОГЭ и ВПР по математике задают альтернативные требования к школе, которым она заведомо не может следовать в полной мере. В этом заключается принципиальное отличие от школьных выпускных экзаменов, которые проводились в СССР (7 предметов в 1980-е, а в послевоенные годы было, кроме прочих дисциплин, 5 экзаменов по математике на аттестат зрелости), от тех экзаменов, которые проводятся и сейчас в большинстве стран, претендующих на то, чтобы называться развитыми.
Если общий экзамен для всех школ является в основном аттестационным, то его задания должны быть доступны для среднего "хорошиста" или "отличника" и тем более для среднего учителя. Разумеется, ученик может что-то не сделать по невнимательности, да и учитель может ошибиться. Но конкурсные экзамены центрального вуза, применяемые в качестве аттестационных, создают ситуацию, когда ни ученики, ни учителя (за редким исключением) не справляются со значительной частью варианта. (Смотрите: мы распечатали 700 тыс. экземпляров заданий, но это предназначено для вас, а вот это уже для избранных. В методичках то же самое.) Разумеется, это усугубляет стресс учеников, вырабатывает отвращение к школьным предметам. Это дискредитирует учителя, который сам не в состоянии показать результат, близкий к максимальному. Это делает крайне проблематичной работу по программе и по учебникам, - ведь запрос государства и общества с этой программой слабо связан. Возникает шизофреническая картина, когда учебники задают одну программу обучения, методички ВПР/ОГЭ/ЕГЭ другую, а во ФГОС написано что-то третье, что заведомо не будет изучено при существующем подходе, так как не проверяется на экзаменах. Кроме того, еще могут быть "примерные рабочие программы", не соответствующие ничему из перечисленного.
Противоречие неразрешимо: единый экзамен, предназначенный для отбора 1-2%, не может быть доступен в полном объеме для большинства учителей и учеников.
Кроме того, если отбор 1-2% является основной задачей, то задания для тех, кто в эти 1-2% не попал, изготавливаются по остаточному принципу и не требуют от учеников того уровня, которого они могли бы достичь. Поэтому часто оказывается так, что большинству участников на экзамене по математике , от которого зависит дальнейшая учеба и карьера, просто нечего делать после выполнения "обязательной" первой части и отдельных элементов второй.
С точки зрения аттестации было бы логично, если бы лучшие справлялись за час и уходили с экзамена раньше, а большая часть аудитории работала до конца. Но на ЕГЭ гораздо чаще мы видим, что лучшие работают до конца, а остальные уходят раньше, потому что большая часть варианта для них недоступна. Это значит, что и время организаторов, и время большинства учеников было потрачено впустую.
Основные усилия составителей направлены на работу с несколькими процентами учеников, которые затем будут учиться в центральных вузах, устроятся на работу в столичные IT-фирмы или уедут за границу. Тех, кто будет работать в остальной стране, например, в качестве инженеров или преподавателей, можно было бы в школе научить большему, если бы у школы были ориентиры для работы на более разнообразном материале.
Но люди, всю жизнь работавшие с тщательно отобранными школьниками, обычно презирают черновую техническую работу, которая только и доступна на сколько-нибудь массовом уровне, которая является основным содержанием уроков для большинства учителей. Отсюда напрочь оторванные от жизни утверждения из интервью Ященко - о замене ручных вычислений на "красивые геометрические задачи" после (пока несостоявшегося) разрешения калькулятора. Что это, если не высказывание в духе апокрифа: "Могли бы есть пирожные"? Вероятно, в качестве примера "красивой геометрической задачи" можно назвать последнюю задачу ОГЭ по математике, которую решает примерно один человек из пятисот.
Отдельной особенностью системы является то, что и ОГЭ по математике, и ВПР следуют той же схеме: некоторые задания для продвинутых школьников, обязательная часть для "отбросов общества".
В самом деле, нельзя же ударить в грязь лицом перед драгоценными 1-2%, предложив какую-то, как говорится, легкотню? Подумают еще, что заслуженные олимпиадные деятели впали в маразм. Поэтому и в ОГЭ по математике необходимо вставить задание, которое далеко не каждый учитель решит.
Зато обязательный уровень сделаем таким, чтобы можно было писать только ответы. Вернее, списывать: ответы на ОГЭ массово распространяются в телеграм-каналах, и если даже экзамен проходит под камерами, то есть возможность выйти в туалет и посмотреть ответы на свой вариант. Конечно, благодаря тому, что КИМ официально не публикуются, мы не можем убедиться в достоверности ответов. Но, судя по отзывам, особых проблем со списыванием ОГЭ не наблюдается. Если не на первой попытке - то на пересдаче.
Вспомним несбывшуюся страшилку: ЕГЭ по базовым курсам в вузе. Например, ЕГЭ по математическому анализу для всех вузов страны. Как его составить, чтобы волки были сыты и, прошу прощения, овцы целы? Скорее всего, были бы необязательные задания высокой сложности, которые решали бы на физтехе и еще в нескольких местах. Кроме того, предложили бы обязательный набор заданий для лесотехнического института, который сильный студент решает за 10 минут, и по которому будут вынуждены работать все остальные. Потому что самый сложный и самый простой вариант с грехом пополам можно склеить в единое целое, но третий в отведенное время уже не поместится. Вам эта схема ничего не напоминает?
Спрашивается: почему большинство выпускников 9 класса на экзамене не пишет ни одного решения математической задачи? (Например, в Костромской области в прошлом году было более 80% получивших 0 баллов за вторую часть ОГЭ по математике.) Конечно, отчасти потому, что этому теперь не удается научить за 9 лет, но еще и потому, что разрешили ограничиться ответами. Зачем нужно было делать такой уровень итогового экзамена за 9 класс? С какой целью? Неужели только потому, что ОГЭ должен рассматриваться как подготовка к ЕГЭ, и составляется по той же схеме?
Кроме того, существует базовый ЕГЭ по математике, который без особых усилий может сдать четвероклассник. Это легализует полное отсутствие обучения математике в старших классах. При этом очевидно, что способные школьники попадают и в те классы, и в те школы, где учить уже перестали из-за перегрузок и отсутствия кадров.
Легальная возможность не учить по программе означает, что доступ к среднему образованию будет зависеть от места жительства и от того, найдутся ли у родителей деньги на репетиторов.
На бумаге всё может быть гладко, в соответствии с парадигмой системно-деятельностной или еще какой-нибудь инопланетной педагогики. Отбираем "математически одаренных", создаем для них все возможности, а остальным даем возможность поискать одаренность в других сферах. Здесь учим, а здесь рыбу заворачиваем. Но возможность не делать, по сути, вообще ничего, и при этом как будто выполнять основную задачу, стоящую перед школой ("камера хранения"?) означает, что учить будут только там, где для этого есть ресурсы, прежде всего кадровые. Зато - какое счастье для региональных чиновников и для директоров, что математику может вести учительница русского языка и биологии, работающая на третью ставку, и что ОГЭ как-нибудь спишут, даже если уроки не проводились.
Как следствие, доля высоких результатов на ЕГЭ различается в 5-7 раз, даже если сравнивать лидеров с относительно благополучными регионами: Татарстан с Красноярским краем, к примеру.
Единый экзамен может предоставлять равные шансы только в том случае, если обеспечивается равный доступ к системе подготовки.
Но за 20 лет после введения ЕГЭ ровным счетом ничего не было сделано для сближения уровня школ. Напротив, был предпринят ряд шагов в противоположном направлении. Из обращения президента мы узнали, что планируется создание неких "школ-лидеров" - в которых, по-видимому, будут учиться просто одаренные школьники и школьники, одаренные финансово. Расходы семей на услуги репетиторов по разным оценкам составляют от 260 млрд. до 1 трлн. рублей в год. Вторая цифра превышает общую зарплату всех учителей страны (670 млрд. в 2023 г.)
Если ответственность за состояние школы лежит на регионах, то заинтересован ли регион в том, чтобы выпускники получали высокие баллы ЕГЭ?
Это по меньшей мере сомнительно: центральные вузы не обеспечивают страну кадрами, и вся кропотливая работа, когда учителя, преподаватели вузов, репетиторы готовят к экзаменам и проводят вступительный экзамен ВШЭ (т.е., простите, ЕГЭ), - ориентирована на перекачку талантов в одном направлении. Из регионов - в столицу. Или, если хотите, в несколько мегаполисов.
Чиновникам из региона, в котором нет сильного вуза, может быть выгодно привести школы к такому общему знаменателю, чтобы их выпускники вообще не были способны сдать ЕГЭ. Да, это задержит их образование на несколько лет, которые они проведут в колледжах. Да, в итоге, вероятно, уровень будет не тот, каким он мог быть. Зато такая система готовит кадры для своего региона. Насколько это возможно в существующих условиях.
Казалось бы, при чем здесь двукратное сокращение числа участников профильного ЕГЭ по математике с 2015 по 2023 г.?
Максимальная лояльность экзаменационной системы по отношению к школьникам и абитуриентам неминуемо влечет за собой кадровый голод. Если учиться по большинству предметов было не обязательно, если тех немногих, кто учился, отправили в центральные вузы, то кто будет работать на месте? Например, в качестве учителя следующей генерации? Неужели тот, кто сам программу не освоил? Или тот, кто решил в 5-м классе, что математика ему не пригодится, а к 11-му выяснилось, что юристы и экономисты в таком количестве за бюджетный счет не учатся, и что жизнь курьера Яндекс-еды не так привлекательна, как издалека казалось?
Несмотря на декларации об открытости и честности, статистика ЕГЭ малодоступна, а варианты прошедших заданий публикуются лишь неофициально и являются информацией ограниченного доступа без срока давности (см. закон "Об образовании в РФ").
При засекреченных вариантах прошедших экзаменов нет возможности проверить заявления Рособрнадзора об отсутствии утечек. Невозможно предъявить обоснованные претензии к составителям из-за различной сложности заданий.
В базах данных ФИПИ и Рособрнадзора, вероятно, хранятся результаты по каждой попытке каждого ученика на прошедших экзаменах. О том, как может быть устроена подобная база и как могли бы выглядеть информационные ресурсы, можно судить по страницам соответствующих институтов в Костромской области и Кабардино-Балкарии. Ценность этой информации с точки зрения оценки происходящего трудно переоценить. Тогда почему она недоступна в масштабах страны - например, в качестве базы результатов без персональных данных? Понятно, что отсутствие независимых экспертных оценок удобно для Кравцова, Музаева и возглавляемых ими ведомств, но, может быть, есть еще какие-то причины?
Представляется очевидным, что проблемы массовой школы вызовут дефицит кадров в ряде отраслей и повлияют на многие планы руководства страны и наиболее доблестных чиновников.
Если спустя несколько лет выяснится, к примеру, что никаких 1000 гражданских самолетов к 2030-му году не будет и в помине, а построят, скажем, 100 или 200, если отечественная микроэлектроника к концу десятилетия выйдет лишь на уровень 30-летней давности (конечно, надеемся на лучшее), то что тогда? Можно будет ссылаться на кадровый голод и на то, что к нам, в отличие от США, не приезжают каждый год учиться по 300 тыс. хорошо подготовленных студентов из Китая и из Индии. Но кадровый голод если и не был создан на ровном месте, то был многократно усугублен непродуманными решениями и упорством в их реализации.
Что можно было бы сделать?
Вопреки утверждениям о безальтернативности, решений за прошедшие годы предлагалось много. Существуют 27 перечневых олимпиад по математике, имеющих приоритет перед ЕГЭ, и в этом случае почему-то никого не смущают составление вариантов и проверка в стенах вуза. По сути, это и есть эволюционировавшие вступительные экзамены, но возможности их проведения в основном сконцентрированы в центре, и это ухудшает положение остальных вузов.
Доля тех, кто поступает в вузы по внутренним экзаменам после колледжей, составляет уже около 15% и продолжает расти. ЕГЭ в регионах может со временем умереть естественным путем, - правда, вместе с ним погибнут остатки школьного математического образования, если требования к выпускникам не будут сформулированы иначе.
Если говорить о форме внешнего экзамена, то можно было бы разделить экзамен по математике на туры: первый - одинаковый школьно-аттестационный, без сложных заданий, второй (не являющийся обязательным для всех) - по направлениям, с заданиями, зависящими от уровня вуза или группы вузов. Еще более простой мерой, лишь незначительно улучшающей ситуацию, могла быть возможность определять стоимость заданий и шкалу перевода баллов на уровне каждого вуза, объявляя, например, что несколько задач, составленных ФИПИ, не имеют смысла, а положительные баллы будут начисляться только за те задачи, которые имеют отношение к математике. Кроме того, относительно безболезненно можно было бы пересмотреть ОГЭ и сделать его адекватным состоянию школы и школьной программе. В текущем состоянии ОГЭ является в большей степени тренингом по списыванию и коллективному обману системы, чем экзаменом.
Легализация отсутствия обучения в форме базового ЕГЭ по математике (и бесконтрольно списываемого ОГЭ) в первую очередь лишает доступа к среднему образованию детей из малообеспеченных семей, из регионов, где школа уже практически не функционирует. Наводить порядок необходимо было 15-20 лет назад, но тогда предпочли ограничиться в основном имитацией. Для многих уже поздно, - но лучше поздно, чем никогда. Последний фразеологизм неплохо было бы увековечить на стенах здания, в котором обитают персонажи из Министерства просвещения.